Глубокие воды

Насвистывая григорианский мотив, Вик прошел на кухню и поставил кофе. Он приподнял початую бутылку бурбона, убедился, что Ральф опустошил ее на четыре пятых, и вернулся в гостиную.

– Ральф, я знаю, вы любите жонглировать яйцами, но все же – вам глазунью или болтунью?

– Милый, тебе глазунью или болтунью? – спросила Мелинда.

– Лучше просто… Пожонглировать, – пробормотал Ральф.

– Первый заказ принят, пожонглировать яйцами, – сказал Вик. – Ну а тебе, кошечка?

– Не зови меня так!

Он давно не употреблял этого ласкового прозвища. Она зыркнула на него из-под рельефных светлых бровей, и Вику пришлось признать, что от кошечки не осталось и следа – ни от той, на которой он женился, ни от той, которой Мелинда была прошедшим вечером. На ее губах размазалась помада, кончик длинного вздернутого носа блестел и покраснел, будто помада попала и на него.

– А тебе какую яичницу? – спросил он.

– Никакой не хочу.

Вик взболтал четыре яйца со сливками для себя и Мелинды – Ральф был не в состоянии что-нибудь есть – и поджарил себе ломтик хлеба, зная, что Мелинда гренок не захочет. Он не стал дожидаться, пока сварится кофе, потому что и от кофе она откажется. А сам он выпьет кофе попозже, с мистером Госденом. Слегка подсоленную и поперченную яичницу он принес на двух теплых тарелках. От еды Мелинда отказалась наотрез, тогда он сел рядом с ней на диван и стал кормить с вилки, маленькими порциями. При приближении очередного кусочка Мелинда послушно открывала рот. В глазах ее застыло настороженное выражение дикого зверька, доверяющего человеку лишь настолько, чтобы принять пищу из протянутой руки, да и то с опаской, несмотря на медленные и спокойные движения. Светло-рыжая голова мистера Госдена лежала у нее на коленях. Из его приоткрытого рта вырывался некрасивый храп. На последнем кусочке Мелинда, как и предвидел Вик, заупрямилась.

– Ну, давай. Вот это доедим, и все, – уговаривал он.

Она послушалась.

– Наверное, мистеру Госдену лучше остаться у нас, – сказал Вик, потому что больше о мистере Госдене сказать было нечего.

– Я и с-собиралась оставить его у нас, – проговорила Мелинда.

– Ну что ж, давай его уложим.

Мелинда встала, чтобы поудобнее уложить Ральфа на диван, но в ее состоянии приподнять его за плечи ей было не по силам. Вик подхватил его под руки и подтянул так, что голова Ральфа оказалась рядом с диванным подлокотником.

– Туфли? – спросил Вик.

– Не тр-рожь его туфли! – Мелинда, пошатываясь, склонилась над ступнями Ральфа и начала развязывать шнурки.

У Ральфа тряслись плечи и тихонько стучали зубы.

– Ему холодно. Я схожу за одеялом, – сказал Вик.

– Я сама.

Выписывая кренделя, Мелинда направилась в спальню, но по дороге забыла зачем и свернула в ванную.

Вик снял оставшуюся туфлю и пошел в спальню Мелинды за клетчатым пледом – он всегда там валялся. Сейчас он лежал на полу у незастланной кровати. Плед Вик подарил Мелинде на день рождения лет семь назад. Увидев его, он вспомнил пикники, счастливое лето, проведенное в штате Мэн, зимний вечер, когда не работало отопление, и они, накрывшись пледом, улеглись на пол у камина. Вик задумался, не взять ли вместо пледа зеленое шерстяное одеяло с кровати, но в конце концов решил, что сойдет и плед. В комнате Мелинды, как всегда, был беспорядок, одновременно и неприглядный, и привлекательный, и Вику захотелось постоять тут с минуту, оглядеть все – он почти никогда не заходил к Мелинде, – но он не позволил себе даже обвести спальню взглядом, а вышел и закрыл за собой дверь. В ванной журчала вода. «Хоть бы ее не стошнило», – подумал Вик.

Ральф сидел, глядя куда-то в пространство, и дрожал в ознобе.

– Горячего кофе хотите? – спросил у него Вик.

Ральф не ответил. Вик накинул плед на его трясущиеся плечи, и Ральф обессиленно лег обратно на диван и попытался подтянуть ноги. Вик поднял ему ступни и подоткнул под них одеяло.

– Вы добрый человек, – пробормотал Ральф.

Вик чуть улыбнулся и присел на край дивана. Ему показалось, что Мелинду тошнит в ванной.

– Вам давно следовало меня вышвырнуть, – прошептал Ральф. – Когда меры не знаешь… – Он шевельнул ногами, будто собираясь встать с дивана.

Вик небрежно придержал ему лодыжки и успокаивающим тоном сказал:

– Ничего страшного.

– Ох, надо бы проблеваться… или сдохнуть.

Голубые глаза Ральфа наполнились слезами, остекленели. Тонкие брови дрожали. Он словно бы впал в какой-то транс самобичевания и с удовольствием воспринял бы пинки и тычки взашей, если бы его и впрямь вытолкали из дома.

Вик кашлянул и улыбнулся:

– Я не выгоняю из дома тех, кто мне докучает. – Он чуть склонился к Ральфу. – Тех, кто меня раздражает, вот так – с Мелиндой… – он многозначительно кивнул в сторону ванной, – я просто убиваю.

– Да, – серьезно произнес Ральф, как будто понял. – Так и надо. Поэтому я хочу, чтобы вы с Meлиндой остались моими друзьями. Вы мне оба нравитесь. Правда.

– А я убиваю тех, кто мне не нравится, – сказал Вик еще тише, с улыбкой наклоняясь ближе к Ральфу.

Тот бессмысленно улыбнулся.

– Как, например, Малькольма Макрея. Я его убил.

– Малькольма? – озадаченно спросил Ральф.

Вик знал, что ему все известно про Мала.

– Да. Мелинда ведь рассказывала вам про Макрея. Я убил его молотком в его квартире. Прошлой зимой об этом писали в газетах. Он слишком много себе позволял по отношению к Мелинде.

Ральф, очевидно не вполне понимая, что ему говорят, медленно свел брови:

– Помню… Это вы его убили?

– Да. Он ухлестывал за Мелиндой. У всех на глазах.

Вик подбросил зажигалку Мелинды, поймал ее, снова подбросил и так раза четыре. До Ральфа постепенно доходило. Он приподнялся на локте.

– А Мелинда знает, что вы его убили?

– Нет. Об этом никто не знает, – прошептал Вик. – Не говорите Мелинде, ладно?

Ральф недоуменно наморщил лоб. Видимо, мозги с трудом справляются, подумал Вик, но угрозу и враждебность мистер Госден почувствовал. Он стиснул зубы и резко выдернул ступни из-под руки Вика. Собрался уходить.

Вик молча отдал ему туфли.