Киллер

«Это не азарт, – сказал Виктор самому себе, закрывая блокнот. – Просто в такие моменты ты забываешь о своей беде».

Да, погружение в прошлое на некоторое время избавляло его от мучительных воспоминаний, связанных с Олей и Иришей, которые так нелепо погибли.

По его вине.

Он достал из внутреннего кармана бумажник, раскрыл его и долгое время без отрыва смотрел на слегка измятое фото. Кажется, снимок был сделан года три назад. Да, Ириша уже перешла во второй класс. Фотограф сказал что-то смешное, отчего на светлых лицах жены и дочки сияли счастливые улыбки.

А вот он не улыбался. Кончики его губ были лишь слегка приподняты вверх, будто бы Виктор стеснялся своих чувств, хотя, наверное, в ту минуту он тоже был счастлив.

Впрочем, если быть откровенным, веселиться ему что-то не очень хотелось. Виной тому дикая, совершенно бессмысленная и жестокая война в Чечне. Дни, проведенные в плену у боевиков. Виктор не забыл и о том, как его, боевого офицера спецназа ГРУ, снайпера экстра-класса, на счету которого двести двадцать девять жизней, комиссовали по надуманным обстоятельствам.

Он держался, не поддавался искушению утопить депрессию в бутылке. Стиснув зубы, брался за любую работу и повторял про себя, что все это временно, ненадолго. Надо просто чуть-чуть потерпеть, и все образуется.

Коновалов верил, что они разберутся, поймут, что совершили ошибку, выставив его из вагона того самого большого поезда, который казался ему крепким и хорошо отлаженным. Виктор считал, что бригада, ведущая этот поезд, не бросает своих пассажиров, бережет и охраняет их.

Но его не позвали. Никто не стал разбираться, как и почему их разведгруппа попала в засаду, тем более что в живых остался только он один, не считая Франца, но о нем отдельный разговор.

Если разговор о Викторе среди его руководства и шел, то так, между делом:

– Как быть с Айком? Ваши мнения?

– Отслужил свое.

– Согласен.

– Пусть скажет спасибо, что пенсию назначили.

– Есть возражения?

Вероятно, именно так решалась его судьба, когда стало известно, что Виктор Коновалов, капитан отдельной гвардейской бригады специального назначения Южного военного округа, вопреки слухам, оказался жив, а не убит, как было сообщено ранее в прессе.

Мужчина медленно прикоснулся к фотографии губами. В уголках его глаз показались слезы.

– Ничего подобного не произошло бы, – прошептал Виктор, убирая бумажник. – Я не попал бы в плен. Меня не уволили бы. Мы с Олей не ссорились бы. Она… – Его лицо исказила гримаса, словно он испытывал физическую боль. – Я следил бы за своей машиной. Оля не разбилась бы на ней. Вместе с Иришей… – На последнем слове голос Виктора дрогнул, он выпрямился и поглядел в окно.

Сквозь пыльные, давно не мытые стекла начали робко проглядывать первые лучи солнца.

«Франц! – стучало у него в висках. – Франц, Франц!»

Этот ублюдок положил начало его концу. Вот кто виноват в том, что жизнь Виктора развалилась словно карточный домик при неосторожном движении.

Поэтому он начал писать мемуары. Ведь только так бывший офицер мог вспомнить мельчайшие подробности тех дней. Он испытывал неизъяснимое, мазохистское наслаждение, прогоняя в памяти чуть ли не каждую минуту, проведенную в очаге боевых действий во время чеченской войны.

Виктор не сразу понял, что на столе жужжит его сотовый, и равнодушно посмотрел на него.

«СМС-сообщение должно прийти в шесть утра», – шепнул ему внутренний голос.

Виктор встрепенулся, вынырнул из забытья, муторного и тяжелого, как похмелье.

Да, конечно. Он на квартире «Профсоюза», который поручил ему выполнение очередного заказа. Скромная однушка в спальном районе Бирюлево. Спартанская обстановка – диван, стол, шкаф, крошечный телевизор, на кухне плита и холодильник. А что еще надо?

Он открыл сообщение. Номер абонента, с которого оно пришло, не определился, но Коновалова это не удивило. Все нормально.

В сообщении был набор цифр и всего одно слово: «Удачи».

Не отключая телефон, отставной капитан прошел в ванную. Он убрал резиновый коврик с пола, затем отодвинул пластиковый контейнер для грязного белья, присел на корточки и осторожно нажал на одну из плиток в стенке. Раздался тихий щелчок, и прямо посреди пола на сантиметр приподнялся небольшой квадрат, соединяющий между собой плитки.

Этот накладной участок пола, под которым располагалась ниша, был сделан совсем недавно и очень толково. Различить грань между настоящей плиткой и бутафорией, скрывающей потайной сейф, было практически невозможно.

Виктор аккуратно сдвинул маскировку в сторону, обнажил темно-матовую поверхность сейфа. Он набрал комбинацию цифр, которые высветились в присланном сообщении, и открыл тяжелую дверцу. Внутри лежали черные брюки, светло-зеленая рубашка, белоснежное полотенце и два непрозрачных пакета.

Он знал, что в одном из них находился грим, который должен был изменить его внешность до неузнаваемости. Во втором было то, с помощью чего он собирался выполнить сегодняшнее задание.

Через сорок минут на него из зеркала смотрел жгучий брюнет с аккуратной бородкой-испанкой. Щеки Виктора заметно округлились благодаря специальным силиконовым шарикам. Он придирчиво осмотрел парик. Ни один волосок его настоящей шевелюры не должен быть заметен, а тем более утерян во время операции.

Виктор вспомнил как Санитар по этому поводу приводил в пример некоего Отшельника, с которым ему когда-то доводилось работать. Мол, тот парень за сутки до выполнения заказа сбривал вообще всю растительность со своего тела, вплоть до ресниц.

Виктор остался доволен своей новой внешностью и открыл второй пакет. Он вынул оттуда «ПММ-12», он же «Грач-3», проверил обойму. Запасную засунул под широкий кожаный браслет, прикрытый рукавом рубашки. Коновалов искренне верил в то, что до нее дело не дойдет. Хотя в его работе случается всякое, и форс-мажор во время операции – обыденное дело.

Поверх рубашки Виктор надел легкую куртку, включил телефон, стер только что полученное сообщение. Затем он подошел к окну, уставился на поблескивающий золотом купол небольшой церквушки и перекрестился.

«Прости меня, Господи, за грехи мои».

Виктор вышел из квартиры и неторопливо зашагал в сторону автобусной остановки.

Через полтора часа он был на месте. По дороге Виктор купил в киоске несколько газет, а в хлебной палатке – сдобную булочку. Ему пришлось несколько минут побродить по скверику, пока не освободилась нужная ему лавочка.

Камеры видеонаблюдения этот участок не охватывали. Он выяснил это накануне. Отсюда Виктор отлично видел вход в ресторан, к которому в скором времени должен был подъехать клиент, интересующий его.

Информация о том, что этот субъект является посредником между двумя крупными наркодилерами, подтвердилась. Никаких препятствий для исполнения заказа больше не было.

То существо, появления которого он терпеливо ждал, кроша между делом булку голубям и поглядывая в газету, уже не было для него, к примеру, неким Ваней Егоровым. Для Коновалова вообще уже не имели ни малейшего значения его имя, пол, возраст, спортивные и политические предпочтения и какие-либо другие отличительные признаки. Он был для него просто клиентом, серым и безликим, которого нужно ликвидировать любым способом. Утилизировать его, как мусор.

Виктор всегда проводил предварительную проверку своих клиентов. Таково было негласное правило отставного капитана. Только после этого он принимал окончательное решение. Как говорится, «Казнить нельзя помиловать», и запятую в данном случае ставил он.

Бывший снайпер ГРУ без сожаления ликвидировал всех тех негодяев, по вине которых страдали обычные граждане. Убийцы, члены ОПГ, бандиты, наркоторговцы, террористы, насильники и педофилы!.. Жизни этих существ он стирал словно ластиком, не испытывая при этом никаких угрызений совести.

Виктор под благовидными предлогами уклонялся от работы, если сведения, собранные им, свидетельствовали о том, что человек, заказанный ему, являлся вполне нормальным и не заслуживал смерти. Это исключение касалось детей и подростков младше восемнадцати лет.

Да, заказ в таком случае передавался другому исполнителю. Одно время совесть настойчиво твердила бывшему офицеру, что, по сути, жертва все равно будет умерщвлена, а он попросту слился. Но через непродолжительное время она постепенно успокоилась.

Ему хватало своих снов, от которых он не мог избавиться вот уже несколько лет. В своем сознании Виктор провел для себя жирную черту и дал себе слово, что не перейдет ее. Да, он наемник, фактически палач. Его действия порождены внутренним убеждением, которое может не совпадать с официальными принципами добра и морали. Но таков уж этот мир, жестокий и несправедливый. Виктор выживал в нем так, как считал необходимым.

Каналы, по которым он получал информацию, были надежными на сто процентов. Виктор хорошо оплачивал работу своих осведомителей. Его не интересовал мотив заказа, было достаточно изучения сведений, переданных ему.

Собственно, «Профсоюзу» были безразличны отношения между заказчиком и клиентом. Самое главное для клуба – надежность лица, обратившегося к нему. Сделать заказ в «Профсоюзе» можно было лишь через десятые руки, после предварительной проверки субъекта, желающего лишить кого-нибудь жизни. Разумеется, финансовая сторона вопроса имела немалое значение.

Узнай боссы «Профсоюза» о самодеятельности Коновалова, он сам сразу же оказался бы в числе заказанных. В связи с этим Виктор всегда принимал все меры предосторожности, какие только возможны.