Роман с абьюзом, или Не называйте это любовью

А через несколько дней срывался из-за пустяка, орал матом, кидался вещами. И продолжал написывать женщинам: бывшим сотрудницам, знакомым и подругам. Те, кто были поумнее, заблокировали его, те, кто был не устроен или рассчитывал с него что-то получить поддерживали эти переписки.

Когда я говорила ему, что мне неприятна эта писанина, меня упрекали в галлюцинациях, надуманности и глупости. Ключевая фраза: «Тебе мерещится везде измена». Дальше объяснялось, что есть старые незакрытые сделки или клиенты, которых можно достать только через этих дам, и чтобы девушки посодействовали более охотно, он пускал вход привычное общение. Когда тебе повторяют из раза в раз, что у тебя паранойя, ты невольно начинаешь сомневаться в собственной адекватности. И, чтобы хоть немного обрести границы реальности, ты залезаешь в телефон или скайп. И… находишь подтверждения – тебе не кажется, и это не рабочая переписка, и даже не дружеская.

Я бросала в сердцах телефон, садилась в машину и уезжала к маме. По дороге обливаясь слезами и соплями в мыслях о жалости к себе. Не проходило и суток, как я возвращалась. Роман брал телефон у своего адвоката, звонил мне или просто писал целые скатерти текста, где клялся в своей любви, потом обвинял меня, затем переходил к шантажу, и в итоге все сводилось к фразе: «Ты нашла повод меня бросить в этой ситуации и не испытывать мук совести!»

Комментарии психолога:самая действенная манипуляция: навешивание вины. Давить на жалость и потом обвинить в бездушии, например. Человек испытывает целый коктейль из эмоций, которые толкают его на уступки.

В такой фазе жертва не может уйти. Есть попытки, но они не реализовываются до конца без мощной поддержки окружения или доверенного лица. Более того, часто они создаются самой жертвой, чтобы успокоить свое подсознание иллюзией контроля и обманчивым наличием сил и возможностей что-либо изменить.

Но я возвращалась не только поэтому. Уже плотно сидела в кресле жертвы. Как сама и говорила: ехала и себя жалела. Это чувство может оправдать все, что происходит в нашей жизни. Именно поэтому очень многие оказываются в позиции жертвы, ибо это не требует никаких действий, а ты получаешь свой кусок внимания, эмоции и объяснение, почему так происходит в твоей жизни. Ответ: потому что я такая бедная и несчастная, и это все может происходить только со мной. Вопрос исключительности еще один из столпов жертвы. Так как страдает, жертвует она, не может никто.

Конечно, во мне просыпался голос моей личности, который нет-нет, да задавал неудобные вопросы. Например, как долго мы так будем жить, и чего именно я еще жду. Ответ был всегда один: вот сейчас суд, он выйдет на свободу, и наши пути разойдутся без лишних трагедий.

Комментарии психолога: самообман в каждом слове, если человек все для себя решил, он не ждет лучшего или подходящего момента. Героиня лишь тешила себя надеждой, что, вот, мужчина выйдет из-под ареста, и мы начнем жить «как раньше». Правда в том, что и при здоровых отношениях «как раньше» не работает, а уж с абьюзером так тем более.

Возвращаясь раз за разом, я все больше убеждала себя, что это точно временно. Нужно дождаться суда, освобождения и вот тогда уходить. Чтобы скрасить это ожидание я все же завела собаку. Купила белоснежного щенка лабрадора. Она была самым белым щенком в помете и, как оказалось, единственным аллергиком. Ее шерсть была такой белоснежной, что светилась на солнце. И я назвала ее в честь греческой богини, дочери Аполлона – Фебой. Лучезарная – так переводится с греческого ее имя.

Роман проникся к щенку, а по-другому, казалось, быть не может. Песик был умный, писал на пеленку, ластился к нему и был удивительно хорош. Ну, хоть, собака отвечала его ожиданиям! Однажды он сказал:

– Ты знаешь, у меня никогда не было такой красивой собаки. Я даже не знал, что они вот такие бывают.

Он даже поехал с нами на первую выставку. Фебе как раз исполнился год.

Вокруг было много собак, запахов, с нами были наши заводчики и тренер. Собака была очень взволнована и плохо слушалась. Пока мы ждали своей очереди, Феба запрыгнула к Роману на колени, чем вызвала волну восхищения. И вот они сидели вдвоем на стуле, окруженные толпой зевак и всеобщего восхищения, а Роман был невероятно горд и наслаждался этим вниманием, как будто это он сейчас выйдет на манеж. Нас позвали на арену. Феба бежала рядом со своим тренером и выполняла команды. В последнем круге сорвала стойку и выбыла из конкурса. Роман был взбешен, он взял ее на поводок и потащил к дверям. Щенок, естественно, не понимал, почему мы так резко уходим, я бежала рядом и просила отдать мне поводок и собаку. В какой-то момент, уже на улице, он сильно крутанул ее на месте и попал поводком в глаз. Щенок запищал и бросился ко мне в ноги. Я подхватила ее на руки и побежала к местному врачу, который был прикреплен к соревнованиям. Ветеринар осмотрел глаз, сказал, что повреждений не видит, но есть ушиб. Собака будет щуриться пару дней, но потом, безусловно, лучше показать еще раз врачу.

Как уже было заведено, Роман извинялся, купил собаке игрушек и вкусняшек и обвинил меня. Я мало занималась собакой, и зачем вообще надо было ездить, если песик не готов.

И я, тоже по традиции, просто промолчала. На глазах превратилась в безропотное существо, которое всеми способами пытается избежать конфликта, попутно предает себя и тех, кто ей дорог. Сейчас не могу представить ситуацию, при которой человек рядом плохо обращается с моей собакой, пусть и единожды, и остается в моем окружении. Дети и животные – лучшая лакмусовая бумажка сущности человека.

Однажды, когда Роман с помощником Вадимом и адвокатом уехали на дачу показаний, я была дома одна. В квартиру позвонили. Меня уже приучили, что мы не только не открываем дверь, но мы к ней даже не подходим. Через пять минут (напомню, мы жили на первом этаже) начали стучать в окно. Послышался голос:

– Девушка, позовите Романа, я хозяин квартиры, со мной милиция. Откройте дверь!

Но я знала, что просто милиция к нам заходить не имеет права, мы под наблюдением ФСБ. Поэтому я закрыла окна, выключила свет и написала Вадиму.

Люди с улицы опять вернулись к двери и начали пытаться ее выломать. Я схватила собаку и заперлась в ванне. Позвонила адвокату.

Роман вскоре приехал и сообщил, что нам надо съехать с квартиры, что ее забрали за долги какие-то люди. Так мы остались без последнего жилья. Съехали в съемную квартиру. На все мои вопросы он отмахивался:

–Не лезь, это мои дела и тебя не касаются!

– Как же не касаются, ломятся в дом, угрожают.

Но он лишь скрипел зубами и уходил от ответа.

Наступило лето. Возобновили допросы, дело начало активно двигаться к суду. Днем Роман ездил уже в офис, дома появлялся глубокой ночью. Часто мы стали спать в разных комнатах.

Я начала искать работу. И как-то вечером так совпало, что мне позвонили, когда он был дома.

– Куда ты собралась?

– Мне предлагают работу в кризисном центре.

– Мы же договорились: я работаю, ты отвечаешь за семью. Сейчас будет суд, вся эта канитель закончится, пойдем по врачам, будем решать вопрос с деторождением. Где тут место работе? Не придумывай.

– А если что-то пойдет не так?

– Я подстраховался. Меня познакомили с одной дамой, она депутат, имеет выходы на суды. Дочь у нее решит вопросы с прокуратурой. Я уже дал денег. Так что не придумывай.

День суда выпал на мой день рождения. Утром мы собирались в суд.

– Смотри, мы сейчас в суд, потом я в офис порешаю дела и вечером пойдем в ресторан. Забронируй что-нибудь приличное.

– Хорошо, на двоих?

– Да сколько уж можно-то вдвоем. Бери стол на десять человек. Позовем художника нашего, адвоката, друзей. Тебе 30 лет! Это надо отметить! И да, собери мне на всякий случай сумку с собой.

– Зачем? Ты же сказал, что все оплатил.

– Всегда должен быть запасной план.

– Мне не нравится такое рассуждение.

– Перестань. Кинь вещей по минимуму, просто, чтоб были.

Мы приехали в суд. Все было до безумия буднично. Два адвоката, Вадим, я, Роман. И прокурор, судья, секретарь.

Оглашения приговора. По делу было две статьи: организация ОПГ и мошенничество. Первая статья не доказана, а по ней 7 лет. Потом начинают читать обвинение по второй. Роман поворачивается ко мне бледный и говорит:

– Ты слушаешь, что она говорит? Меня сейчас закроют!

Судья читает приговор, срок 5 лет.

Мы все в оторопи, как в кино заходит конвой, надевают наручники и уводят. Все.

Мы переглядываемся, все смотрят на меня и спрашивают: «Кому он отдал деньги?»

Перед тем как Роману надели наручники, он успел сунуть помощнику свой смартфон. Меня это очень удивило. Не мне, человеку, который будет опять общаться с адвокатами, бандитами и решать вопросы с фирмой, а человеку, который мне подчиненным будет.

Было не до выяснений. Нашей небольшой группой поехали к нам домой. Весь день кто-то приезжал: сотрудники компании, бухгалтер, бандиты, адвокаты кому-то звонили и все задавали мне вопрос: «Как же так произошло?»

Я сказала Вадиму открыть телефон и найти даму-депутата с дочерью. Даму не нашли, только переписка с дочерью. Вадим ей позвонил, она сказала, что будет узнавать, почему так произошло и что надо делать. Назначила встречу, и мы поехали. Точнее Вадим собирался ехать сам и посадить пару криминальных товарищей за соседний стол, чтобы они послушали и посмотрели, с кем она придет, и с кем будет говорить потом. Но я настояла, что присутствовать буду тоже. Мне никто не мог перечить, ибо знали, что многие встречи Роман сам мне делегировал. И даже эти прожженные мужики не могли допустить тот расклад – сюрприз, который Роман приготовил.

Мы зашли в ресторан на Кутузовском проспекте, там было немноголюдно и сумрачно. За столом сидела пышногрудая блондинка лет сорока. Она не смогла скрыть удивления, когда увидела Вадима в сопровождении девушки.

– Здравствуйте, я Марина, – растягивая слова, представилась блондинка.

От нее пахло дорогим парфюмом, а тщательный макияж, укладка, дорогие перстни на пальцах говорили об ее материальном благополучии. Неужели она забрала деньги Романа и обманула его?