Цвет будущего

– Ладно. Спасибо. – Брок направился к скамейке, смотрел подноги. Заметил какой грязный пол. Желтовато-серые стены давили, он присел уже с головокружением.

Восемь часов вереча, зашел психиатр и сказал:

– Владислав?

– Я.

– Послезавтра прием в два часа дня. Запомнил?

– Да.

– В кабинете на первом этаже, беседка называется. Если не найдешь спросишь у медсестр.

– Угу.

– И не опаздывай.

– Хорошо. – Молниеносно отвечал Влад, который находился на грани сна. Думал, самому придётся искать его…

Влад не смог уснуть и пришлось слушать, как Том скребется у двери. Идиот стоит каждую ночь у двери, высматривая его. Даже не додумался затеряться до того как закроют двери. Хочется лечь под своё одеяло, среди знакомых ароматов, ждать, когда мама уснет и потом переключать на мультики, и засыпать под них; поскорее бы всё это кончилось…

Колба (51,5%). Что значит жить в Кеми?       Колба (51,5%). Что значит жить в Кеми?             Часть 1.

Лили Толстоногова зашла в дом, бегом поднялась в ванную и включила воду. В спальной собрала чистые вещи, закинула на стиралку и залезла в ванну. Регулировала воду, ели как накрутила теплую, намочила волосы и заплакала. Пыталась не скулить, хоть ей этого хотелось, била по лбу лейкой. Как могла второй раз поступить так с сыном и отцом… Десять минут размышляла какая дура была и есть и наконец, взяла шампунь…

В дом кто-то зашел. Лили замотала волосы в полотенце и голой шагала в спальню, легла и закрыла глаза, расслабилась; чуть-чуть не помешает. Кто-то поднимается по лестнице, и она слышит и облегчено вздыхает.

– Как ты? – Лили раздвинула ноги.

Саша Персидский стал расстегивать штаны, запрыгнул на кровать, снял футболку с кожаной курткой и воспользовался ею, как подростки пользуются дурами. Его обвисший живот прижался к плоскому и он, словно кролик беляк быстро водил задом…

Три минуты спустя оба лежал голые, Саша с одышкой, Лили в слезах.

– Всё хорошо. Всё будет хорошо. – Обнял её, но постепенно рука с живота тянулась к поднимающейся и опускающейся груди, такой мягкой, нежной…

Семья Викандеров собирала чемоданы:

Вещи дочери складывала Аделаида, пока та грустила на кровати.

– Мне тоже не хочется тебя отпускать, но отпуск папа давно планировал. – Говорит Аделаида, не зная из-за чего Анна не в настроении.

– Мы же заглянем к Владу по пути?

– Я скажу Авину. – Она заглянула в шкаф, – всё вроде собрала, и место осталось для игрушки.

– Угу.

– Я пойду, поговорю с Авином. – Пробубнила она.

Анна-Мария проверила, что мама спустилась и достала из подушки книгу "Такова жизнь", положила в чемодан под футболки, накрыла и застегнула. Спустилась, хоть и не хотела слушать, как они ругаются, снова.

– Я готова.

– Я еще не готов солнышко, подожки. – Сказал Авин.

Успенский собор. Убого выглядит снаружи и внутри. Изба без ножек. – Насмехалась Алиса Тейлор.

– Зачем мы сюда пришли? – Алиса до последнего надеялась, что пройдем мимо.

– Поставить свечку за здравие. – Сказала Лизи.

– Я не знала, что ты верующая. – Они зашли внутрь и запах сырого дерева ударил в нос.

– Нет, заставил муж. Да и когда скажу Лили, ей станет спокойнее.

– М-да. – Обе презрительно улыбнулись.

Лизи зашла в одну из комнат и говорит:

– Можно свечку за здравие?

– Сорок рублей за свечку и десять за записку.

– Угу. – Лизи протянула деньги и забрала товар.

– Записки будет писать богу? – Усмехнулась она.

– Имена.

"Владислав Толстоногов Александрович, Фредова Телкер Иоановна, Анна-Мария Викандер Авиновна."

Алиса вопросительно посмотрела.

– Другие обидятся, что их детей не вписала. – Она обернулась и стала искать скозь сотен горячих свечей свободное место. Зажгла и застыла, смотря на пламя.

– Всё?

– Да, пошли. Вечером бывает красивее.

– Александр, так звали мужа Лили?

– Да, – выдохнула она, – работает за границей, занимается импортом товаров и когда ехал домой якобы погиб в поезде, который сошел с рельсов в девяноста седьмом.

– В смысле якобы? – Они шли по рыхлой тропинке к машине.

– Никогда не верила этому лицимеру, – залезли в машину, – знаешь ли я всегда вижу людей насквозь, так вот узнала благодаря связям за границей и выяснила, хоть и через год, что его не было на поезде.

– То есть он живой? А Лили знает?