Люди кода. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 7

Не дожидаясь ответа, она быстро пошла в сторону, где светились огни магазинов. И.Д.К. догнал ее, и Дина сказала:

– Господи, только бы с сыном ничего… У вас есть деньги на билеты?

– Есть, – сказал И. Д. К., пошарив в карманах.

Улица была пустынна, хотя окна светились. Что делал сейчас средний израильтянин? Смотрел телевизор и чувствовал, как меняется его мироощущение, как из человека униженного он становится тем, кем должен был быть всегда и кем будет отныне и присно, и вовеки веков? Или все собрались сейчас там, где и должен был находиться каждый еврей, независимо от того, в кого он верит и верит ли вообще – там, где Мессия?

Автобус нагнал их довольно быстро, они как раз подошли к следующей остановке, салон был почти пуст, радио включено, шла прямая трансляция, сквозь рев толпы едва пробивался голос комментатора.

– Может, поедем туда? – предложил И. Д. К.

– Нет! Мне нужно домой!

– Хорошо. Илья пока держится, но я не знаю, что он уже умеет, и хватит ли у него сил вести эту роль дальше. Черт, как нелепо…

Они сошли на площади у магазина «Машбир», где толпа – человек пятьсот – внимательно слушала стоявшего на импровизированной трибуне оратора в вязаной кипе, говорившего тихим голосом и без микрофона.

Внимали скорее не речи, а мыслям, и И. Д. К. удивился тому, как могут люди выделить в этой мысленной толкотне то единственное, на что следует обратить внимание. Дина потянула его за рукав, и они начали протискиваться к остановке восемнадцатого маршрута. Очень скоро И. Д. К. понял, что в Ир-Ганим они не попадут – автобусы не ходили. В нескольких местах на Яффо ритмично пульсировали полицейские мигалки, но это была скорее видимость деятельности – судя по всему, никаких нарушений общественного порядка не наблюдалось, просто народ пытался осознать себя, процесс этот проходил у всех по-разному, полицейские тоже были людьми, тоже были растеряны и думали больше о происходивших с ними переменах, нежели о том, чтобы выполнять прямые служебные обязанности.

И.Д.К. попробовал расчистить дорогу мысленными приказами, но его не слышали, он оглянулся и не увидел Дину рядом с собой. Подумав, что потерял женщину в толпе, он попытался настроиться на ее мысли, на ее неизбежный страх, растерянность, на желание отыскать в толпе своего спутника. Ничего.

Он начал протискиваться в сторону площади Давидки, где рядом с пушечкой стоял человек в черном и произносил речь. И.Д.К. протолкался в первый ряд и встал, уцепившись за каменный барьер, чтобы не упасть, вперед было не пройти – взгляд оратора действовал, как стена, И.Д.К. физически ощутил вязкую преграду.

– …все мы чувствуем это, – говорил оратор, упираясь взглядом в И. Д. К., – и только теперь еврейская нация начнет переживать свое истинное возрождение. Только теперь, когда исполнилось главное пророчество Торы, каждый еврей поймет…

И.Д.К. огляделся. По улице Яффо толпа двигалась, будто первомайская демонстрация на Красную площадь, недоставало только транспарантов, а на улице Невиим происходило броуновское движение ортодоксов, собиравшихся группами, переходивших от одной группы к другой; то и дело кто-нибудь громко вскрикивал, и все на миг замирало, И.Д.К. не мог понять смысла происходившего, да и не хотел понимать.

Искать Дину было бессмысленно. Двигаться – тоже. Сдавленный со всех сторон, И.Д.К. смирился, расслабился, закрыл глаза и задумался. Конечно, это было не самое лучшее место для размышлений, и время требовало действий, а не мудрствований. Однако И. Д. К. никогда не был человеком действия, сам себе отдавал в этом отчет, и сейчас впал в естественный для себя ступор.

* * *

Хроника поступков и мыслей И. Д. К., которую я восстанавливаю по крупицам, должна быть наложена на общеизвестную хронику событий в Иерусалиме, Израиле и во всем мире. И.Д.К. потерял Дину в двадцать один час семь минут. В это время Мессию доставили из Иерусалима в Кфар-Хабад, к подъезду дома, в котором так и не довелось остановиться Любавичскому ребе. Пунктирно напомню: толпа религиозных ортодоксов, образовавшая вокруг дома кордон, насчитывала двести тысяч человек. Сначала пели и танцевали, потом истово молились, и, наконец, стихли после того, как Мессия, призвав отложить до утра земные дела, отошел ко сну.

И.Д.К. прижали к невысокому барьеру, правая нога онемела, в спину кто-то уперся острыми локтями, и стало трудно дышать. И.Д.К. прислушался к тому, что говорили, кричали и пели: это были восклицания восторга по поводу внезапно обретенного Мессии, рассуждения о том, когда же теперь ждать воскрешения мертвых, и что означало явление Мессии для всего человечества, и нужно ли будет выплачивать банковский долг, если с завтрашнего дня все изменится и банкир станет для клиента таким же близким другом, как ты, Моше, а как красив Мессия, особенно в профиль, так я всегда говорил, что именно евреи спасут мир, а вовсе не какая-то красота, особенно если она русская и с антисемитским душком, да что вы, господа, хотите, вы думаете, арабы теперь перестанут нас резать, о чем вы говорите, террористов станет еще больше, хотя бы из зависти – их-то Мухаммед так и остался на небе.

Разговоры были банальны, мыслей и вовсе не наблюдалось.

И.Д.К. показалось, что на перекрестке мелькнула желтая, с яркими пятнами, кофточка Дины, и он перегнулся через барьер. Нет, ошибся. И.Д.К. заработал локтями, получил крепкий удар в левый бок и притих.

Следовало принять в качестве рабочей гипотезу о том, что включающий Код, показанный по телевидению, произвел не те изменения, на которые рассчитывал И. Д. К. А на что он рассчитывал? Что он получил сам? Он понимал, что способности читать и передавать мысли, телепортироваться и, возможно, что-то еще в том же духе, вовсе не были конечным результатом действия Кода. Напротив, это был побочный результат, и видимо, поэтому он исчез так неожиданно, когда генетическая программа вышла на следующий уровень изменения организма.

Начнем с того, что и раньше были люди, и вовсе, кстати, не еврейского происхождения, обладавшие парапсихологическими способностями. В одном Иерусалиме этих экстрасенсов в последние годы обнаружились десятки! Значит, способности хранились в генофонде человека, у большинства в пассивном состоянии, у некоторых – в активном. Код должен был включить новые уровни чтения генетической информации. И.Д.К. полагал, что процесс должен занимать не минуты и часы, но недели или месяцы – ведь включенная цепь чтения генетической памяти должна создавать по-новому белки, должна строить иначе организм, это не может произойти мгновенно. Ясно, что речь должна идти о последовательных ступенях приближения организма к новому состоянию. Для И. Д. К., и для Ильи Давидовича, отчасти для Дины первым шагом стало овладение дремавшими парапсихологическими способностями. Для других, вероятно, процесс мог идти иначе.

Пусть так. Зависит ли в создавшейся ситуации хоть что-нибудь от И. Д. К. или Мессии? Может быть, контроль полностью утерян и нужно просто ждать, наблюдая за собой и остальными? И неужели обретенная было способность исчезла навсегда, не будучи заменена ничем адекватным?

Кто-то сильно надавил сзади – что-то тяжелое, с острыми гранями (похоже на «дипломат»? ) уперлось И. Д. К. в спину, он обернулся и оказался лицом к лицу с обладателем портфеля. Это был мужчина лет сорока с окладистой рыжеватой бородой. Черный костюм лишился почти всех пуговиц, белая рубашка, замазанная у воротника красным, будто губной помадой, была, к тому же, еще и разорвана, открывая волосатую грудь. Шляпа была, видимо, утеряна в уличной свалке, а кипа сидела на макушке, как нашлепка. Взгляд у мужчины оказался неожиданно растерянным, губы что-то шептали, и только после того, как И. Д. К., желая высвободиться, начал конвульсивно извиваться, мужчина попытался опустить «дипломат» на землю. Это не удалось, и тогда он предложил:

– Давай вместе. Вот так – шаг ты, шаг я. Сначала я, потому что я тяжелее.

Так и сделали. Пыхтя и не обращая внимания на тычки и недовольные возгласы, минут через пять они пробились к улице Штрауса, людей здесь чуть меньше, и мужчина, выставив «дипломат», как таранное орудие, штурмовал толпу, будто римский легионер. И.Д.К. не отставал, ему пришло в голову, что более странного скопления народа он не видел даже на экране кино. Прижавшись друг к другу, будто в московском трамвае в час пик, люди не дышали злобой, но довольно мирно и с пониманием ситуации обсуждали последние события. Говорили о Мессии, о том, что вовсе не так представляли его приход, нет, что вы ожидали, конечно, так все и должно было быть, а завтра Мессия придет к Стене плача, и арабы ничего сделать не смогут, Мессия поднимется к мечети Омара и заложит Третий храм на том месте, где стоял алтарь Второго, а говорят, будто рав Гусман сказал, что только теперь и можно будет создать еврейское государство.

Толпа поредела, И.Д.К. почувствовал, что способен передвигаться сам, и решил оторваться от своего попутчика, тем более, что узнал его и не хотел в этом признаваться.

– Куда же ты? – сказал тот, опустив на плечо И. Д. К. тяжелую руку. – Куда ты, мар Элиягу?

– Ты узнал меня, рав Дари, – вздохнул И. Д. К.

– Давай поговорим спокойно, – сказал Йосеф Дари, директор ешивы «Ор леолам». – Иди за мной и не сворачивай.

Он вновь бросился в толпу, взяв такой темп, что И. Д. К. пришлось почти бежать. Они свернули на улицу Меа Шеарим, где, хотя и было много людей, но, во всяком случае, не больше, чем бывает обычно на праздник Суккот, когда вдоль тротуаров стоят столы с «арба миним», и празднично разодетые слуги Бога придирчиво выбирают пальмовые ветви.

– Здесь я чувствую себя лучше, – заявил рав Дари, замедлив темп. – Здесь все другое, даже воздух. Здесь можно дышать.

Он остановился посреди улицы и повернулся лицом к И. Д. К. Сказать, что взгляд его пронизывал насквозь, значило не сказать ничего. И.Д.К. ощутил, что исчез, растворился в плотном, наполненном странным запахом, отдаленно похожим на запах стиранного белья, воздухе улицы. Он понял неожиданно, что рав Дари почти два часа искал его и пока нашел, исходил весь центр города, а бросился он искать И. Д. К. потому, что было ему откровение: голос, который он, естественно, принял за глас Божий, сказал: «Отыщи Элиягу Купревича, приходившего к тебе в ешиву говорить о Торе, и приведи его к себе домой, и сделай для него то, что должен сделать еврей для еврея согласно Закону Моему, и это будет твоя заповедь на пути в новый мир, который я создаю».

Так и сказал Бог – слово в слово. Йосеф оставил жену и шестерых детей в синагоге, смиренно и благостно слушавшими слова раввина Шохата о смысле и цели явления Мессии, и отправился выполнять заповедь, которая, конечно, дороже молитвы, ибо молитва исходит от человека, возносясь к Богу, а заповедь исходит от Всевышнего, указывая человеку путь очищения.

У И.Д.К. голова шла кругом, потому что рассказанное Йосефом выходило за те пределы разумного, которые И. Д. К. никогда не переступал. За глас Божий верный его слуга мог принять и мысленную команду – хотя бы самого И. Д. К. или даже Мессии, – в способности остальных принимать и передавать мысленные образы И. Д. К. с некоторого времени сильно сомневался. К тому же, будь эта способность действительно повсеместной, Йосеф, для которого Создатель, пусть нематериальный, существовал более реально, нежели даже президент Эзер Вейцман, слышал бы десятки других голосов, и реакция его была бы, безусловно, совершенно иной.

И.Д.К. думал об этом, следуя за равом Дари, свернувшим с Меа Шеарим в проулок, о существовании которого И. Д. К. не подозревал.

– Сюда, – сказал Йосеф, открывая ключом массивную дверь и пропуская И. Д. К. в темный маленький холл, где при тусклом уличном освещении, проникавшем в окна, можно было увидеть книжные стеллажи до потолка и большой стол, на котором лежали книги и почему-то стоял огромный металлический чайник литров на пять-шесть.

Зажегся свет, на пороге соседней комнаты появилась женщина – в косынке, полностью скрывавшей волосы, в длинном, до пят, платье. С показной отчужденностью резко контрастировала яркая, открытая улыбка.