Тень, дракон и щепотка черной магии

– Меня зовут по-разному, но вам я дозволяю звать меня Анри – так вам будет проще, Зигфрид. А это что за господин? – спросил Анри, кивая в сторону Альберто. – Мне предупреждали только об одном, с посохом, – и он кивнул головой в сторону Зигфрида.

– Кто предупреждал? – недоверчиво прищурился Альберто.

– Вы не в том положении, чтобы требовать с меня такие сведения, – многозначительно парировал Анри, – но я все же преисполнен снисхождения и соглашусь удовлетворить ваше любопытство. Она!

– Кто «она»? – не понял Альберто.

– Та самая! Моя таинственная доброжелательница, – воскликнул Зигфрид. – Та, с которой у меня схожие цели!

– Я погляжу, вы уже наслышаны о моей госпоже, – недоверчиво молвил Анри.

– Еще как! Мне рассказал о ней Тибо!

– Тибо?

– Да, черный шарик! Скажите, а вы с ним знакомы?

– Ах, шарик! Значит, так он представился! Любит же он избирать это неприглядное обличье, этот… Тибо! Занимательно!

– По правде сказать, – заметил Зигфрид, – сам он не представлялся, а заставил меня угадать его имя…

– Ха! – заявил единорог, – Ха! Ха-ха! Старый проказник! Ну что же, коль скоро он предпочел быть вам известным под такою кличкой, я не смею перечить его выбору и соглашаюсь в дальнейшем упоминать его именно так.

– По правде сказать, – признался Зигфрид, – мы с ним разминулись в заколдованной деревне, когда сделалась непогода, и с тех пор я его не видел. Я рассчитывал повстречаться с Тибо где-нибудь на Тракте. Не то чтобы я не был рад познакомиться с вами, господин Анри, но судьба Тибо меня несколько беспокоит. Скажите, вы его не видели?

– Увы, нет, – покачал головой единорог, – но он пронырливый малый, и я думаю, никакой беды с ним не приключилось. Но я, признаться, поражен вашим выбором маршрута – неужто деревню было не обойти?

– Можно было и обойти, – сокрушенно признал Зигфрид, – вот только мы очень спешили, и Тибо предложил срезать, но мы не успели пересечь деревню до наступления темноты и попали в передрягу. Я провалился под землю, в какую-то промозглую пещеру, где за мной погнались непонятный старик странной наружности и закованный в латы тип схожего сложения.

– Да что вы говорите! – изумился Анри. – Вы даже не представляете, в какой опасности вам довелось побывать! Но довольно слов, мой доверчивый друг, у нас будет довольно времени на разговоры по дороге! В путь, скорее в путь, раз уж вы так спешите, что даже Тибо был вынужден пойти на столь отчаянный шаг!

– Мы и так уже потеряли достаточно времени, – грустно сказал Зигфрид, покосившись на Альберто, который демонстративно посмотрел в сторону. – Скажите, – не унимался Зигфрид, который почему-то почувствовал себя в удивительной безопасности, – а вы знаете… о цели моего путешествия?

– Мне ваша цель неведома, мой настойчивый друг, и знать ее я не желаю. Я лишь проводник, и жажду поскорее завершить свою миссию.

– Скажите, – не сдавался Зигфрид, – а вы не заметили несколько дней назад ничего странного? Так, когда это было… – принялся вычислять дракончик, загибая пальцы.

– Нет, нет и еще раз нет! – топнул копытом Анри. – Избавьте меня от досужих разговоров! Я лишь проводник и не жажду других полномочий!

– Стало быть, кое-что вы все-таки заметили, – глубокомысленно заключил Зигфрид, который за последнее время стал проницательнее на целую бесконечность и сразу понял, что энергичное отрицание – это чаще всего самый эффективный способ выдать себя.

– Попрошу не умничать! – резонно заметил в ответ Анри, и тоже был в некотором роде прав, потому что не все свои мудрые мысли стоит озвучивать. Зигфрид это понял и смутился.

– Ну, ладушки! – подытожил Альберто, который доселе держался скромно. – А теперь, двинемся далее!

– А вы, милейший, куда собираетесь? – удивился Анри.

– Это мой попутчик, – вступился за него Зигфрид, – он мне как-то сильно подсобил. Помог отыскать Тракт, когда я потерялся. Я бы сохранил нашу компанию…

– Вы даже не представляете, насколько важное положение я занимаю в обществе, – добавил Альберто, выпятив вперед грудь. – Также отмечу, что на прямой дороге попутчик куда нужнее проводника!

– Кто же надоумил вас, важный господин, идти прямой дорогой? Там, куда мы направляемся, без проводника не обойтись

Альберто потупил взор.

– Я бы и рад был выбрать другую… – пробормотал он.

– Тогда нам по пути, – с надеждой заметил Зигфрид. – Мы оба держим путь в Хныкельбург!

Анри вздохнул.

– Ладно, так и быть. Только пусть этот второй ведет себя тихо и не грубит.

Зигфрид энергично закивал, а Альберто насупился.

– И еще замечу, – сказал Анри. – Я не сразу сообразил, о чем вы говорите – Хныкельбург! Это надо же такое придумать! Когда здесь заправляли господа, похожие на тех двух бедолаг, что повстречались вам в Проклятой деревне, нам, волшебным зверям, жилось ох как несладко! Но вот города свои они называли как надо – эти имена звучали как музыка! И откуда у вас пошла такая традиция – придумывать абсурдные названия?

– Не знаю, – пожал плечами Зигфрид.

– Это связано с тяжелой судьбой нашего народа, – хмуро пояснил все еще обиженный Альберто. – Долгая история.

***

А история была вот такой.

Сами дракончики совершенно не помнят, откуда они взялись на этом свете. Облик их далеких предков ускользнул из памяти поколений, а доподлинных изображений нигде не сохранилось. Одно время в ходу было мнение, что эти самые предки были не такими уж и приятными, имели самые что ни на есть хищнические наклонности и не поместились бы в пещеру даже самых внушительных размеров, но вскоре эта гипотеза была отвергнута на государственном уровне и переведена в разряд ереси. Наверняка известно лишь одно – заря драконьей цивилизации выдалась богатой на всякого рода трудности и лишения, что нашло отражение в названиях важнейших географических пунктов.

Так, обширная группа странствующих дракончиков основала первое известное истории постоянное поселение в живописной и благодатной долине. Только вот путь к этому успеху выдался таким трудным, что долина тут же получила название Долины слез. Поселение разрослось, кому-то стало тесно, и вскоре горстка храбрых путешественников вновь отправилось на поиски собственного просторного пристанища. Так дракончики впервые набрели на Царь-пик и, недолго думая и изнемогая от усталости и лишений, основали Хныкельбург.

Названия эти сочиняли те дракончики, что даже в таком незрелом состоянии общества сумели разглядеть важность руководящего начала и взвалили на себя бремя лидерства. Поэтому несложно догадаться, что думы их всегда были заняты народною судьбою, и в каждом из тяжелых путешествий им приходилось вдвойне несладко, ибо, покачиваясь в паланкине на плечах дракончиков-грузчиков во время горного перегона, государственный муж от нечего делать был вдвойне угнетен важными размышлениями и то и дело ронял слезу-другую.

Имя города Плаксингтона было призвано увековечить печаль его основателей, недовольных удаленностью от столицы, а имя города Слёзкинсберри выражало грусть его обитателей в связи с неблагоприятными, как правило, погодными условиями, неудобство от которых тем не менее с лихвой окупалось близостью золотых месторождений (о чем страждущие предпочитали умалчивать – пусть все видят, как тяжко им живется).

Привычка плакать по разным поводам для выражения чувств передавалась из поколения в поколения и наиболее остро проявила себя среди представителей знатных сословий в эпоху великих драконьих королей, когда пустить слезу в подходящий момент считалось правилом хорошего тона. В наши дни далеко не всякий дракон захнычет из вежливости, но в случае необыкновенной досады или неожиданной радости и не подумает сдерживать естественный порыв.

Чернодел

Сделалось прохладно и свежо, и к телу лип густой туман. Единорог величаво шагал вперед, не оборачиваясь, но будто бы чувствуя своих спутников и не давая им отстать. Он ступал там, где стволы располагались свободно, а корни не мешали проходу, но управляться с тележкой от этого было не легче. Альберто сопел и бормотал что-то себе под нос; шляпа его сползла назад и повисла на веревочке, рундук опасно накренился и грозил завалиться на бок, а сама повозка на каждой кочке издавала такой пронзительный стон, что казалось, что несчастная конструкция вот-вот развалится. Одежда неприятно липла к телу.

Но вскоре все переменилось.

– Смотрите! – шепотом воскликнул Зигфрид. – Это же дорога!

Деревья расступились, и они вынырнули на широкую аллею, которая убегала в обе стороны и терялась в туманной дали. Здесь осень воцарилась безраздельно. Кроны деревьев смыкались над их головами, нагибаясь навстречу друг другу и образуя удивительно ровный и плавный свод цвета поблекшего золота. Путников окутала легкая дымка.

Не говоря ни слова, Анри продолжил свой путь по дороге, но Зигфриду почудилось, что теперь единорог ступал настороженно и неуютно.

Могучие рытвины пронзали дорогу по всей длине, как будто исполинская колесница пронеслась по ней в дождливый день и навсегда оставила о себе неизлечимое воспоминание. Но каких же размеров должна быть такая колесница! Какой великан должен ею управлять!