Уходящие в темноту. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 22

Хьюго не считал себя человеком, подверженным импульсивным поступкам и склонным к предчувствиям, но сейчас у него не возникло сомнений. Он положил книгу, как и вчера, в верхний ящик стола, запер дверь, чего обычно не делал, и пошел в зал, где, конечно же, сразу увидел синьорину Барбьери, сидевшую за первым столом у окна, державшую в руках книгу, но смотревшую, тем не менее, не на строчки текста, а в ту сторону, откуда вошел Хьюго – будто ждала его появления. Когда их взгляды встретились, девушка улыбнулась, кивнула и поднялась навстречу.

– Доброе утро, – сказала синьорина Барбьери, протягивая руки для пожатия.

– Доброе утро, мисс Барбьери, – сказал Хьюго, пожимая протянутые ему тонкие пальцы.

И оба смутились.

– Я нашел ваше имя в библиотечной карте, – объяснил Хьюго.

– Я хотела спросить… – начала девушка, но Хьюго не дал ей договорить.

– Я тоже хочу побеседовать с вами о книге, – сказал он. – Пойдемте в мой кабинет, там никто не помешает разговору.

– А это не…

– Все в порядке, – улыбнулся он, вызвав ответную улыбку, которую смог бы описать разве только популярной цитатой из романа Барбары Картленд, например, из того, что остался лежать на столе в читальном зале.

– У вас даже окна нет, – констатировала синьорина Барбьери, переступив порог кабинета.

– Зато ничто не отвлекает. Кондиционер включен, и микроклимат у меня такой, какой я хочу. Немного прохладнее, чем любят многие, но мне нравится такая температура. Если хотите, я сделаю теплее.

– Нет-нет, – сказала синьорина Барбьери, – я тоже люблю прохладу. А где…

– Садитесь сюда, – Хьюго усадил девушку за стол, на свое рабочее место, придвинул стоявший в углу пластиковый стул и, прежде чем сесть, вытащил книгу из ящика.

– Я хотел бы, – начал он со стеснением в голосе, – спросить вас… Только не обижайтесь, если вопрос покажется вам…

– Да-да, – рассеянно произнесла синьорина Барбьери, перелистывая страницы, – спрашивайте.

– Вы точно никогда раньше не видели и не держали в руках эту книгу? – выпалил Хьюго.

– Никогда, – спокойно сказала синьорина Барбьери. – И вы знаете об этом так же хорошо, как я.

– Откуда… – начал Хьюго и замолчал, потому что девушка была права: он точно знал, что она никогда не видела эту книгу, прежде чем сняла ее с полки в библиотеке.

– Извините, – пробормотал он, – я должен был спросить, потому что…

– Чтобы все было ясно, – кивнула синьорина Барбьери и посмотрела Хьюго в глаза. Все стало ясно между ними, и Хьюго сказал:

– Получается странная вещь. В одиннадцать часов книги на полке не было. В это время Эмма, вы ее видели, обходит полки с художественной прозой и проверяет, не упала ли какая-нибудь книга на пол… в общем, наводит порядок. Если бы эта книга стояла на полке, то… она так выделяется белым корешком без названия, что Эмма должна была заметить. Вы пришли…

– Сразу после обеда, примерно в половине третьего. Направилась к полке, чтобы взять «Выше звезд»…

– И сразу обратили внимание?

– Конечно.

– Значит, кто-то поставил книгу на полку между одиннадцатью часами и половиной третьего.

– Разве в библиотеке нет камер слежения? – удивилась девушка. – Я видела одну в холле.

– Верно, – кивнул Хьюго. – Это на случай, если кто-то захочет вынести… и еще есть две камеры в отделе редких книг, в торце читального зала, там дверь…

– Я видела, – кивнула синьорина Барбьери. – А в читальном зале…

– Нет. Отсутствует повод, понимаете… Свободный доступ. Любую книгу можно взять с полки, можно зарегистрировать у библиографа – на случай, если захотите книгу отложить, – а можно просто посидеть, почитать.

– Понимаю, – протянула синьорина Барбьери. – Значит, если кто-то захочет не украсть книгу, а наоборот, принести свою, то система…

– С этой книгой такой номер не прошел бы. На ней радиометка библиотеки. Если бы кто-нибудь принес ее и попытался войти в зал из холла, начался бы трезвон.

– Значит, – заключила Мария, – кто-то принес книгу без метки и уже здесь…

– Не получится! Книги сначала заносят в компьютер, потом ставят метку. У этой книги есть метка, но нет номера по каталогу, она не зарегистрирована.

– То есть…

– Никто это книгу не приносил, – отрезал Хьюго.

– Но не могла же она…

Они посмотрели друг другу в глаза и одновременно пожали плечами.

– Странно, правда? – сказала синьорина Барбьери.

– Вам, наверно, здесь очень скучно? – спросил Хьюго и удивился своему вопросу. – По сравнению с Миланом наш Фарго – безнадежная провинция…

Синьорина Барбьери будто ждала такого вопроса – ответила сразу, не задумавшись ни на секунду.

– О, нет! Мне здесь замечательно! Почти каждый день езжу по резервациям, их так много, до ближайшей всего полчаса езды автобусом!

– Парагнель? – уточнл Хьюго. – Не знаю… По-моему, от прежнего индейского духа не осталось ничего, кроме национальных костюмов, пошитых у Бекберна на фабрике.

– Да-да, я все это знаю, конечно. Но мне не нужен специфический индейский дух, все эти трубки мира и разрисованные физиономии. Я – историк религий, изучаю верования, обычаи – не те, что были когда-то, во времена первых колонистов или раньше, а нынешние. Я исследую, как менялись религиозные представления индейцев сиу, как христианство проникало в мир их духовности, сейчас это такая уникальная смесь… Индейцы, в основном, христиане, вы, конечно, знаете…

Хьюго кивнул, с удовольствием наблюдая, как, рассказывая, синьорина Барбьери повышала голос, начала жестикулировать, помогая жестами в тех случаях, когда ей казалось, что произнесенная фраза недостаточно эмоциональна.

– Я говорила с мистером Пидвиком, это настоятель церкви святого Иеремии.

– О, – улыбнулся Хьюго, – мы с ним знакомы. Обаятельный старик, верно? Знаете, синьорина Барбьери…

– Мария. Зовите меня по имени, а я могу вас звать… как?

– Хьюго. Это немецкое имя… я вижу, вам оно показалось странным.

– Вовсе нет.

– Мои предки – выходцы из Баварии. В Фарго много немцев. И шведов. Население у нас довольно странное для Штатов – почти нет англосаксов, это не Вашингтон или Филадельфия. И афроамериканцев вы почти не встретите.