Побег Кратова

Он посмотрел на Кратова с явной мольбой. Очевидно, ему не хотелось продолжать этот разговор и вообще поднимать эту тему. Ясер не желал знать о размышлениях Кратова по поводу того, что находится за этой дверью. Всем своим видом он показывал, что не хочет слышать об этом ни единого слова.

Казалось, что они запустили какую-то реакцию, о которой известно только ему и больше никому. Реакцию, которая приведет к последствиям, которых он не хочет допустить. Несмотря на это, Кратов задумчиво продолжил:

– Я бы скорее назвал ее лесом.

Лицо Ясера помрачнело, будто ему вынесли приговор.

– Что делают эти деревья? Они такого жуткого вида, аж мурашки по коже, – Кратов поежился, вспоминая мрачное зрелище в алом зареве лесного пожара.

– Я…

Ясер замялся. Он стоял с растерянным видом, не зная, что сказать, безмолвно шевеля губами, подбирая нужные слова. Он помотал головой, чтобы сосредоточиться, помассировал переносицу, после чего продолжил уже более твердым голосом:

– Я точно не знаю, что они делают. Единственное, что я знаю, – это то, что они важное звено в этой всей системе, – он обвел руками вокруг, – на этой станции. Эти деревья. Они каким-то образом влияют на нас. Не исключено, что все эти наши способности – это управление приборами без других интерфейсов, кроме органов чувств. Может, еще что-то, о чем мы не подозреваем. Все это, может быть, результат их воздействия. Я не могу больше сказать.

Ясер смотрел на Кратова, явно мысленно умоляя об окончании этого разговора. Помолчав около минуты, он сказал:

– Пойдем, а то пропустим обед.

Уже по пути в столовую Кратов задумчиво спросил:

– А как именно они воздействуют на людей?

Его спутник шел чуть впереди, не оборачиваясь.

– Я не могу сказать, – бросил он в ответ, – извини.

Обед они провели в молчании. Кратов обдумывал странный ответ Ясера. Казалось, что он знает какую-то тайну, связанную с этим лесом, но боится ее раскрыть. Что может такого скрывать это помещение со странными устройствами, что его товарищ оберегает этот секрет? Он посмотрел на Ясера – тот имел необычный для себя мрачный вид человека, оказавшегося перед тяжелым выбором. Он сосредоточенно жевал свой обед, но казалось, что он даже не замечает, как проглатывает пищу. Все его внимание было занято решением какого-то сложного вопроса. Сидевший рядом Гэрриоун то и дело бросал на Ясера подозрительный взгляд, но так и не проронил ни слова.

Весь последующий день Ясер был рассеян и задумчив. Он не сразу реагировал на обращенные к нему фразы, отвечал односложно. Тему леса за закрытой дверью Кратов решил не поднимать, за что, похоже, его спутник был ему благодарен. Погружение в работу немного отвлекло от мрачных мыслей.

После молчаливого ужина Ясер неожиданно повел их не в сторону кают, как обычно, а опять на рабочие места. На вопрос Гэрриоуна, неужели им теперь можно работать в полную силу после такого короткого срока, он ответил утвердительно. Восстанавливаются они быстро, и понемногу уже можно начинать работать в полные смены. Гэрриоун в ответ пожал плечами и вскоре растворился в своих джунглях.

Розовый свет начинал напитываться красным, когда они вернулись на свои посты. Кратов почувствовал тревогу, поднимающуюся внутри словно мрачный покров тени, наплывающей из глубины сознания. Единение с пультом дало небольшое расслабление, но, несмотря на прочную связь, тревога начала пробиваться и через это укрепление. Грозовые тучи собирались в сознании, суля опасность.

Холодная тень страха наползала, растворяя ощущения и краски. От затылка по коре головного мозга вперед, к лицу. Глубже, внутрь серого вещества, вытесняя все на своем пути. Вниз по позвоночнику. Дальше. Внутрь. Вглубь. Страх заполнял вены, мышцы, ткани, заменяя собой реальность. Страх становился самой реальностью, заслонив все остальное. Страх стал всем. Сердце в груди бешено колотилось в цепких лапах паники. От хватки тревоги начали тупеть чувства, хуже слушаться конечности.

Наконец, больше не имея сил сопротивляться тревоге, Кратов разорвал связь с пультом. Слева напротив него за своим рабочим местом стоял Ясер. Он тоже разорвал связь и с сожалением и тревогой смотрел на своего товарища. Сознание металось в клетке страха, пытаясь найти спасение и в то же время объяснение происходящему. “Бежать! Бежать! Бежать!” – как сигнал тревоги зазвучало в голове Кратова.

– Не пора ли нам уже уходить? – спросил он Ясера.

Во рту пересохло. Язык не слушался. Тело начинала бить мелкая дрожь. Страх все сильнее сжимал его горло. Сдавливал грудную клетку. Не давал дышать.

– Нет, – стараясь сохранить спокойствие, ответил тот, – тебе просто так кажется, но еще рано.

Кратов хотел ему ответить, но какая-то тень мелькнула на периферии его зрения, уходя за спину. Он почувствовал резкую боль в основании черепа. Тело показалось чужим. Непослушной марионеткой. Он попробовал сделать шаг и не смог. Не получалось ни пошевелить пальцем, ни даже повернуть голову. Кратов смотрел в глаза Ясеру, чей взгляд не выражал ничего, кроме сожаления.

– Извини, – проговорил он, – это будет лучше для тебя же.

Глава 5

Кратов раздраженно массировал переносицу, стараясь успокоиться. В ушах стоял гул, словно его погрузили на дно океана. Казалось, последние часы выпали из его памяти, украденные неведомым похитителем, сокращающим жизнь.

Он старался ровно дышать, возвращая контроль над своим телом. Спокойно. Все хорошо. Держи себя в руках. Надо завершить начатое. Кстати, зачем я здесь? Тихие, едва слышные, на грани слуха всхлипы вкрадывались в пространство, занятое гулом. А, ну да!

Он распахнул глаза и увидел железную дверь, покрытую облупившейся коричневой краской. Подвешенная на торчащий из потолка ржавый крюк лампочка тускло освещала холодное помещение. Из-за нестабильной работы дизель-генератора яркость постоянно менялась. Время от времени лампочка мигала, приводя в движение тени, корчившиеся на голых стенах. Эти тени – они ждут, когда свет погаснет, чтобы накинуться на свою жертву. Кратов поежился от этой мысли, но быстро сбросил наваждение. Резким движением расправил плечи. Держи себя в руках!

Он повернулся. В углу, обхватив грязными руками колени, свернулась девушка. Рваная грязная одежда мешком висела на тощем теле. Слипшиеся от грязи и крови волосы закрывали лицо. Через эту фату спутанных прядей он видел, что она смотрит на него красными от слез глазами. Хрупкое тело подергивалось в такт всхлипам. Кратова охватила жалость к несчастному существу. Что она делает в этом ужасном месте? Зачем ей здесь быть? Она должна радоваться жизни и наслаждаться ею, а не сидеть в холодном подвале вот так, обхватив колени руками и рыдая.

– Молчишь? – голос его был пустой и бесцветный.

Не дождавшись ответа, Кратов повернулся и дернул ручку двери. За ней он обнаружил коридор, в конце которого возле лестницы висела такая же тусклая лампочка, как и в помещении. Быстрыми шагами он преодолел пространство тьмы между двумя угасающими звездами и поднялся по крутой лестнице наверх. Встал на выходе, осматривая это царство мук. Закурил.

В сером безжизненном пространстве между двумя панельными пятиэтажками с выбитыми стеклами окон не было никого и ничего, кроме грязи с вмерзшими в нее телами.

Его не смутило даже отсутствие караульного, который должен был находиться возле входа. Так и должно было быть. Больше никого. Вдали на веревке, подвешенной между двух металлических столбов, вбитых в землю, висела чья-то одежда, словно боевой стяг, который ведет армию мертвых в иной мир. Видимо, кто-то оставил белье сушиться. Давно оставил. Теперь за этими тряпками никто не придет.

Кратов выбросил окурок и пошел в другую сторону, стараясь не глядеть по сторонам. Я все это видел. Много раз. Не один раз. Зачем смотреть, когда знаешь, что увидишь? Опрометчиво. Насрать. Здесь никого уже нет. Больше нет. Сюда никто не вернется, кроме меня. Всегда возвращался. Приходилось возвращаться. Зачем? Чтобы снова и снова. Но зачем?

Он вовремя остановился, чтобы не наступить на тело. На бледном лице мертвого парня застыло удивленное выражение, словно он не мог поверить в то, что его жизнь так быстро оборвалась. Черты еще сохранили правильные пропорции, не тронутые разложением. В глазах отражался стальной купол неба, загораживая этот мир от солнца. Такой молодой. Хотя бы умер быстро. Без мучений. Даже до конца не успел понять, что случилось. Спи спокойно, кто-то за тебя проживет счастливую жизнь.

На грани слуха появился знакомый хор. Голоса плавно приближались, казалось, что они ищут его.

Бесплотные, они блуждают по городу в поисках своей извечной жертвы, чтобы вкрасться в его слух, заполнить сознание, закупорить уши. Казалось, что сейчас они вынырнут из-за угла и набросятся на него. Кратов переступил через труп и ускорил шаг, будто это могло помочь убежать от накатывающей волны.

Он петлял по улицам, уворачиваясь от попадавших под ноги тел, стараясь не всматриваться в лица, боясь узнать их. Ему хотелось оказаться как можно дальше от преследовавшего его шепота. Все ускорял и ускорял шаг. Бесполезно. Я не уйду от него, не убегу. Я знаю об этом, но все равно пытаюсь скрыться. Все сильнее и сильнее.

Кратов побежал, спотыкаясь о торчащие из земли конечности. Изо рта вырывались тяжелые облачка пара. Воздух стеклянными осколками врезался в легкие. Глаза слезились от ветра и напряжения. Он бежал не глядя, лишь бы оказаться как можно дальше от этого чертова шепота. Скрыться. Оглохнуть. Умереть. Но чем дольше он бежал, тем громче становились голоса. Не слышать! Не вслушиваться! Не запоминать! Не надо! Забудь!

Он выбежал на берег реки. С обеих ее сторон обнаженные деревья своими хрупкими телами прикрывали беззащитные дома. На противоположном берегу лицом вниз лежал человек в грязной зеленой форме.

Изо рта Кратова с каждым выдохом вылетали облачка пара, сердце бешено колотилось. Он должен был что-то сделать. Он беспомощно оглянулся – никого. Грязный камуфляж лип к телу. Река внизу была красной от крови. Нет! Это была сама кровь. Густая и алая, вытекающая из тысяч ран мертвых и умирающих, напитанная страданиями и страхом.

Кратов поднял взгляд – на противоположном берегу стояла девочка. Лицо ее было перепачкано грязью, словно она не мылась уже несколько месяцев. Пухленькие губки чуть выдавались вперед, создавая впечатление обиженной серьезности. Небольшой курносый нос с темным пятном на кончике. Растрепанные черные волосы, словно спутанный моток проволоки вокруг. И взгляд карих глаз, смотрящих с недетской осознанностью и пониманием. Некогда цветастое детское платьице потускнело от грязи и залоснилось. То тут, то там можно было заметить заплатки из другого материала. На тоненькие ножки были надеты сапоги на несколько размеров больше.

Шепот голосов в ушах стал нестерпимым, оглушающим. Он стал шумом кровавой реки, текущей у его ног. Шепот – это и есть река. Шепот стал этой девочкой. Шепот стал им. Он здесь для того, чтобы текла эта река. Хлопок!

Глава 6

Сознание выплывало из мутного омута сна. Кратов открыл глаза, чтобы увидеть знакомое утреннее свечение стен и потолка.

Синий свет создавал ощущение холода или, быть может, это были остатки сна. Он сел на своей койке и, поежившись, потер плечи. “Как в холодильнике, ей-богу, – подумал он, – что же мне такого снилось?”

Остатки сновидений словно утекли в дренаж, оставив только блестящие капли намеков. Было холодно, были какие-то люди, было страшно. Происходящее было связано с ним, от него что-то требовалось, но что, он уже не помнил. Он подумал, что явно упускает какую-то деталь. Что-то, что когда-то раньше казалось важным. Но это было важным “тогда”, а сейчас он прекрасно знает, что ему надо делать.

Кратов встал, потянулся, разминая одеревеневшие ото сна мышцы.

“Каждый раз как с того света возвращаюсь, – подумалось ему, – интересно, остальные так же себя чувствуют?”