Наши дети. Исповедь о самых близких и беззащитных

Проще простого сказать: «Никто не хочет ничего делать, а вот есть американцы, которым надо детей отдать». Возможно. Но есть еще одна проблема, с которой придется иметь дело, если мы пойдем по этому пути. Мало кому хочется считаться людьми второго сорта – но знаете ли вы, что все страны в мире делятся на страны-доноры и принимающие страны в отношении усыновления детей? Страны-доноры: Китай, Эфиопия, Гватемала, Украина и т. д. И мы в этом списке – как страна-донор, их всего-то 3 десятка в мире. А если вы страна-донор, то к вам априори и будут подходить с этой позиции, как к людям второго сорта. Нравится быть людьми второго сорта? Или все-таки не очень? Вот это и есть ваш выбор. Вернее – наш общий выбор.

Я считаю, что неправильно полагаться только на иностранцев. У нас сегодня есть возможность лечить таких детей и обеспечить их семьей. Насколько успешно это будет делаться – зависит, конечно, от нас. Только от нас самих.

2013 год продемонстрировал, что мы не умерли без американского усыновления. Количество сирот-инвалидов, взятых в семьи, выросло на 34,2 %. Более полутора тысяч детей с инвалидностью нашли новый дом. И это наши, российские семьи. В 2010 году россияне приняли в семьи 1329 детей с инвалидностью. А иностранцы – сто сорок восемь, из них американцы – сорок четыре ребенка. Соотношение говорит само за себя. Но этих цифр никто не знает. Честных цифр. А те, кто знает, не хотят про это говорить, потому что выгодней показывать несчастных малышей, которых не отдали в Америку злое правительство вместе с Госдумой (наверное, решили здесь съесть сами!), и заниматься гнусными спекуляциями, не имеющими ничего общего с действительностью.

Но вот прошел еще год, и в 2014-м тенденция подтвердилась! Закрылось еще сто сорок восемь пустых детских домов. Россияне взяли более 1700 сирот-инвалидов в свои семьи. Мы доказали правоту наших решений.

* * *

Я задаю себе вопрос: почему за двадцать лет российское общество забыло свои же традиции, историю? Почему невозможное стало желанным? Что с нами произошло? Кто нас заколдовал?

Действительно, в 1990-е годы мы не справлялись. Сделать челюстно-лицевую операцию или прооперировать порок сердца было проблемой, дети страдали. Я видел документы множества детей, вывезенных с Дальнего Востока, с челюстно-лицевыми дефектами. Как правило, это заячья губа или волчья пасть – когда ребенок рождается с расщелиной в нёбе. При этом интеллект полностью сохранный, ребенок во всем остальном абсолютно здоровый и нормальный. Но выглядит этот дефект страшновато, мама пугается, а ей говорят:

– Да, такое вот врожденное уродство. Ну, вы понимаете, – лучше вам отказаться от ребенка. Вы молодая, еще родите себе другого, здорового.

Женщина, в стрессе после родов, подписывает отказ, и ребенка буквально тут же, через три-четыре месяца усыновляют. Почему? Да потому что это самое легкое, что можно исправить. Нужен скальпель, нитки и руки врача. Ничего больше. Операция не самая сложная. Кстати, с пороком сердца во многих случаях та же ситуация – не во всех, но во многих. Прооперированный малыш – здоров!

В Голливуде есть несколько актеров с заячьей губой. В магаданском доме ребенка я видел фотографии девочки с обоими дефектами – волчья пасть и заячья губа очень часто идут вместе, – до и после лечения. Сотрудники дома ребенка мне говорят:

– Вот какого ребенка мы отдали. Американские родители забрали – и смотрите, какая она стала! Это чудо!

Но это не чудо, а элементарное перекладывание ответственности за ребенка. Очевидно! Ну ладно, в 1990-е этого никто не делал. Но сейчас я не видел детских домов и домов ребенка, которым бы не хватило квоты на хирургическое лечение порока сердца, на челюстно-лицевые операции, на протезирование. Обычно все операции делаются в течение года-полутора (в первый год жизни патологии устранить легче), и ребенок меняется буквально до неузнаваемости – замечательный красивый малыш. Не в Америке, а здесь – в Брянске, Уфе, Магадане…

Я наблюдал такую историю в Курске. Ребенок родился с серьезной патологией: порок сердца, нет левой ножки, заячья губа, – и мамочка сразу же отказалась от него. Но дом ребенка ее не вычеркнул, продолжил поддерживать контакт. А это очень важно: мама ведь может бросить ребенка только потому, что находится в стрессе после родов, а потом всю жизнь будет раскаиваться. Поэтому нужно любой ценой стараться сохранять связь, побуждать мать приходить и видеться с ребенком. Этого курского малыша пролечили, сделали ему все необходимые операции, убрали все патологии и, когда ему исполнился годик, сделали протез. Все это время, пока шли операции, мама ходила к ребенку, виделась с ним. А после того как лечение закончилось, расплакалась: