Колхоз. Назад в СССР

– Вот ты ж гляди! – Гаркнул дед и со всей силы ударил себя кулаком по колену.

Я не понял, куда и кому надо глядеть, но на всякий случай сделал умное лицо, таращась на странного товарища.

– Ты понимаешь, меня за тобой послали. А я пока ждал, так, значит, заскочил к куму. И чего-то мы увлеклись. Не обессудь. Потом вернулся к вокзалу, а никого нету. Только Степан, путеец. И вот он сказал, что ты пошел в Зеленухи пешком.

Очень интересно, но ни черта не понятно. Каким образом это его послали за мной? Встречать, что ли? А откуда узнали? Телефонов сотовых нет ещё даже в проекте. С домашними тоже не жирно. В моей новой семье, конечно, стоит серьезный аппарат. Успел его заметить, но очень сомневаюсь, будто в Зеленухах он тоже имеется. Нет, ну может, там у председателя какого-нибудь, или в администрации.

– То есть вас отправили встречать меня?

– Да! Я ж тебе чего говорю! Ты слухай! – Дед почему-то упорно разговаривал восклицательными знаками, то ли сам страдая глухотой, то ли считая меня глухим. – Я ж про то и говорю. Прыгай! Поедем! Ждём тебя с обеда! Как звать-то?

Прыгай… куда? В телегу? Я с сомнением уставился на предложенный вариант. Она была открытая, без бортиков, с огромными колесами. Но главное, вообще не понял, как это с обеда ждут? Может, мать, какую-нибудь телеграмму отправила? Было же раньше такое. Посмотрел вперёд. Обещанного бугра и речки, за которыми должны появиться Зеленухи, не было даже приблизительно в зоне видимости.

В итоге, плюнув на все, закинул дурацкий чемодан на телегу, а потом запрыгнул сам.

– Меня Дед Матвей зовут, ежли чё. Можно Матвей Егорыч. Для своих – Мотя. Можно – Егорыч. – Сообщил, подмигнув, довольный старик, а при более детальном рассмотрении ему было не меньше семидесяти. Там реально – старик. Но при этом, он явно обладал очень бодрым духом. Дедуля-весельчак. Из такого разряда.

Егорыч встряхнул возжи и телега тихо покатилась вперёд.

– Больно ты молод. – Сделал вдруг неожиданное заключение дед Матвей. – Как звать? Второй раз спрашиваю. Старый – я, а туго соображаешь – ты.

– Да почему молод? Нормально. Как есть. – Не знаю, что там он разглядел в моей внешности слишком молодого. Мне наоборот показалось, за счет высокого роста и крепкого сложения, смотрюсь чуть старше двадцати одного года.

– Ну, может… А мы, главное, ждали тебя сегодня очень. Прям обрадовались, что приедешь. Я Милке говорю, смотри, как хорошо все складывается.

– Милке? Жене, что ли?

– Да какой жене? Ты чего? Вот она, Милка моя. – Дед кивнул на лошадь, которая неторопливо тащила телегу. Перемещались мы не быстрее, чем я шел пешком, но зато, хотя бы, не приходилось нести чемодан и пилить на своих двоих. – Ну и вот. Говорю, Милке. Отлично, значит, теперь все будет. Такого хорошего человека к нам отправили. А кобыла моя…

– Их две?! – Я с уважением посмотрел на деда. Этак пока доедем до Зеленух, выясниться, что он местный олигарх советского разлива. Две лошади в хозяйстве.

– Типун тебе на язык! – Матвей Егорыч обернулся назад и поплевал через плечо. – Одной за глаза. Так вот. Кобыла моя говорит…

– Кто говорит? Лошадь? – Я с подозрением посмотрела на деда, потом чуть наклонился ближе, принюхиваясь. Может, «готовый» он? Вряд ли тут что-то серьезнее имеется, чем алкоголь.

– Да что ты будешь делать… Какая лошадь? Что ж ты тугой такой? Где ты лошадей видел, чтоб они языком трепали? Понабрались ду?ри там, в своих Москвах. Кобыла моя! Жена! Зинаида Стефановна. Зинка.

– Аа-а-а-а… Понял. Просто Вы животное Милкой назвали, а супругу – Кобылой. – Ну, слава тебе Господи. Выяснили. Дед – свежий. Всего лишь разговаривает непривычно.

– Пф-ф-ф! Так она, Зинка, кобыла и есть. На ней пахать и пахать. Ты ж не перебивай. Слушай, чё говорю. Поехал тебя встречать. Но дюже рано. А все потому, что Зинаида Стефановна, чтоб ей пусто было, выпихнула меня раньше времени. Ты ж нам страсть как нужен.

О-о-о-о-о… Ну, понятно. Видимо, мать как-то ухитрилась сообщить всё-таки брату о моем приезде. А тот, наверное, рассказал Матвею Егорычу. Не знаю, правда, зачем, но явно цель имелась. Может, у них в деревне кроме этой лошади транспорта нет. Хрен его знает. Судя по письму маменьки, совершенно не удивлюсь, если будет, как в одном недавнем фильме. Смотрел пару лет назад. Как сына олигарха засунули в имитацию средневековой Руси, а потом глумились всем селом. Тут, конечно, точь в точь сильно не развернуться, времена другие. Но тем не менее, подставы ожидать можно. А нужен я деду, наверное, потому как, отец мой с политбюро связан. Может, помощи просить будут. Или что-то такое. В моих же интересах, если откровенно, выглядеть хорошо для деревенских, дабы дядька потом матери отчитался об отличном поведении. Только на этом условии меня вернут в нормальную жизнь.

Пока дед рассказывал о том, как оказался у кума, вдали, и правда, стал виден бугор, который достаточно круто спускался к речке. Мостик тоже имелся. По нему мы, собственно говоря, и проехали, громыхая колесами.

– Ну, что. Предлагаю отправиться сразу на место? Как говорится, с корабля на бал? – блеснул Матвей Егорыч знанием классики.

Я согласился. Изрядно хотелось оказаться уже хоть где-то. Разобрать чемодан(ненавижу), помыться, переодеться, пожрать и отдохнуть. Поездка в поезде стоила мне половину жизни.

Ну, и вот едем, мы, значит, едем. А потом останавливаемся прямо у первого дома. Даже на улицу толком не въехали. Оттуда, из дома, выскакивает женщина, очень преклонных лет. В длиной темной юбке, свободной летней кофте в мелкий цветочек и с платком на голове. Бабуля эта вдруг бросилась прямо ко мне, обняла, прижала к груди, а потом радостно заголосила, сообщая, какое счастье, что я приехал. Немного обалдел, честно. На дядю Витю она точно не тянула. Даже на тетю не подходила. Слишком много лет. Прямо ровесница Матвея Егорыча, не меньше. Выпустив меня из достаточно, кстати, крепких объятий, она вдруг просто так, без слов, отвесила подзатыльник сидящему на телеге деду. Вот тогда я понял, что это, собственно говоря, и есть та самая Кобыла, которая Зинаида Стефановна.

События, конечно, были насыщенные и где-то даже интересные, но логическую связь между ними, как и адекватность, я начинал все же терять.

– Идём. Идём быстрее! – Бабуля принялась тянуть меня с телеги.

Ну, думаю, хрен его знает, может, это часть маменькиного плана. Сообщила же она как-то о моем приезде. Может, решила, доверять письму опасно. Прочту его, да и выкину вообще. А что? Поди докажи. Наверное, реально, либо телеграмму им сюда отправила, либо все-таки позвонила, хоть в тот же сельсовет. Или как оно правильно. И сказала на словах, типа устройте сыночку адскую встречу. Чтоб наверняка закрепить эффект от поезда.

Поэтому сначала засомневался, но прикинув одно к другому, с телеги спрыгнул и двинулся за Зинаидой Стефановной. Иду, а интуитивно чувствую, все равно какая-то дичь творится.

Мы вошли в распахнутую калитку, оказались во дворе, и вот тут я охренел ещё больше. На траве, которой этот двор был усеян, лежал козел. И это не в переносном смысле, хотя и такого можно ожидать. Семейка то со странностями. Жена – кобыла. Козлом мог оказаться, кто угодно. Нет. Реально козел. Здоровый, с бородой и приличными рогами. Животное очень вольготно устроилось на боку и смотрело на меня грустными глазами, жалобно «мекая».

– Вот! – Зинаида Стефановна торжественно обеими руками указала мне на скотину.

– Что «вот»? – Я перестал вообще соображать в происходящем. Вернее, наоборот, ещё больше укрепился в подозрении, что меня просто с самого начала решили максимально добить и вывести из себя.

– Козел. Борька. – С совершенно серьезным лицом ответила бабуля.

– Очень рад. – С не менее серьезным лицом продолжил наш сумасшедший диалог я.

– Слушай, мать тебя так хвалила, так хвалила. Сказала, ты с этой проблемой точно справишься.

Мать… ну, понятно. Это как же мой предшественник мамулю достал, что она решила бить из самых мощных орудий и прямо по голове, не жалея. Видимо, провоцируют меня сейчас. Чтоб я нагрубил. Послал их на хрен. Или что-то такое. Не-е-е-е-е-е-т… Не дождутся. Я хочу обратно в Москву. Хочу обратно в нормальную столичную жизнь. У меня грандиозные планы по устройству своего будущего. И никаких Зеленух там быть не должно. Поэтому, хрен я дам матери добиться от меня плохого поведения. Дядька, может, вообще вон, за углом сидит. Не палится. Подглядывает, как я хамить начну. Да щас!

– Так. Козел. Хорошо. И что с ним? – Я улыбнулся наимилейшей улыбкой, а потом добрыми глазами посмотрел на Зинаиду Стефановну.

– Не знаю. Сожрал что-то, сволочь. Но мается теперь. Как быть. Вся надежда на тебя, сынок.

Мляха муха… А мать-то красава. Хороший сценарий придумала. Ну, ок. Подыграем.

– Так. Водка есть? – Демонстративно закатал рукава и принялся по-деловому потирать руки.

– Водки нету… – Загрустила, было, Зинаида Стефановна, но тут же оживилась. – Самогон есть.

– Отлично. Несите самогон. Будем лечить.

– Кого?! Козла самогоном?! – Ужаснулся подошедший именно в этот момент дед Матвей.

– Конечно! Лучшее средство для Козлов. – Я еле сдерживал желание засмеяться. Разводят они меня тут. Куда там. Сам разведу по полной программе.

Бабуля с резвостью молодой газели рванула в дом, порог которого выходил, как раз, во двор, и буквально через две минуты стояла уже рядом с бутылью какого-то пойла подозрительного вида.

– Держите ему башку, – С серьезным лицом взял из бабкиных рук тару, а потом присел рядом с козлом.

Дед, вздыхая, постанывая и бледнея лицом, видимо мысль о самогоне, который сейчас уйдет в козлиный желудок, причиняла ему невыносимую боль, ухватил скотину. Я вытащил пробку, закрывавшую бутылку, а потом щедро, от души, плеснул Борьке в пасть содержимое.

Козел сначала пробовал брыкаться, вертел головой, но вдруг успокоился и даже, мне показалось, облизнулся. Минуту, две он просто лежал, таращась глазами на всех нас, затем медленно, слегка покачиваясь, встал на ноги.

– Видишь! – Дед ткнул пальцем в животное и сразу же бабке в лицо. – Говорил тебе, самогон, это полезное дело. А ты все, алкаш, алкаш. Я лечусь! Ясно?