Хранители тайн

– Сто тысяч? – Арк был снова поражен, но у него опять не было материала, чтобы сравнить и удивиться еще больше.

Тим вытер лицо полотенцем, которым до этого прикрывал отсутствие штанов, и продолжал:

– Не слишком уж мне верится, что это просто так. Ты что, Стивена Кинга не читал? Языком мелешь так, будто все книги на свете написал, а не знаешь, отчего люди могут быть такими недоверчивыми. Помнишь, у него был рассказ про черта, который открыл магазинчик с бесплатными вещами? Человек взял пылесос, а потом этот же пылесос засосал человека внутрь себя, оставив в мешочке для пыли одни только кости и кишки. Или как бабка, которая взяла стеклянную банку, а потом сама оказалась в этой банке. Ну или как-то так, я сам не читал, только слышал.

– Ладно, – спокойно сказал джинн, понимая, что с этими ребятами спорить бесполезно. Он взял в руки белую мышку, пробегавшую мимо, и добавил: – Представим, что эта мышка больше всего на свете желает, чтобы у тебя появились штаны. Так исполним же ее желание и прикроем этот срам наконец.

В следующий момент у Тима появились шикарные, хоть и немного старомодные штаны, чем-то напоминающие шаровары, что были на джинне. Он продолжал:

– А всем скептикам, собравшимся в этой комнате, хочу официально заявить: я – существо, появившееся мученическим образом и таким же образом обретшее магические способности, что является в меньшей степени даром, а в большей – настоящим проклятием. Сделай я что-нибудь не так, меня тут же лишат лицензии, после чего крепкие ребята запакуют меня в безалкогольное пиво, и меня никто никогда не найдет.

Наступило молчание, во время которого Арк пытался осмыслить, насколько серьезны его проблемы с головой. Тим, наверное, занимался тем же, а вот странный гость нетерпеливо болтал ножкой и поглядывал в окно. Арк встал и вышел из кухни. Новый вид квартиры скорее смущал, чем радовал. Никогда он не видел такой дорогой мебели. Матрас исчез, пустые шкафы полностью преобразились и были наполнены разнообразной утварью вроде чайных сервизов, коллекции керамических ножей, хрустальных блюдец. Окна стали пластиковыми и были приоткрыты, хотя этого и не требовалось, потому что в квартире пахло свежими цветами. Вернувшись на кухню, Арк заявил:

– Возвращай все к тому, как было. Я не согласен.

– Как? – оторопел джинн. – Что значит: не согласен?

– То и значит. Мне ничего этого не нужно.

– Ну, если бы мы встретились этак тысячу лет назад, у тебя, возможно, и было бы право голоса, но теперь я сам решаю, что нужно людям.

Арк схватил топор, висевший на большом магните над раковиной, и со всей силы ударил им по столу, отчего тот пошел страшными трещинами. Джинн отскочил и ударился головой о холодильник.

– Ты совсем, что ли, сдурел?! Ты хоть знаешь, каким умственным усилием достигается такая совершенная материальная форма? Это тренируется тысячелетиями!

– Верни все, как было! – закричал Арк и замахнулся еще раз, готовясь ударить по шикарному ковру.

Джинн вздохнул, и в следующий же момент квартира откатилась к предыдущей версии. Тим на всякий случай схватился за штаны, надеясь удержать их на себе, если вдруг гость передумает и захочет их отобрать.

Джинн потер макушку, где уже от двух ударов успела выскочить внушительная шишка:

– Послушайте…

– И слушать ничего не хочу. Забирай свой дурацкий графин, дурацкую монетку, забирайся вовнутрь и катись подальше! Я вообще понятия не имею, как ты здесь оказался.

– Монетку? – удивленно спросил джинн.

Тим поднял с пола пробку, которой какое-то время назад была заткнута бутылка, вытащил из нее монету и протянул джинну. Тот долго рассматривал ее, то ли не веря своему счастью, то ли пытаясь вспомнить, откуда она. Наконец он взял ее в руки и спросил:

– Где вы ее взяли?

– Какой-то странный тип кинул мне ее под ноги в тот день, когда я обнаружил графин. Ты меня слышал? Катись со своими чудесами.

– Боюсь, теперь это невозможно, – как-то загадочно произнес он. – Судя по всему, ты меня навсегда освободил, а не вызвал временно…

Глава 4

К счастью для Циана, злым умыслом заключенного в им же сделанный сосуд, в королевстве было достаточно знаний, чтобы научиться плавить песок, но недостаточно для того, чтобы знать, что никакого края света не существует.

Неизвестно, сколько именно времени сосуд с Цианом пробыл в воде, но в конце концов его прибило к берегу, где он и был найден людьми. Ими оказались моряки, корабль которых около тридцати лет назад потерпел крушение и был пущен на дно гигантскими волнами. Их было двое, и находка вызвала у них неподдельные изумление и восторг, потому что они десятилетиями не видели вещей, сделанных чужими руками. Их шаткий домик, кое-как возведенный из пальм и обломков корабля, не шел в расчет. Оба надеялись, что это вино, так как устали пить забродивший кокосовый сок, но сосуд оказался пуст, и они едва не выкинули его обратно. Спасло их то, что графин выпал из рук и сильно ударился о камень. От удара пробка прокрутилась несколько раз, выпустив наружу Циана.

Он впервые (за год, два, тысячелетие?) вдохнул свежего воздуха и ничего не почувствовал. Хоть он и не дышал, но не мог же он не ощутить запах моря, не увидеть любимый песок, оказавшийся под ногами, и не заметить двух человек, лежавших без сознания на этом драгоценном песке. Это были единственные люди, которых он видел за все время заточения, не считая, конечно, Настасьи. Но была ли она человеком? Как бы там ни было, он опустился на колени и стал приводить этих несчастных, выглядевших одичалыми, в чувство.

Моряки, впрочем, очнулись очень скоро. Открыв глаза и поймав фокус, они одновременно отскочили от гостя, схватили первое, что попалось под руку (по два внушительных и острых булыжника!), и поприветствовали гостя.

– Не знал, что у вас так принято, – смутившись, сказал Циан, понемногу пятясь от безумцев. – Но в моем городе, если вы теряете сознание, а вас приводят в чувство, вы должны обнять человека, а после накормить его колбасой. У вас есть колбаса? С объятиями пока не будем торопиться.

– Нет, – ответил один из моряков, бросив в песок один из двух булыжников. – Но я каждый день о ней думаю.

– Я – тоже, – добавил второй моряк, но булыжник оставил при себе.

– Послушайте, ребята, если бы я мог, я обязательно сделал бы так, чтобы перед вами сейчас оказалась целая тарелка, наполненная разнообразными колбасами, но…

Он не успел закончить, поскольку перед моряками действительно образовалась широкая глубокая тарелка, доверху наполненная колбасой. От удивления первый моряк уронил свой булыжник, и тот упал прямо в тарелку. Послышался звон стекла, часть колбасы высыпалась в песок, но это никак не помешало тому, что оба моряка бросились на колени и стали пожирать ее, не обращая внимания ни на песок, ни на осколки…

– Приятного аппетита, что ли… – проговорил джинн, не понимая, что сейчас произошло.

Наевшись до отвала, моряки повалились на спину и тяжело задышали. Джинн терпеливо ждал, но интерес его был так велик, что он не унимался и продолжал спрашивать:

– А чего бы вам еще хотелось?

– Пива! – через силу сказал один из них.

– Что ж, – отвечал джинн. – Давайте попробуем как в прошлый раз. Если бы я мог, то обязательно…

Не успел он закончить, как перед моряками выросла груда песка. Подул ветер, песок осыпался, а под ним оказалась деревянная бочка. Моряк, не выпускавший из рук булыжник, ударил острым краем о бочку, и оттуда хлынул поток темного пива. Он присосался губами и пил до тех пор, пока снова не повалился на спину. Тогда к бочке примкнул другой. Через несколько минут и он тоже свалился и тяжело задышал.

– Что ж, – отвечал волшебник, только-только открывший, что он волшебник, – давайте в третий раз попробуем. Чего бы вы хотели?

– Десерта! – не раздумывая, пробормотал первый.

– Нет! – второй набросился на него и схватил за горло. – Домой! Хочу домой.

– Домой, – повторил первый, сбросив с себя взбесившегося товарища. – Сделай так, чтобы мы вернулись домой.

Джинн взглянул на хилую хижину, стоявшую неподалеку, и попросил неизвестно кого сделать так, чтобы моряки вернулись домой. Через секунду песок накрыл два тяжело дышавших тела, а спустя другую подул ветер, и на месте моряков осталось только два довольно больших следа.

• • •

Исполнив последнее, третье, желание, джинн хотел было прогуляться по острову, поискать кого-нибудь еще, но только исчезли моряки, он, как и в первый раз, осыпался пылью и снова оказался внутри графина. Пробка встала на место, Циан опять оказался замкнут.

Вскоре наступил прилив. Волны подхватили стоявший на берегу сосуд и унесли его обратно в море.

• • •

Снова оказавшись в стеклянной тюрьме, Циан осознал трагедию своего положения. Все время, до того как его впервые освободили, он считал, что умер и наблюдает загробную жизнь. Он был поражен безыдейностью смерти, отсутствием у нее воображения, свойственного живому.

Его пристанище, в котором он пробыл столько времени, представляло собой небольшую каморку, походившую больше на шкаф, чем на комнату. С презрением смотрел он на свою обитель. Крошечная клетка, шагов в пять длиной, имевшая жалкий вид из-за своих желтых, пыльных и отстававших от стен обоев. К тому же она была до того низкая, что, будь он хоть на несколько сантиметров выше, ему непременно стало бы неуютно находиться в ней из-за мысли, что он вот-вот стукнется головой о потолок. Мебель состояла в сговоре с помещением: были один старый стул, всякий раз скрипевший, когда на него садились, маленький стол в углу, усеянный грудой белых листов, и, наконец, неудобная, неуклюжая, но широкая софа, занимавшая почти всю стену и половину ширины всей комнаты. Когда-то она была обита ситцем, но теперь стояла в лохмотьях, употребляемых в качестве и подушки, и простыни, и одеяла. Также у софы стоял маленький столик, за которым он обедал. Стоит сказать и о том, что между софой и одной стеной имелась маленькая дверца, ведущая в отвратительную комнатку неизвестного происхождения. Она вся была закоптившаяся, чем-то напоминающая деревенскую баню, и там повсюду были пауки, потому Циан никогда ее не открывал.