Тайна архива Сталина

Тайна архива Сталина
Павел Борисович Гнесюк

Геолог по заданию партии направлен на север Урала в поисках рудного месторождения, но натыкается на древний храм. НКВД ссылает геолога в лагеря, а дневник с артефактами передают в архив. В начале войны диверсанты по приказу Аненербе захватывают архивные материалы. Немецкий меценат решает передать хранителям дневник с информацией о подводном бункере, где после войны остались артефакты. Узнав о намерениях мецената, неонацисты совершают теракт. Группа хранителей спускается в бункер, находит древние предметы, но послания славяно-арийских волхвов приводят к храму Даждьбога на севере Урала и далее на Алтай. Каждый шаг поисков сопровождается столкновением с боевиками, направляемыми неизвестной силой, стремящейся подчинить мир своей воле, но для этого нужно заполучить древние знания. Смогут ли хранители противостоять скрытой силе, миновать опасности и пройти по тайным тропам к древним знаниям?

Павел Гнесюк

Тайна архива Сталина

Только людям с открытым и бескорыстным сердцем проведение, позволяет миновать опасности и направляет их по коротким тропам к древним тайным знаниям.

Глава 1

«Доброе имя есть принадлежность

каждого честного человека, но я

заключил доброе имя в славе моего

Отечества, и все деяния мои

клонились к его благоденствию.»

Суворов А. В.

Александр Иванович и Владимир Сергеевич вели тихую спокойную дискуссию, плавно перетекающей с одной темы к другой, то замолкали, вслушивались в звуки природы, шли рядом по одной из широких дорожек, проложенные вокруг пансионата в поселке Агапово. Мартовский вечер оказался еще холодным, но днем уже начинало подтаивать под солнечными лучами, которые иногда выглядывали из-за туч.

Старые друзья, будучи Хранителями символа Соломона, посвятили отдали годы жизни восстановлению истории символа и в экспедициях, архивах, старинных библиотеках собирали истину, начиная с древнейших времен, иудейской войны и последующих событий от Византии до Киевской Руси.

– Александр Иванович, ты мне собирался рассказать о комиссии, в которую тебя недавно пригласили. – Напомнил старый друг.

– На старости лет становлюсь общественным деятелем. – Профессор звонко рассмеялся. – В нашем научном сообществе уже много лет действует комиссия по восстановлению чести и достоинства ученых, прошедших через машину репрессий.

Хранители свернули на главную дорожку по направлению к озеру, а потом остановились, наслаждаясь пейзажем. Озеро со всех сторон окружал сосновый лес. Первый раз в Агапово Владимир Сергеевич оказался в компании друзей охотников, разбивших походный лагерь на берегу лесного озера. Тихонину понравилась живописная местность, где он задумал построить базу отдыха Фонда культурного наследия, возглавляемого им по предложению министра культуры. С тех пор прошло десять лет.

– Насколько знаю, юридическая реабилитация репрессированных граждан началась еще при Горбачеве? – В голосе Тихонина отсутствовала вопросительная интонация.

– Все так, Владимир Сергеевич, только комиссия, куда меня пригласили, прежде всего изучает архивные источники и другие материалы, чтобы восстановить доброе имя ученых, работавших в разных направлениях, но попавших под каток репрессий в предвоенные и послевоенные годы.

В сосновом бору, на берегу озера, возвели комплекс зданий пансионата, где сотрудники Фонда не только отдыхали, но и получали оздоровительные и лечебные процедуры, а в Агапово, некогда полуразрушенном поселке было образовано современное самоокупаемое подсобное хозяйство Фонда. От озера хранители, неторопливо шагая, прошли по расчищенной от начинающего таять снега закручивающейся по спирали дорожке, лед потрескивал под ногами. Старики периодически останавливались, чтобы вздохнуть прохладный воздух, насыщенный ароматом хвойного леса, окаймляющего озеро.

– По затянувшейся паузе, мой друг, – Владимир Сергеевич остановился, развернулся и посмотрел в глаза профессору Акимову, – почувствовал интригу или тайну. Тебе удалось столкнуться с необыкновенной судьбой?

– Мне в руки попала папка с делом, заведенным перед войной Управлением НКВД Омской области в отношении ученого-геолога Алексея Фомича Елизарова по итогам экспедиции 1938 года.

– В чем же особенность этого дела? – Профессор не успел ответить, так как Тихонин разразился тирадой. – Я нисколько не умоляю твоих стремлений восстановить память, необоснованно обвиненных ученых. Только хочу напомнить о нашем возрасте.

– А что возраст? – Александр Иванович улыбнулся. – Что же касается дела, то странность в том, что Алексея Фомича на поиски рудного месторождения направила партия.

– Что-то я не припомню дела, возбужденные в отношении лиц, выполняющих подобные задания, инициированные центральным аппаратом и переданные для исполнения в местные региональные партийные органы. – Принялся размышлять Тихонин.

Диалог прервался, когда хранители остановились на дорожке возле трех березок, утопающих в снегу. Черно-белые деревья раскинули ветви в разные стороны, Профессор Акимов подумал посоветовать завхозу пансионата установить на поляне под развесистой кроной скамейку, летом в тени листы здесь будет приятно посидеть и отдохнуть, возвращаясь после прогулки с озера. Владимир Сергеевич прикоснулся к его руке, беспокоясь о состоянии друга, профессор рассеянно посмотрел по сторонам и продолжил.

– Ты правильно заметил, что такие дел крайне редкие. – Акимов подтвердил предположение друга. – Организация геолого-разведывательной экспедиции шла по линии Омского обкома совместно с Уральским обкомом партии, но и из этих структур также пострадали люди.

– В предвоенные годы шло изменение административно-территориальных образований, что действовали еще с царских времен, – произнес Владимир Сергеевич, – тогда при разделении Уральской области была образована Свердловская.

– Это разделение происходило на несколько лет раньше. Ты хотел высказать гипотезу о турбулентности в партийных органах? – Поторопился объяснить Александр Иванович. – События по трансформации регионов никак не связаны с делом геолога Елизарова.

– Так что же тебя зацепило в судьбе этого ученого? – Попросил уточнить Тихонин.

– В деле упоминаются два дневника и три каких-то геометрических предмета, переданные после скорого суда органами НКВД в спецархив, что в годы войны именовали Сталинским. В деле слово «геометрические» кто-то дважды подчеркнул.

– Тебе известно, что это за предметы? – Заинтересовался Владимир Сергеевич. – Тебе удалось попасть в этот спецархив?

– Из спецархива все ящики с материалами были перевезены в тыл, а при возвращении одного ящика не досчитались. Примечательный факт, здание архива Сталина не пострадало при бомбежках, хотя в округе большинство сооружений – разрушены. Куда подевались дневники Елизарова и что собой представляют эти предметы никому не известно.

– Я ни в коей мере не останавливаю тебя перед дальнейшими исследованиями жизни уважаемого ученого Елизарова. – На Тихонина навалилась сильная обеспокоенность за друга. – Хочу тебя только предостеречь, Александр Иванович, просто так материалы из архивов госбезопасности не пропадают.

За разговором хранители не заметили, как вышли на дорожку, по направлению к трехэтажному зданию, входящему в комплекс для размещения приезжающих на отдых. На территории пансионата Агапово лечебно-оздоровительный корпус, крытый бассейн, открытый бассейн причудливых очертаний и три фонтана. Через ухоженный парк с беседками отдыхающие проходили на оборудованный пляж с шелковистым песком на берегу озера. Огороженная территория пансионата круглосуточно охранялась. В поселке кроме животноводческого комплекса построили дороги, жилые дома, здания социального и культурного назначения.

***

Алексея Елизарова разбудил визг тормозов от остановившегося возле дома автомобиля, пришлось подняться с постели и выглянул в окно. Последние полгода его сон стал прерывистым, Алексей просыпался от постороннего шума или стука, запредельная нервозность не давала сосредоточиться и днем. Чувство напоминающей тревогу Алексея, было вызвано арестами нескольких руководителей отделов и сотрудников геолого-геодезического треста, где он трудился. Поговаривали, что эта участь коснется и других учеников профессора геологии Мезенцева.

На протяжении пяти лет, совместных исследований и работы в тресте, отношение Мезенцева к молодому геологу оставалось по-отечески теплым и дружеским, учитель видел в Елизарове надежду, на продолжение дела и исследований в будущем. Благодаря протекции Мезенцева, Алексей вместе с невестой Олесей, получил крохотную квартирку на втором этаже в новом доме, построенном железнодорожным управлением для рабочих и инженеров на улице Лобкова.

Из черной машины, остановившейся в паре метров от подъезда, вышли три военных и вскоре в дверь квартиры трижды раз ударили кулаком, раздался голос с требованием немедленно открыть дверь. От громкой речи проснулась Олеся, дрожа от испуга и прижимая одеяло к своей груди, на глазах выступили слезы, подавляя рыдания, девушка зашептала: "Это несправедливо, но и за тобой, Алеша, пришли!".

Алексей открывал дверь непрошеным гостям будучи уже одетым и печально смирившимся со своей участью, какой она коснулась и его коллег по тресту. В маленькую прихожую вошел офицер НКВД, а следом за ним ввалились два красноармейца.

– Капитан госбезопасности Слепнев, – назвал себя офицер. – Вы, Елизаров Алексей Фомич, похоже уже готовы?

– Да, готов, – обреченно вздохнул Алексей, – позвольте только пальто накинуть?

– Куда вы моего Алешу забираете? – Вскрикнула Олеся, – ведь он ни в чем не виноват, это только чужие наговоры и сплетни. – Девушка заметила нагловатую улыбку на лице офицера, груз обреченности навалился и на нее. – Капитан дайте мне минутку, я соберу кое-какие вещи мужу.

Олеся засуетилась по комнате, вытащила рюкзак, стала торопливо засовывать в него вещи, вытаскивая с полок шкафа то одно, то другое. Солдаты, молча стоявшие возле входной двери, не сводили глаз с Олеси, с ее тела и голых ног, еле прикрытых ночной сорочкой. Девушка так и не оделась, ей казалось, что сон еще не прошел, но это мрачное сновидение вскоре закончится, нужно только вздохнуть и открыть глаза.

– Успокойтесь, не нужны никакие вещи, – неторопливо выговорил капитан.

После этой фразы все присутствующие замерли на мгновение, словно в коротком акте пьесы фантасмагории, а когда движения людей вновь начались, Слепнев громко расхохотался. Капитану нравилось проявлять собственную власть, от этого по телу прокатывалась благодатная теплая волна. Алексей в распахнутом пальто словно от усталости опустился на стул в прихожей, где всегда оставлял свой портфель. Ноги Олеси задрожали, это стало для нее кульминацией нервного напряжения, девушка шагнула, рыдая, к незаправленной кровати и повалилась без чувств.

– Мне приказано доставить вас, Алексей Фомич, в областной комитет партии, – четко проговаривая каждое слово сообщил капитан. – Вам не стоит так волноваться, через час-другой вернетесь к своей жене.

Пока автомобиль проезжал по городским улицам Елизарова не покидал и мучил вопрос – для чего он понадобился высшему партийному руководству области. Алексей не сразу понял, что автомобиль достиг конечной точки маршрута. Возле распахнутой двери автомобиля терпеливо стоял капитан Слепнев

– Алексей Фомич, ну что же вы? – Озадаченно выговорил офицер госбезопасности.

Елизаров выскочил из машины, прошагал через короткую дорожку до парадного входа в здание обкома и потянул за длинную ручку на себя массивную деревянную дверь. Оказавшись в холле первого этажа одного из важнейших учреждений области, он огляделся по сторонам, подошел к зеркалу поправить взлохмаченные волосы и услышал за спиной шаги.