Опоздавшие к смерти. Cобрание сочинений в 30 книгах. Книга 28

В два часа дня мать похищенной Ревекки Коэн достала чековую книжку и, прокляв всех домовладельцев и полицейских на свете, подписала чек на сумму пятьдесят тысяч австралийских долларов. Она смогла это сделать лишь после того, как позвонила в Мельбурн и Нью-Йорк и выпросила у дальних родственников взаймы тридцать пять тысяч. Платить за беднягу Форбиндера не пожелал никто – он был сиротой.

В два ноль пять каменщики нанесли по стене первый удар.

В городе в это время начались гражданские панихиды. Хоронили, впрочем, далеко не всех погибших. Среди жертв оказались восемнадцать туристов. Их тела после процедуры опознания и оформления документов надлежало отправить домой. За многими должны были прибыть безутешные родственники, которые никак не могли взять в толк, каким образом в благополучной и мирной Австралии могла случиться такая трагедия. Десять тел жителей города и полицейских все еще лежали в городском морге. Пятеро погибших оказались евреями, их-то, по еврейскому обычаю немедленно хоронить покойников, и предавали земле в тот час, когда Мак-Дуфф, весь осыпанный пылью, стоял за спинами каменщиков и следил, как ломают стены в его доме. Он и доллара не поставил бы на то, что подземный ход удастся обнаружить. Все это чушь. Просто полиция расписывалась в собственном бессилии.

Ход обнаружили в четырнадцать сорок восемь с третьей попытки.

* * *

Это была узкая щель, в которую с трудом мог протиснуться один не очень толстый человек, но зато – в полный рост, если, конечно, этот рост не превышал шести футов. Ход начинался в большом кабинете на втором этаже, проходил вниз в несущей стене – до уровня подвала, потом завивался в спираль и на глубине около трех метров шел куда-то в сторону новой дороги. Сержант Каллингс, задыхаясь от спертого воздуха, лично проследовал по ходу, светя фонариком и вслух отсчитывая расстояние. Фонарик он держал в левой руке, а в правой сжимал пистолет.

Оружие, однако, не понадобилось. Когда ход, выпрямившись, достиг, по расчету Каллингса, границы поляны, пришлось остановиться перед завалом. Пэнфилд был, возможно, психом, но дураком явно не был и о преследователях позаботился.

Вызвали саперов. По составленному наспех плану, с учетом всех спусков и поворотов, завал должен был располагаться под большим дубом, стоявшим на краю поляны со стороны новой дороги – в двадцати трех метрах от дома. Здесь и начали копать, подогнав экскаватор. По мнению префекта, ничем, впрочем не обоснованному, ход не мог тянуться на километры, и потому в кустарнике вблизи от дороги несколько десятков полицейских принялись искать выход и следы бежавших.

Мать Ревекки ходила по поляне, призывала на головы полиции все громы небесные и готова была уплатить миллион (которого у нее не было), только бы этот негодяй, которого она всегда терпеть не могла, вернул дочь живой и невредимой.

В другое время и в другом месте кто-нибудь, возможно (и даже наверняка), обратил бы внимание на странные выкрики, но никого из полицейских поблизости не было, а строительные рабочие, трудившиеся в поте лица, не обращали на обезумевшую от горя женщину никакого внимания.

В шестнадцать тридцать на поляне появился сержант Каллингс, чтобы лично убедиться: предполагаемое место завала не имеет к подземному ходу никакого отношения. Яма, выкопанная экскаватором, достигла уже пяти метров в глубину, обнажив лишь несколько слоев почвы. Сплюнув и приказав копать западнее и ближе к дороге, Каллингс все-таки обратил внимание на возгласы Эдит Коэн, матери Ревекки. Женщина бродила вокруг дома, заглядывая в окна, и продолжала утверждать во всеуслышание, что всегда терпеть не могла этого идиота.

– О ком вы говорите, госпожа Коэн? – требовательно поинтересовался сержант Каллингс.

– О Пэнфилде, об этом негодяе, о ком еще?

– Вы хотите сказать, что знали этого человека раньше?!

– Человека? Вы назвали Пэнфилда человеком? Отродье дьявола – вот он кто!

– Но вы его знали? – продолжал гнуть свое сержант Каллингс.

– Конечно! Они же дружили с детства!

– Черт возьми! – возмутился сержант.– Почему вы не сказали об этом раньше?

– Какое, черт побери, это имеет значение? И, к тому же, вы не спрашивали!

* * *

Через десять минут Эдит Коэн сидела в кабинете префекта и подвергалась допросу с пристрастием. Новая информация заставляла совершенно иначе смотреть на происходившие события. Сколько времени упущено! Конечно, это был прокол полиции, но, с другой стороны, захват Пэнфилдом именно этих заложников выглядел событием настолько случайным, что никому и в голову не приходило заподозрить какую-то былую связь между Джоном и Ревеккой.

– Вы и Пэнфилды жили в разных концах Порт-Артура, – допытывался префект, – откуда дети знали друг друга?

– Несколько месяцев они учились в одном классе, так получилось случайно. Потом этот негодяй перешел в другую школу, но они продолжали встречаться.

– У них была общая компания? – допытывался префект. Если кто-то видел Ревекку и Пэнфилда вместе и не сообщил полиции… Уж он, префект, добьется, чтобы у этого человека были серьезные неприятности!

– Нет, – покачала головой Эдит Коэн.– Я сразу сказала дочери: этот парень не для тебя. Он всегда был каким-то дерганным. И он даже не еврей!

– Врачи говорят, что Пэнфилд не имел отклонений по части психики.

– Мало ли что говорят врачи! Я мать, я вижу в сто раз больше.

– Ну хорошо, – быстро согласился префект.– Значит, они встречались. Долго это продолжалось?

– Пока она его, наконец, не отшила. Не могу сказать точно, со мной Ревекка не делилась… А потом – это было четыре года назад – я вышла замуж, мой второй муж живет в Мельбурне, и я переехала к нему. А Ревекка уже работала, ей нравилось, и вообще… она не хотела в Мельбурн.

– Не нравился город? – с пониманием сказал префект.

– Исак ей не нравился, вот что! Если честно, она его почему-то невзлюбила сразу и наотрез отказалась жить вместе.

– Бывает, – согласился префект.– Значит, вы переехали, а дочь осталась в Порт-Артуре. Но с Пэнфилдом больше не встречалась.

– Нет, она мне сама писала и говорила: с Джоном покончено, он просто псих, с ним невозможно. А я ей это и раньше говорила. То, что Пэнфилд не пара моей Ревекки, было ясно с первого…

– Хорошо, хорошо, – прервал префект.– Это очень важная информация. Очень.

– Верните мне дочь! – вскричала Эдит Коэн и начала заламывать руки.

* * *

Разумеется, розыскные мероприятия вовсе не ограничивались исследованием подземного хода и поиском выхода из него. Были закрыты все порты, включая порт Сиднея, который, по словам его начальника, не закрывался никогда за всю историю освоения Австралии. Патрули стояли на всех дорогах, ведущих от Порт-Артура, и проверяли все машины, в каком бы направлении они ни следовали. На пешеходов тоже смотрели косо и сличали внешность со словесным портретом Пэнфилда.

Бригада психиатров, обсудив все детали происшедшего и приняв во внимание информацию, сообщенную Ревеккой Коэн, пришла к единодушному выводу о том, что, во-первых, Пэнфилд, безусловно, невменяем, и во-вторых, что с ним ни в коем случае не нужно вступать в переговоры, поскольку это может вызвать неадекватную реакцию и привести к гибели заложников. Если заложники еще живы, то единственной возможностью их освобождения является физическое уничтожение безумного преступника.

Полиция была с этим согласна.

Экскаватор, между тем, успел превратить поляну между домом и дорогой в котлован для будущего фундамента. Мак-Дуфф увеличил свои первоначальные требования о компенсации до девяноста тысяч долларов. Продолжение подземного хода обнаружили севернее того места, с которого начали поиски. Поскольку завал был ликвидирован вместе с большим участком тоннеля, сержант Каллингс беспрепятственно проследовал дальше, не надеясь уже, конечно, обнаружить ни преступника, ни его жертву. Прошло больше тридцати часов после захвата. Возможно, Пэнфилд давно увез Ревекку в какое-нибудь забытое Богом место и там свершил самосуд над бывшей возлюбленной. Вот только – что он сделал с беднягой Форбиндером?

И еще – почему этот негодяй устроил стрельбу на набережной? В той толпе туристов в помине не было никакой Ревекки!

* * *

В двадцать один тридцать в кабинете префекта собрали очередное оперативное совещание. Докладывал сержант Каллингс:

– Выход из подземного хода обнаружен в четырехстах метрах от дома и ста пятидесяти метрах за новым шоссе. Здесь густой кустарник, никому бы и в голову не пришло… Следы Пэнфилда и заложников тоже обнаружены. Они прошли к шоссе по полю. Здесь, скорее всего, сели в машину. Во всяком случае, розыскная собака след потеряла.

– Полный провал, – мрачно констатировал приехавший из Мельбурна полицейский чин.– Пэнфилд может объявиться в любую минуту в любой части страны и устроить еще одно побоище. И никто не знает – где именно. Каждый полицейский получил приказ стрелять на поражение, но это ведь будет ответная мера, а сколько людей успеет положить этот негодяй…

– Мне кажется… – подал голос эксперт-криминалист Джон Виккерс.– Мне кажется…

– Да, Джон, – раздраженно повернулся к подчиненному префект, – что вам кажется? Только коротко.

Виккерс слыл недотепой, в полиции его держали потому, что в криминальном отделе постоянно нехватало сотрудников.

– Я все думал, – сказал Виккерс, опасливо поглядывая на свое начальство, – почему он выбрал именно дом Мак-Дуффа… Если он рехнулся совсем и начал дикую пальбу, то почему он так логично…

– Короче, Виккерс! – не выдержал префект.