Полное собрание сочинений. Том 3

Итак, цель ставит сознание. Сознание же оперирует образами. Отсюда, цель – это особый образ сознания. В чём его особенность? В том, что далеко не ко всякому образу стремится воля. Стремление воли, при этом, есть её положительное отношение, т.е. цель есть желательный образ для воли. Значит, цель – это образ сознания, который имеет положительное отношение (пока назовём это так) какой либо воли. Такое определение цели несколько расширяет «Сверх – Я», но об этом ниже. Сейчас небольшое отступление по поводу образа.

Образ – это информация об определенном предмете, явлении или свойстве. При этом образ может выступать и как целокупность предмета, явлений и свойств. Например, представление человека знакомого, который представляется в целокупности и как объект (человек как таковой), и как свойства (добрый/злой, веселый/грустный, красивый/некрасивый и т.д.) и как явление (те или иные ситуации, его действия, поведения и т.д.). Таким образом, можно подытожить, что образ – это целокупность информации о чём либо, или образ – это нечто в информационном виде, в виде «вещи-для-нас». В принципе, в психологии мое понимание образа наиболее близко такой категории как «гештальт», соответственно из гештальтпсихологии, но ввиду ряда разночтений я не буду использовать данную категорию в своих размышлениях, дабы не возникло вопросов и путаницы.

Теперь поясню ряд моментов. «Положительное» – потому что желательно для воли. То, что нежелательно, т.е. что имеет отрицательное отношение воли, и не есть цель. Действительно, при действиях противоречащих цели, нас мучит совесть. Если мы предприняли действия против того, что вызывает у нас страх или злость, разве нас будет мучить совесть? Совсем нет. Даже наоборот, мы будем испытывать некоторую гордость и/или спокойствие. Да и будем ли мы стремится к тому, что нас только пугает или злит?

«Какой либо воли» означает, что целью может служить не только совместная цель обеих воль, но и цель какой-то одной, любой воли. Даже если цель какой-то воли имеет отрицательное отношение другой воли, это всё равно будет цель и это будет входить в «Сверх – Я». Например, цель ВКС – «залезть на крышу и крикнуть что-нибудь неприличное». Если я приму действия к этому, я буду испытывать не только гордость (положительное воздействие ВКС), но и страх (отрицательное воздействие ВКП). Если я не полезу, меня явно будет мучить совесть, но зато не будет страха, а может и вовсе возникнет спокойствие. Здесь видно, что такой образ («залезть…») однозначно есть цель (задействована совесть), но цель только ВКС, т.к. у ВКП данный образ вызывает отрицательное отношение. Может быть и ещё интереснее, когда в «Сверх – Я» находятся противоречащие цели. Если взять тот же пример, то пусть цель ВКС та же, а цель ВКП – «быть приличным человеком». И то, и то есть цель. А значит, если вы не полезете, вас будет мучить совесть, но и если вы полезете, вас так же будет мучить совесть. Вся разница будет только в сопутствующих чувствах (если они, конечно, будут), которые, впрочем, нетрудно себе представить, если вы читали предыдущий раздел.

Не могу не отметить и ещё один нюанс. Было сказано, что цель – это всякий образ, к которому какая-либо воля относится положительно. Но воля положительно относится и к некоторым фактам прошлого. Например, воспоминания о каком-то вечере, или воспоминания о достигнутой цели, или даже та жизнь, которой вы живёте, если она ранее была целью. Всё это не цели (казалось бы). Но и к ним воли относятся положительно. Вопрос: будут ли эти образы входить в «Сверх – Я»? Ответ: будут. Проверим совестью. Если вы порвёте фотографии с того так приятного вам вечера, вас будет мучить совесть. Если вы предпримете какие-то действие даже против бывшей цели, вас всё равно будет мучить совесть. И ваша жизнь (если она, конечно, когда-то была целью), хотя бы соберитесь разрушить её, пойти против неё, и вас снова будет мучить совесть. Значит, либо в «Сверх – Я» входят не только цели, либо цель – это не только тот образ, к которому стремится воля. Но верно и то и другое. Объясняю.

Смотря как понимать цель. В узком смысле – это только те образы (к которым, естественно, какая-либо воля относится положительно), которые ещё не актуализировались. В широком смысле – это вообще все образы (разумеется с тем же положительным отношением воли). При этом в обыденной речи под целью понимается первое. Но это неверное понимание. Воля не знает, к какому времени относится образ, она вообще ничего (кроме образа цели) знать не может. Потому и прошлые цели для воли всё так же и остаются целями. Другое дело, что они теряют свой приоритет, и к ним уже не надо стремиться, но отношение-то воли такое же. Таким образом, цели, если говорить строго, – это не только образы будущего, но и образы настоящего и прошлого.

Из такой широты в понимании цели (а, следовательно, и широты «Сверх – Я») проистекает тот факт, что целей у каждого из нас очень и очень много. Но, если вы спросите себя о своих целях, вы, наверняка, назовёте таковых не более нескольких образов, максимум десяток. Где же, спрашивается, все остальные цели? Почему я о них ничего не знаю? Потому что они скрыты. Т.к. цель, в конечном счёте, – это образ, а образ может быть скрытым, то цель, очевидно, так же может быть скрытой. Убедиться в том, что целей у вас целая куча можно опять же посредством совести. Где совесть – там «Сверх – Я», а «Сверх – Я» – это цели. Ударьте ни за что вашу собачку, и вас будет мучить совесть, значит собачка (а точнее – счастье вашей собачки) есть ваша цель. Крикните в троллейбусе матом, и вас опять будет мучить совесть, значит «не ругаться» также есть ваша цель. Даже разбейте вашу любимую пепельницу, вас снова будет мучить совесть (если, конечно, с этой пепельницей у вас связаны приятные воспоминания). Немаловажно и то, что совесть может мучить и после действий, не относящихся напрямую к цели, а лишь пересекающиеся с ней. Та же пепельница, к ней может и не быть никакого отношения воль, но это отношение есть к тому приятному вам вечеру, где вы тушили сигареты в эту пепельницу. Следовательно, образ «пепельница» и образ «вечер» сильно пересекаются, при этом «вечер» – это цель. Значит, действуя против образа «пепельница» вы опосредованно действуете и против образа-цели «вечер», который и вызывает угрызения совести. Впрочем, со всей этой скрытостью и пересечением я совсем забежал вперёд.

В понимании «Сверх – Я» можно пойти и по другому пути. Здесь надо начать с того, что «Сверх – Я» – это структура с воздействием в виде чувства совести. Совесть же возникает всякий раз, когда мы идём против того образа, к которому имеется положительное отношение какой либо воли. Следовательно, «Сверх – Я» – это структура содержащая в себе (являющаяся как бы «хранилищем») все образы с положительным отношением воли. Отсюда остался один шаг, если мы назовём такие образы целями. Впрочем, если даже называть целями не все образы, а только те, которые являются собственно целями стремлений, суть от этого не изменится. Слова же нам не принципиальны. Итак, совесть есть? Есть. То, что действует совестью – есть «Сверх – Я». Совесть возникает только тогда, когда имеются действия противоречащие образам (…)? Бесспорно. Далее известно. Если же вы скажете, что совесть может возникнуть и после действий противоречащих не образу-цели, а просто образу, то будете неправы. Такая кажимость возникает, опять же, из-за того, что, во-первых, далеко не все цели известны нам самим и, во-вторых, может быть и такое, что сам образ (против которого направлены действия) целью и не является, но сильно пересекается с другим образом-целью. Подробнее о таких хитростях, опять же, ниже.

Таким образом, с самым общим в «Сверх – Я» покончено. Пора переходить к воздействию этой структуры. Но перед тем отмечу, что далее я буду именовать целью (по умолчанию) именно цель в узком (обыденном) смысле; т.е. как цель – то (тот образ), к чему направлено стремлении воли. Так же, для словесной простоты, вместо – «образ с положительным отношением к нему ВКС/ВКП» я буду говорить «образ с положительным ВКС/ВКП» (а равно и с отрицательным). Хотя и понимать всегда следует именно отношение, ибо сам образ волю как таковую в себе не содержит, он лишь относится к ней (подробнее – в третьем разделе). Всё прочее остаётся в силе.

Воздействие «Сверх – Я»

В прошлой главе совесть уже была затронута; отмечу общее. Механизмом воздействия «Сверх – Я» на психику является совесть. Отсюда совесть – это чувство, возникающее при действиях (а порой и умыслах), противоречащих целям индивида. Что такое совесть как чувство, я думаю, объяснять не требуется, ибо, наверное, каждый испытывал угрызения совести, а значит эмпирически это и так всем известно. Единственное, что здесь необходимо знать – это возможные вопросы и кажущиеся противоречия.

В обыденном понимании и/или если человек плохо разбирается в самом себе, может возникнуть мнение, что совесть – чувство, возникающее только при действиях (или умыслах) противоречащих морали. Отсюда эта доминирующая и по сей день моральная основа совести. Однако, это не так. Во-первых, мораль относительна; «свод правил» здесь может весьма разниться даже в зависимости от социальных групп или условий жизни. Мораль вора – это далеко не мораль даже среднего человека. Совесть будет мучить вора, если он не украл, а мог (см., в частности, Бюхнера); он будет расценивать это как трусость, лень или в общем как непростительную ошибку, ибо красть для него морально. Средний же человек наоборот. Отсюда мы видим разное понимание моральности людьми, что, следовательно, снимает всяческие «высокие» и универсальные объяснения морали и совести, как наказуемое чувство этого «высокого». В то же время проявляется внутренние, принадлежащие к целям индивида, причем лишь его, истоки совести. Однако, этим снимается только прямая принадлежность совести к морали, но никак не проясняется принадлежность совести всем целям человека, т.е. принадлежность к «Сверх – Я». Но опять же возможно некоторое ошибочное понимание «Сверх – Я» ввиду кажущегося принципиального различия моральных целей и прочих. А именно, что мораль, по сути, держит в рамках, в то время как прочие цели этих рамок не имеют. Отсюда, что совесть – чувство, возникающее при выходе за эти рамки, т.е. снова восстанавливается совесть – как исключительный механизм морали. Однако, такой «рамочностью» обладает вообще любая цель. Если у меня есть цель «сделать машину», разве не будет меня мучить совесть, если я продам или захочу продать, просто ради денег, которые я хочу потратить на другую цель, какой-нибудь необходимый в ремонте инструмент? Будет. А значит эта цель, никак не относящаяся к морали, тоже имеет некую «рамочность», т.е. не дает выходить за рамки цели.

Ввиду того, что каждый человек индивидуален, и цели у всех индивидуальны. Целями «Сверх – Я» может служить и «вбить гвоздь в стену», и «отремонтировать машину» и «сделать всех людей счастливыми»… В этом случае при действиях (или умыслах), направленных «от» цели должны быть угрызения совести. Так ли это? Так. Если у меня цель – «отремонтировать машину», а вместо этого я целый день, дни, буду валяться на диване, разве не будет у меня угрызений совести? А если я вообще решу бросить это занятие? Совесть же замучит при одной только мысли об этом. Конечно, при условии, что сделать машину является целью «Сверх – Я», а не обыденной целью.

Ранее говорилось, что совесть может сопровождаться и другими чувствами. При этом случаи, когда совесть сопровождается положительными чувствами какой либо воли крайне редки (хотя, надо думать, и такое возможно). В противоположность – совесть, которой сопутствуют отрицательные чувства не такая уж и редкость. Более того, зачастую эти чувства так «перемешиваются», что даже можно подумать, что существуют два вида совести. Последнее, впрочем, невозможно, т.к. воздействует всё-таки одно – «Сверх – Я», которое едино для всех целей. Типичные примеры здесь: 1) чувство угрызений совести, если вы, как говорится, опозорились (нарушение цели ВКС) и 2) чувство угрызений совести, если вы совершили, например, что-то аморальное (мораль – это по большей части цели ВКП). В первом случае вы будете ещё и раздражены, будете злиться; во втором случае у вас появится некое неопределённое опасение, страх. Т.е., если совершены действия против ВКС, то совести будет сопутствовать злость; если действия были против цели ВКП, то сопутствует страх. Объясняется это тем, что при действиях, противоречащих цели, напрямую появляются угрызения совести, а также, т.к. вызван образ недостигнутой цели, т.е. образ с отрицательной волей, то возникает и соответствующее отрицательное чувство. Впрочем, совесть, как правило, глушит прочие чувства, а потому «разглядеть» за совестью страх или злость не всегда возможно (хотя раздражение или опасение – это почти всегда). Но бывает и такое, что эти чувства сильнее самой совести, если образ недостигнутой цели обладает очень высокой отрицательной волей. Однако не будем углубляться в эти сопутствующие чувства, ибо, как и почему они возникают, дело, в общем-то, понятное.

Безусловно, угрызения совести могут быть различными по своей интенсивности, и едва заметными (лень вбить гвоздь) и такими, которые могут даже привести к расстройству всей психики, умопомешательству, или даже довести до суицида (например, если я убил человека, поддавшись определенному чувству). Немаловажен и тот факт, что зачастую образ очень быстро переходит в разряд цели (приобретает положительную волю) и если пойти против такой практически сиюминутной, слабой цели, то угрызения совести могут и вовсе не чувствоваться. К примеру, если вы долго бьётесь над решением задачи, и это вас злит. Допустим, вы её решили, у вас явно появится пусть небольшая, но гордость, значит образ «решение задачи» обладал положительной ВКС, т.е. стал целью. Следовательно, если вы бросите решение (пойдёте против цели), вас должна мучить совесть. И ведь так оно и есть; вас так и будет тянуть дорешать задачу Другое дело, что это чувство может быть столь слабо (всё-таки это едва ли ни обыденная цель), что его и не «почуешь», особенно если при этом я злюсь. Но если вы мне не верите, попробуйте решить задачу (только чтобы у вас появилась злость от того, что вы не можете её решить) и резко, без повода, бросьте решение. Вы однозначно почувствуете небольшие угрызения совести. Отсюда, кстати, проистекает тот простой факт, что появление, становление цели – это не долгий процесс, а всего лишь короткая мыслительная цепочка, если она приводит к отношению образа к воли; «Сверх – Я» гораздо прозрачней чем кажется.

Но то всё чувства; подсознательная сторона «Сверх – Я». «Сверх – Я» же относится и к сознанию, т.е. к образам. И если с чувствами мы разобрались, то о целях не сказано почти ничего. И именно разбору целей как таковых и будут посвящены следующие главы.

Цель. Свойства цели

Что есть цель, и чем она отличается от простого образа, уже было сказано. Впрочем, для большей чёткости можно и повториться: цель – это тот образ, к актуализации которого стремится какая-либо воля (напомню, что слово «цель» я употребляю в узком смысле). Т.к. цель – это, как ни крути, а образ, она обладает и соответствующими свойствами образа. Частично (наиболее важные для цели) эти свойства будут обозначены в этом параграфе, частично о них будет сказано в разделе «Сознание». Но и собственно цель имеет ряд специфических свойств, которые и будут обозначены ниже. Итак:

1) Образность. Под этим свойством понимается то, что цель является образом, с той лишь разницей, что этот образ имеет положительную волю. Это уже было отмечено, однако соответствующие выводы сделаны пока еще не были. Итак, образ подразумевает целокупность информации о чём-либо, как сущего, так и свойств или явлений. Это говорит о том, что, очевидно, целью могу быть не только я сам, со всеми своими свойствами (или конкретным свойством, поставленным в цель), но и нечто принадлежащее мне, пусть условно и субъективно. При этом разграничения между «я» и «мое» не существует; ни качественно, ни изначально-количественно они не отличаются. Т.е., моим идеалом может быть «Я имеющий дорогую машину», или «Я, умный и красивый, имеющий дорогую машину», или «Я, умный и красивый, которого уважает весь мир, имеющий дорогую машину» и т.д. Что такие идеалы существуют, я думаю, сомнений не вызывает. Однако, разобравшись, мы увидим, что в этот образ (как идеального «Я») входят и я сам, и материальный объект, и отношение ко мне окружающих (причем «окружающие» – это от одного человека до всего населения земного шара или вселенной). Образ этот един, хотя в нем и существуют совершенно разные даже по природе вещи, свойства и явления, при этом при неудовлетворении хотя бы одной части, которую можно условно отделить, образ кактаковой не будет достигнут, и человек, таким образом, так и не достигнет своей цели (и он будет это чувствовать). Вот это единое целое порою едва ли не несовместимых вещей и характеризует образность цели.

2) Субъективность. Как было показано в работе «О самом первом», любое преобразование информации несёт в себе определённую погрешность. Причём здесь мы имеем дело, в основном, с вторичной погрешностью, хотя и первичную погрешность нельзя совсем уж списывать со счетов. Цель, ввиду того, что она образ, т.е. информация, также обладает погрешностью и прежде всего субъективностью. Впрочем, и прочие погрешности обозначить не мешало бы.

Погрешность образа; здесь это неверное понимание самой цели (неважно, промежуточной или основной). Т.е. образ, выступающий как цель и являющийся некой частью объективной реальности, на самом деле отличен от действительного положения вещей или и вовсе ему не соответствует. К примеру, «Чтобы сделать эту операцию, мне нужен такой инструмент». Добывание этого инструмента становится целью, а сам инструмент – образом, однако может выясниться, что такой инструмент не подходит, т.е. образ инструмента был неверен, заключал в себе погрешность. Или «Ярко-красные стены всех успокаивают, я хочу выкрасить фон в ярко-красный цвет, пусть все радуются». Налицо опять же ошибка в понимании образа (а вернее даже его свойств, его следствия), ввиду чего конечная цель «пусть все радуются» не достигается (из-за неверного понимания самой действительности) и т.д. Т.е., эта погрешность обусловлена неверным пониманием цели как ее «образности».

Погрешность чувства. Подразумевает понимание цели с точки зрения чувств. К примеру «Я хочу себе именно эту машину, ибо она самая красивая в мире», причем никто, кроме этого человека, может и вовсе так не считать. Или «с ней я буду самым счастливым человеком в мире; я хочу быть с ней» – опять же видим погрешность чувства; чувственно предвзятое понимание цели. Или «познавать истину – высочайшая цель человека. Я хочу получать знания». Налицо та же предвзятость. Как было отмечено ещё в «О самом первом», эта погрешность и есть субъективность. Именно это личное (субъективное) отношение к какому-то образу и обуславливает, в основном, и выбор цели, и интенсивность действий на пути к ней. Один считает лучшим то, другой это; один считает, эта цель, самоутверждения, например, самая беспроигрышная, другой считает наоборот; кто-то думает, что такая цель никчемна, кто-то, что ведущая к наибольшему счастью и т.д. Именно отсюда все эти «вбил себе дурь в голову», или «этим ты ничего не добьешься», или споры a-la «мелочи/не-мелочи», «правильно/неправильно», «хорошо/плохо» и т.д.

Субъективность цели присутствует абсолютно в любой цели, ибо для исключения её нужно абсолютное знание и абсолютная беспристрастность, что недостижимо в принципе (непознаваемость «вещи-в-себе» и невозможность не чувствовать), абсолютное знание («голого человека») по причине несовершенства наших с вами органов чувств; абсолютное беспристрастие, т.к. цель однозначно подразумевает влияние некой воли, а значит чувства.

Субъективность цели может доходить до патологии (хотя разграничение здесь нормы и патологии весьма и весьма условно). Например, «Я чувствую, что за шкафом у меня черти, я хочу их прогнать» – патологическая погрешность образа; или «Чернозем среднерусской возвышенности – самый вкусный в мире» – патологическая погрешность чувства (вкуса) и т.д. Однако, патология/непатология в данном контексте не принципиальны, ибо на свойства «Сверх – Я» в целом или на прочие структуры психики это никак не влияет. Исток всё равно один и тот же, вся разница только в установках сознания.

3) Изменчивость. Очевидное свойство, ибо очевидно, что ничто не может быть постоянным. Изменчивость цели представляется в двух видах: а) чувственное изменение и б) когнитивное изменение.

а) Увеличение и уменьшение влияния цели. Т.е., увеличение «хотения» именно этого, относительно всех прочих, равных по уровню целей. Это чувственное изменение цели в крайнем случае может доходить до «зацикленности». Уменьшение влияния есть процесс обратный первому, хотя и, очевидно, так же чувственный, носящий чувственный характер и в крайнем случае приводящий к нивелированию цели, т.е. полному ее исключению из «Сверх – Я». Примеры, я полагаю, излишни.

б) Во-первых, расширение и сужение цели. В отличие от вышеозначенной изменчивости носит образный, когнитивный характер. Т.е. здесь влияние цели не изменяется, однако изменяется цель как образ, либо путем ввода в него новых составляющих, т.е. путём некоторого расширения; либо путём исключения составляющих, что уже есть сужение. Например, цель «хочу быть самым умным в классе» может разрастись до «хочу быть самым умным в городе» и, наконец, может даже заместиться (экстенсивным путём, путём того же расширения) целью «хочу получить Нобелевскую премию». В противоположность, от «хочу лучшую машину в мире», до «хочу лучшую машину во дворе». Как видно, в крайнем случае такие изменения приводят к полному изменению цели как таковой, к замещению цели.

Во-вторых, углубление и уменьшение цели. Это уже изменение как бы по глубине. Первое – это конкретизация, второе – обобщение. Например, цель «хочу жить отдельно» может конкретизироваться до «хочу жить отдельно в двухэтажном доме, который…» и наконец стать целью «хочу такой-то (конкретный) дом». Обобщение наблюдается гораздо реже, но и оно, в общем-то, в особом рассмотрении не нуждается.

Изменение цели может быть как «внутренним», т.е. вызванное собственно когнитивными или подсознательными процессами, так и «внешним», т.е. под влиянием окружающего мира (хотя, конечно, затем также когнитивно; впрочем, деление здесь по первопричине). Однако, вопрос этот, а именно изменение цели, а также ее возникновение, пока разобран быть не может; об этом далее.

4) Неограниченность. Очень важное и в то же время сложное свойство. Здесь подразумевается не неограниченность во времени для достижения цели (день, месяц, год…), что для понимания цели не принципиально, ибо время это может как входить в образ (т.е. сроки), причем весьма и весьма различное время, так и не входить. Здесь говорится о неограниченности цели жизнью, т.е. индифферентность цели (конечно, далеко не всегда), как образа, смерти. Как сказал Хайдеггер: «Люди знают о верной смерти и все же существуют без уверенности в своей».

Безусловно, неограниченность эта не подразумевает то, что после смерти цель будет так же достигаться (иначе раскаяния на смертном одре за что-то недостигнутое были бы откровенной глупостью и самообманом). Здесь имеется в виду, что смерть может выступать средством для достижения цели индивидом, т.е. для получения удовольствия от достигнутого, что с точки зрения разумного смысла абсурдно, ибо получить удовольствие после смерти невозможно в принципе (получать некому). То, что человек может верить в загробную жизнь (ту или иную), т.е. использовать смерть как средство для получения удовольствия после, не принципиально. Человек может и совсем не верить в жизнь после смерти, но при этом использовать смерть как средство может. Именно это непонимание своего предела и есть неограниченность как свойство цели.

Здесь можно привести два довольно ярких примера. Например, человек хочет совершить самоубийство, ибо здесь его не ценят; «Вот умру, увидите, как без меня плохо, поплачетесь еще, оцените…». Разве думает он о том, что «Посмотрю я на вас потом» или «Вот посмеюсь-то потом»? Нет. Хотя цель (чтобы оценили) достигается здесь посредством смерти, чтобы получать от нее удовольствие (что, естественно, невозможно). Или другой пример. Человек бросается под танк, обвязанный гранатами, чтобы 1) Получить удовольствие от того, что враги погибнут и/или 2) Получить удовольствие от того, что родина им будет гордиться. Опять же смерть здесь средство для достижения цели, хотя цель эта (эти), во-первых, может быть и вовсе не достигнута, а, во-вторых, удовольствия все равно не будет: некому. Да и не факт, что об этом подвиге хоть кто-то узнает. Говоря другими словами: зачастую цель о смерти не знает ничего.

Другой случай, когда смерть не используется как средство, но все же индифферентна цели, заключается в том, что если достижение цели – вопрос времени, не зависящий уже от индивида как такового, то, следовательно, «даже если я умру, я все равно достигну цели», хотя цель эта индивидом после смерти достигнута быть не может. К примеру, человек хочет прославиться, написал книгу, издал, но при жизни книга эта популярности не приобрела, и он не прославился, но он верит в величие своей работы и считает, что после своей смерти он непременно прославится, а значит достигнет своей цели, хотя, очевидно, что он её сейчас не достиг, а, следовательно, никогда уже не достигнет, т.к. достигать, опять же, будет некому.

Признаки «неограниченности», т.е. индифферентности цели смерти, могут быть и косвенными. Это известный вопрос «Зачем что-то делать, к чему-то стремиться, если я все равно умру?» Если по-настоящему поверить в свою смерть, достижение любой цели, к которой нужно приложить хоть какое-то усилие, становится невозможным. «Зачем страдать, стараться, если все равно ничего этого не будет?» Просто «потому что я так хочу» во-первых, ответят далеко не все, а во-вторых, и это «хочу» требует разъяснения. Т.е. человек, понимая разумом свой предел, подсознательно в него не верит, а именно это «неверие» и есть неограниченность.

5) Неосознанность. Также не является обязательным свойством цели, однако, неосознанность цели – не такое уж редкое явление. Под неосознанностью подразумевается непонимание человеком конечной цели его действий или стремлений. Например, «я хочу передвинуть кресло в другой угол, т.к. мне кажется, что так комната будет более привлекательной». Т.е. цель здесь, осознаваемая, – получение эстетического удовольствия, хотя на самом деле я двигаю кресло для того, чтобы тёще было неудобней с него смотреть телевизор, дабы насолить ей за то-то и то-то. Хотя эта цель, конечная, может мною и не пониматься, т.е. цель эта неосознанная (такое непонимание цели (смысла) собственных действий достаточно хорошо рассмотрено в психоанализе). Также наиболее типичными и частыми примерами неосознанности может служить уверенность в том, что достигаю я чего-то, ради самого этого «чего-то», а вовсе не ради самоутверждения; что спорю я со всеми не согласными со мной исключительно ради истины, а не ради обретения над ними духовной власти; что в драку я не ввязался, потому что с фингалом ходить некрасиво, а не потому что струсил; что помог я кому-то, потому что добрый и высокоморальный, а вовсе не для достижения той же духовной власти и т.д.

Наиболее сильно это свойство цели, и вообще такие цели проявляются у детей или у лиц, не отличающихся высоким умственным потенциалом. Также не редко это свойство у сильных экстравертов, которые просто совершенно не хотят разбираться и не разбираются в себе (хотя это, конечно, вовсе не минус).

6) Неактуальность. На первый взгляд данное свойство может показаться странным, но цель действительно может быть неактуальна (т.е. к её достижению не предпринимаются действия). Говоря другими словами, человек может не иметь воли (как свойство) для достижения цели; цель лишь наличествует. Действительно, у человека существует масса целей, масса «я должен…» или «я должен быть…», причем цели эти от «вбить гвоздь в стену» до «получить мировое господство» и все они, очевидно, не могут быть одновременно поставлены к действию; часть целей всегда неактуальна. Т.е. цель есть, но о ней в данный момент не думается и действий для достижения ее не принимается. По-моему, всё просто, и главное здесь то, что к цели действия могут и не направляться или направляться только в определенных ситуациях, когда цель проявляется. Во всех остальных случаях, в обыденной, привычной жизни, значимость цели столь мала, что человек о ней попросту не помнит. Актуальна же цель становится только тогда, когда какие-то внешние (внутренние гораздо реже) стимулы практически наталкивают мышление на неё. И если вы покопаетесь в себе, вы наверняка найдёте уйму таких целей.

7) Скрытость. Если неосознанность подразумевает лишь незнание конечной цели, а неактуальность означает лишь отсутствие действий (даже мысленных) к достижению цели, то со скрытостью дело обстоит куда серьёзней. Скрытость цели означает то, что человек этой цели не знает. Человек что-то делает, к чему-то стремится, за что-то его мучит совесть, но что это за цель? Неизвестно. Скрытость проистекает из самой образности цели, ведь образ очень даже может быть скрыт и совершенно неясен. К сожалению, я не могу сейчас как-то доказать наличие такого свойства у образа (слишком много ещё не прочитано), но поверьте, оно есть, и далее вы в этом убедитесь. Кстати сказать, подавляющее большинство целей вида «Я – идеал» именно скрыты, человек узнаёт о них лишь по последствиям; когда страх, злость или совесть не дают что-то сделать или наказывают за совершённое.

Теперь добавьте к «скрытости» «неосознанность» и «неактуальность» и вы получите внутренне проявление морали; моральность, нравственность человек. Да, человек, допустим даже высокоморальный и очень культурный, может и не стремиться быть честным, но цель он эту имеет, которая будет проявлять себя только в определенных ситуациях. Например, в разговоре, когда он захочет «соврать», это будет противоречить его «существу», и он не соврет, или, по крайней мере, ему будет неприятно врать. Если же его спросить «Почему ты не соврал?», он может привести тысячи этих «почему» (так велик «долг», это некрасиво, я не хочу вредить людям, даже условно и т.д.), хотя на самом деле тем самым он достиг цели, до того «скрытой» и вообще «неосознанной», пока обстоятельства не проявили её (хотя «неосознанность» ещё и осталась). В этом, в общем-то, и заключается вся «моральность» человека, в его «Сверх – Я», в совокупности целей, которые, по большей части, как цели (может даже с точки зрения морали «всего лишь цели») скрыты и неосознанны.

Следует также отметить, что такие свойства цели, как субъективность, образность и изменчивость являются свойствами необходимыми, т.е. цель обязательно обладает ими и не обладать ими не может. Образность – потому что любая цель всегда образ; субъективность – потому что образ всегда несёт в себе погрешность и абсолютно адекватным действительности не может быть в принципе; изменчивость – потому что a priori нет ничего постоянного. Другие же свойства можно назвать необязательными, т.к. они хотя и могут быть, но точно так же могут и отсутствовать; ведь очевидно, что не каждая цель неограниченна, неактуализируется, неосознанна или скрыта.

Иерархия целей

Под иерархией целей я не подразумеваю их первоочередность, их проявление (на одного себя, на столько-то человек, на материальный объект и т.д.), значимость «в – мире», возможность достижения и проч.; всё это внешнее проявление. Рассматривая же самого человека, структуру психики, может быть проявлена лишь внутренняя иерархия, как единственная, имеющая в данной работе значение. Причем важно здесь только отношение человека к цели, т.е. ее важность, ее «размер».

В принципе, эту главу можно было бы и вовсе опустить, однако в этом случае возможно некое недопонимание сути и составляющих «Сверх – Я». Нижеприведенное деление весьма условно, одна цель, во-первых, может переходить из одной группы в другую без изменений, причем по несколько раз, а, во-вторых, четких границ между этими группами нет. Также, при разъяснении я буду проявлять возможные ошибки в понимании цели как составляющей «Сверх – Я» в отличие от прочего, что, вообще, по сути, и является смыслом данной главы.

Итак, я выделяю три группы целей:

1) 

Жизненные цели.

Как видно из самого названия, это такие цели, которые можно было бы назвать «смыслом жизни». Причём смысл жизни здесь

конкретного

человека; не в метафизическом аспекте. Для кого-то это быть богатым, для кого-то быть знаменитым, для кого-то иметь хороших детей и т.д., причем не каждый индивид обладает жизненными целями, кто-то живет «просто так», ни к чему не стремясь и ничего не желая. А кто-то живёт наоборот. Ведь «высокие» цели, во-первых, присущи далеко не каждому человеку (особенно с достаточно высокой степенью воздействия), а во-вторых, как правило, у человека их не более одной – двух, хотя, конечно, бывают и исключения. У человека действительно может быть не одна, а несколько жизненных целей. К примеру: 1) иметь хорошую семью, 2) иметь собственное доходное дело 3) построить большой, богатый дом – три разные цели. Также для этих целей характерна высокая «образность», т.е. эти цели обычно крайне неконкретны. Например, если человек хочет быть богатым – это его жизненная цель, однако, если у него спросить «Что именно ты хочешь?», он может назвать множество составляющих (иметь дорогую машину, большой дом, ходить в золоте, иметь уважение, власть и т.д.), причем

конкретно