Тень, дракон и щепотка черной магии

Не дожидаясь ответа, Альберто гордо прошествовал в направлении лестницы.

Вдвоем, они кое-как спустили тележку, преодолели пустоту позабытой залы и очутились за дверью.

Дождь и не подумал притихнуть за ночь. Капли шумно разбивались о темные плиты ступенек, а бурлящие тучи не давали ни малейшей надежды на скорую перемену погоды.

– Мы так и не посмотрели замок, ничего толком не увидели, – заметил Зигфрид. Скорее просто для того, чтобы не молчать.

– Порадуйся этому, дракон, – фыркнул единорог, который уже дожидался их снаружи и, как могло показаться, не имел ничего против дождя. Анри непринужденно зацокал вниз по ступенькам и, повторив в обратной последовательности вчерашнее заклинание, скрылся в объятиях крепостных врат. Сражаясь с повозкой, дракончики загрохотали следом. Уже внизу Зигфрид выбился немного вперед и вскоре нагнал Анри. Альберто плелся следом. Внезапно резкий скрежет и не менее пронзительный крик разорвали туманное утро. Зигфрид обернулся, не зная, чего ожидать. Как выяснилось, это ворота стремительно захлопнулись по собственной воле и чуть не откусили зазевавшемуся Альберто хвост, что самую малость приподняло настроение Анри, но совершенно не воодушевило несчастную жертву.

– Повозка! – причитал дракончик. – Повозка осталась на той стороне!

– Ты же слышал заклинание, – ехидно заметил Анри, – повтори!

Альберто замер на несколько мгновений, судорожно вспоминая волшебное слово, но вскоре его кулачки ожесточенно забарабанили по влажному металлу ворот. Широкополая шляпа, которую он этим утром снова водрузил себе на голову, сорвалась со своего законного места и улетела в лужу, позабытая.

– Отвори! – кричал он, – Отворя-я-я-яй!

– Ах, да, – засмеялся Анри, – я совершенно позабыл, что ты не магический зверь, и не можешь творить заклинания. Боюсь, у тебя ничего не выйдет, дружище. Отворяй!

Створки ворот послушно поползли в стороны. Анри, чрезвычайно довольный своею шуткой, махнул рогом в сторону сиротливой повозки, но Альберто не двинулся с места. Его веки еле заметно задрожали, а лапы отсутствующим движением сжали отвоеванную у лужи шляпу.

– Что с тобой? – обеспокоенно поинтересовался Зигфрид. Альберто вздрогнул, сбрасывая оцепенение.

– Ничего! – почему-то прошептал он. – Просто я – не магический зверь!

Он натянул мокрую шляпу обратно, пряча за ней глаза. По его щекам побежали тонкие струйки.

Не говоря больше ни слова, путники двинулись прочь от забытого замка.

Дорога повела их дальше, утопая в густом тумане, бросая под ноги намокшие листья, убегая все дальше и дальше в неизвестность. Дождь не смолкал.

Зигфрид беспокоился за сохранность карты. Странное дело, но на первом же привале этим вечером он обнаружил, что хрупкий на первый взгляд пергамент совершенно не пострадал. Котомка промокла насквозь, и драгоценные сухари превратились в несъедобную кашу, но карта была цела и невредима, капли отскакивали от нее, как от камня.

Анри снова прошептал какое-то волшебное слово, и вскоре, не взирая на мокрую непогоду, для путников заполыхал бодрый костер. Зигфрид почесал голову, а единорог украдкой посмотрел на древний документ; отблески костра плясали на их лицах. Они заночевали в лесу. Зигфрид так и проворочался всю ночь, пытаясь спрятаться от вездесущей влаги и неспокойных мыслей, но ближе к утру шелест дождя успокоил его, и он забылся тревожным сном.

А потом солнце принесло с собой перемены. Дождь притих, но не исчез полностью, и теперь неприятно моросил, постукивая по желтеющей листве. Вредное солнце, солнце-самозванец! Разве допустило бы старое солнышко несколько суток дождя подряд?

Вскоре Зигфрид понял одну неприятную вещь – он немного обсчитался, когда планировал свой маршрут. Дни тянулись за днями, а цель путешествия все так же оставалась далекой и недостижимой.

– Нам осталось идти трое суток, – подбодрил его Анри. – Конечно, мы могли бы путешествовать вдоль Мохнатого тракта и покрыть все расстояние за считанные дни… но в это беспокойное время мы не можем позволить себе такой роскоши. Слишком многие не обрадовались бы встрече с говорящим единорогом.

Зигфрид чувствовал, что времена и впрямь выдались неуютными, но отчаянно не понимал отчего так получилось.

Зигфриду нравился Анри. За грубоватыми шутками он видел искреннюю обеспокоенность, за резкой манерой – непростую судьбу и сильный характер. По крайней мере, Зигфриду хотелось бы так думать, и он с готовностью верил в свои догадки. Во время редких привалов единорог разъяснял дракончикам историю здешних мест, и тогда Зигфрид жадно ловил каждое его слово. И только Альберто ничему не удивлялся. Казалось, что Анри был немного смущен его хмуростью и несколько раз неумело попытался сгладить впечатление от своей злополучной шутки, но Альберто был неумолим и решительно отвергал все попытки примирения со стороны единорога. Дошло до того, что он отдалился даже от Зигфрида и проводил часы в одиноких размышлениях.

Невзирая на потерю сухарей, в еде недостатка не было. Анри водил знакомство едва ли не с каждым жителем Западных лесов, и всякая белка почитала за честь помочь путникам провиантом. Орехи и ягоды, запасенные на зиму, стали частым гостем у вечернего костра. Зигфрид обрадовался разнообразию в путевой диете и принимал подношения с плохо скрываемой благодарностью; Альберто ел мало и неохотно. С каждым шагом, что приближал путешественников к Хныкельбургу, его морда делалась все мрачнее и вскоре уподобилась тучам, что так и не пожелали оставить в покое осеннее и продолжали то и дело нещадно поливать дух дракончиков и единорога.

Как поведал Анри, их путь лежал вдоль Забытого тракта. Древняя и позаброшенная дорога, Забытый тракт давно вышел из употребления и сейчас петлял по лесу, навещая покинутые замки и скитаясь промеж диких оврагов. Его истоки терялись на юге, среди курганов и болот, а его конец утопал в стальных объятиях гор. Рано или поздно, говорил Анри, путникам придется воротиться на главную дорогу, но до тех пор Забытый тракт будет их единственным спасением.

Зигфрид кивал и соглашался, но Альберто недружелюбно косился в сторону.

Проходили дни.

Глава четырнадцатая. Пути расходятся

Когда до заветной цели было уже рукой подать, Альберто занемог.

Всю дорогу от замка он держался отстраненно, угрюмо волоча повозку позади и отвергая все попытки Зигфрида завязать беседу. Лишь один раз он нарушил молчание. Когда Зигфрид, не особо надеясь на успех, предложил ему отведать травяного чая от простуды, который Анри заварил в Зигфридовом путевом котелке, Альберто сжал кулаки и прошипел:

– Обойдусь водой, не нужны мне единорожьи травы! – а когда Зигфрид уже повернулся и был готов уйти, неожиданно добавил. – Вы так здорово спелись – я буду чувствовать себя лишним в такой развеселой компании.

Ошеломленный ядом этих слов, Зигфрид вернулся к костру. Неужели он был так несправедлив к Альберто? Неужели только Зигфрид и Анри были виноваты в установившейся отчужденности? В конце концов, разве Зигфрида и Альберто связывало что-то иное, кроме вынужденного общения двух случайно повстречавшихся путников?

Пасмурное осеннее небо безучастно взирало на все эти тяготы. Молчаливый марш вскоре возобновился, и единорог сообщил дракончикам, что на исходе дня им предстояло свернуть обратно в лес. На следующий день он доведет их до опушки, где они распрощаются.

– Я не посмею ступить дальше, в самое сердце драконьей страны, – объяснял Анри, – однако среди толпы вы будете в относительной безопасности. Лишь только мы расстанемся, вы, не теряя ни минуты, должны будете преодолеть оставшиеся мили Мохнатого тракта без остановок и вступить в город. Там найдите самую неприметную, самую обветшалую гостиницу и поселитесь в ней под вымышленными именами. Но не ранее! Ни при каких условиях, ни под каким предлогом не останавливайтесь в той таверне, что стоит на выходе из леса! На следующий день, Зигфрид, отправляйся во дворец. Ни в коем случае не иди прямиком к королю! Спустись на кухни, найди там повара по имени Густаво и покажи ему свой посох. Не перебивай! Я знаю, что этот посох оказался у тебя неспроста, но всему свое время. Вскоре и тебе многое станет ясно. Повар Густаво отведет тебя к ней, и на этом твое путешествие завершится.

– А король? – удивился Зигфрид, которому было дозволено вставить, наконец, слово. – Разве я не должен буду рассказать ему о… о своей беде?

– Слушай во всем ее, – единорог был невозмутим. – Она подскажет тебе, как верно будет поступить. Мне велено было сопроводить тебя до границы леса, и это все, что нам с тобою нужно знать друг о друге. Вперед, не будем мешкать!

Вечер пал очень скоро, путники вновь нырнули в чащу и, следуя за хитрым шагом Анри, принялись лавировать между стволов.

– Кабы я знал эти тропы!.. – загадочно пробормотал Альберто и вновь затих, сражаясь с накренившейся тележкой.

Довольно скоро они остановились на ночлег и кое-как перекусили пресными кореньями, запивая их травяным чаем. Даже Альберто не смог отказаться от чашечки, почувствовав, что простуда вот-вот застанет его врасплох. Но было уже поздно.

Болезнь настигла его в считанных милях от Хныкельбурга. На следующее утро он нарушил обет молчания и пожаловался на головную боль, которую Анри попытался снять с помощью целебного настоя, на сей раз благодушно принятого. Однако вскоре Альберто сделалось совсем дурно, и продвижение путников замедлилось донельзя. Зигфрид вновь принял тележку, но Альберто, сражавшийся на этот раз не с повозкой, а с насморком, все равно имел вид дракончика, которому очень тяжело.

К вечеру тучи разбежались, и настоящие звезды осветили редкие деревья, отбившиеся от чернеющей лесной массы. Дракончик и единорог понимающе переглянулись – они были на месте, настала пора прощаний.

– Я думал, мы будем здесь немного раньше, – покачал головой Анри, бросив мимолетный взгляд в сторону Альберто, на который тот не преминул ответить загадочной гримасой. – Но выбора нет, – продолжал единорог, – вам нужно идти в город без остановок и промедлений.

– Спасибо вам за помощь, Анри, – сказал Зигфрид, – но я был бы еще более признателен, если такое возможно, если бы вы хотя бы намекнули мне, чего же мне все-таки стоит опасаться. Ну, кроме странных латников в ржавых доспехах, – добавил дракончик.

– Всех, – просто ответил Анри. – Всех и всего. Каждого встречного, любого попутчика. Не доверяй никому.

И он снова покосился на Альберто.

Это движение не ускользнуло от Зигфрида, и он крепко призадумался; а когда дракончик был готов задать свой следующий вопрос, единорога и след простыл. Лишь показалось, что где-то в чаще колыхнулась веточка, да птица вспорхнула из зарослей ввысь, испуганная по неведомой причине.

Лес иссякал на пологом склоне. Холм уносился вниз, переливаясь в бархатных сумерках, и утопал в туманной долине. На другом берегу виднелись редкие деревья, а ниже, вдоль по самому дну, сквозь дымку помаргивали огоньки постоялого двора.

– Пойдем, Альберто, – вздохнул Зигфрид, – нам придется путешествовать всю ночь. Я бы предпочел не приближаться пока к дороге. Давайте пересечем долину, взберемся по тому склону, и еще немного пройдем наискосок, чтобы вынырнуть на дорогу уже после гостиницы. Что скажете?

Альберто лишь застонал в ответ, облокотившись о тележку.

– Вы не видите, что я очень болен? – прошептал он, страдальческим движением трогая влажный лоб. – Я простыл! Силы на исходе!