Дыхание разума

– Я люблю петь, – вновь вступился водитель, – а по радио передают одну попсу с шансоном.

– Пойте на здоровье, раз вам это так нравится и не мешает управлять автомобилем, – заулыбалась Настя, – мне будет даже интересно вас послушать.

– Не счесть алмазов в каменных пещерах, – затянул, – не счесть жемчужин в море полуденном – далекой Индии чудес

– Это же из Садко, – радостно зааплодировала Настя, оперы Римского-Корсакова. Она дождалась завершающих тактов и мечтательно попросила. – Мне всегда больше нравилась ария варяжского гостя. – Как только ее просьба начала исполняться таксистом, девушка прикрыла глаза, вспоминая счастливые дни детства, проведенные ею с отцом, в особенности организованные им культурные программы с посещением областного оперного театра.

– От скал тех каменных у нас, варягов кости, – завибрировал голос водителя, – от той волны морской в нас кровь-руда пошла.

– Как славно, – прошептала Настя.

– А мысли тайны от туманов, – продолжал петь мужчина, – мы в море родились, умрем на море.

Одна ария сменялась другой, в какой-то момент таксист перешел на романсы. Настя получила истинное наслаждение от прекрасного мужского голоса и воспоминаний, когда ее отец находил время отдохнуть в кругу всей семьи, расположившись на крыльце скромного дачного домика брал в руки гитару и они негромко с мамой пели старинные романсы. Автомобиль притормозил на парковке возле здания банка, но девушка вышла из машины только по завершении очередной композиции, предварительно поблагодарив водителя.

Прозрачные двери словно по велению посетительницы банка раздвинулись, она вошла в просторное фойе. В отделке помещения наблюдалась черно-белая гамма, пол сверкал полированным белым мрамором, переходящим в черные и белые полосы на стенах, так, что у девушки зарябило в глазах. Охранник сразу смекнул, ее не интересует операционный зал, и провел к службе регистрации посетителей, но получив от Анастасии все необходимые личные данные и, уточнив по какому вопросу она прибыла в финансовое учреждение, сообщили, что сам Илья Федорович не принимает клиентов, доверяя каждодневные проблемы менеджерам банка.

Исключениями могут быть чрезвычайно редкие личные договоренности о встрече, предварительно планируемые за несколько дней, поэтому Насте пришлось назвать себя дочерью Заслоновым от первого брака. Удивленная сотрудница отдела регистрации посетителей связалась с личным секретарем. Вскоре Настя уже поднималась на четвёртый этаж, где ее опять встретил очередной охранник и провел в приемную.

– Анастасия Матвеевна, – секретарь, приветливо улыбаясь, вышла из своего уголка, – Илья Федорович распорядился принять вас незамедлительно.

Толстая полированная дверь распахнулась, Заслонов в считанные секунды подошёл к девушке, радостно обнял и по-отечески расцеловал ее в обе щеки.

– Забыла, забыла ты, дочка, старика, – рассмеялся Заслонов. – Ну что же ты растерялась, проходи смело! Ты не представляешь, как же я рад тебя видеть.

Дверь позади с негромким скрипом закрылась, и Настя направилась к стулу из множества расставленных вокруг длинного стола совещаний, чтобы сесть как можно ближе к банкиру.

– Нет, Настенька, здесь пусть сидят мои подчиненные, – поторопился Илья Фёдорович, – мы с тобой найдём более комфортное местечко.

***

1944 г. Польша, возле города Осик

В торцевой стене кирпичного здания лейтенант увидел металлическую дверь, окрашенную в чёрный цвет, она оказалась только прикрыта, а не заперта на замок. Веретенников аккуратно приоткрыл дверь, просунул голову в образовавшуюся щель, хотел было забраться внутрь, но передумал.

– Там цех какой-то, товарищ лейтенант, – ефрейтор обернулся к Сорокину.

– Хотя нас и не приглашали, – Иван улыбнулся одними губами, – входим с осторожностью, и все тщательно осмотрим.

Дверь без малейшего скрипа распахнулась, лейтенант вошел в полутемное помещение, а ефрейтор придержал створку, прикрыл ее за собой без хлопка и последовал за лейтенантом. Цех как, назвал ефрейтор, это помещение, освещался узкими вытянутыми окнами, что располагались под потолком на левой стене.

Вдоль нее имелся проход, переходящий в массивную металлическую лестницу с широкими ступенями, покрытыми резиной. Остальная часть цеха представляла собой безумное переплетение труб разного диаметра, окрашенных в разные цвета. Впереди бесконечного трубопровода громоздились большие цилиндрические ёмкости.

– Для чего немцам эти бочки? – Удивлённо пробормотал Веретенников. – Что скажете товарищ лейтенант?

– Не имею представления, – Сорокин пытался разобраться, что означают аббревиатуры и цифры на емкостях. – Наверняка какую-то дрянь варили, чтобы детей травить. Давай по лестнице поднимемся, посмотрим, что там наверху, может прояснится для чего этот цех предназначен.

Когда разведчики поднялись по лестнице, то оказались в узкой и длинной комнате с большим окном, выходящим на правую сторону здания. Почти во всю длину комнаты стоял пульт управления оборудованием цеха. Веретенников опустился на один из стульев посматривая на череду клавиш, манометров и лампочек.

– Похоже немцы ушли отсюда в спешке, – высказал свое мнение Иван, – все оставлено в целости и сохранности, а не уничтожено. – Сорокин подошел к открытому шкафу, с полками заполненными бумагами и схемами. – Для всего этого нужно электричество, но нигде я не увидел ни дизеля, ни проводов, идущих к лагерю.

Веретенников поднялся со стула, подошёл к щиту на противоположной стене от пульта и зачем-то дёрнул рукоятку рубильника. Лампочки на пульте моргнули, а стрелки манометров дернулись.

– С ума сошел, – закричал лейтенант, в миг оказался возле щита и перевел рубильник в исходное положение. – Веретенников, головой думать надо.

– Извините, товарищ лейтенант, – ефрейтор поморщился от досады, – бес попутал.

– Немцы могли здесь все заминировать, – спокойно объяснил Сорокин, – нас с тобой бы уже не было, но неизвестная отрава, дьявольское варево в бочках цеха, могло отравить всю округу на много километров.

Иван еще не успел до конца завершить свою мысль, как до них долетели глухие звуки пулеметных выстрелов, а в след за ними ответные автоматные. Не сговариваясь Сорокин с Веретенниковым помчались по лестнице вниз из цеха, готовя оружие.

Войдя в первый на пути барак, Тараник понял, что это не простой лагерь по истреблению людей, слишком он добротным по внутренней отделке оказался. Вместо продуваемых кое-как сколоченных стен, изнутри они оказались обиты листами фанеры, а стыки тщательно прошпаклеваны и к тому же окрашены зеленой краской.

За внешними дверьми, более напоминающие ворота, располагалась внутренняя стена с плотной деревянной дверью. С первого взгляда можно было предположить, что такая конструкция барака предназначалась для защиты от осенней сырости и зимних холодов. Пол жилой части барака был залит толстым слоем бетона, на него между спальными местами кто-то уложил обрывки картона, обрезки фанеры и тонких досок.

Не обнаружив никого из живых, а только пустые нары со скомканными суконными одеялами, Тараник с Каманиным проследовали к следующему Бараку.

– Фашисты в живых никого не оставляют, товарищ капитан, – Камаев прошёл по рядам сколоченных из досок двухэтажных нар, отбросив в сторону матрас и одеяло, решил присесть на минутку и закурить.

– Здесь больше делать нечего, – вздохнул Тараник, – в других бараках мы увидим тоже самое.

Каманин решил уж было соскочить на ноги, но почувствовал внизу какое-то шевеление. Ефрейтор встал, отступил на полшага и присел на корточки.

– Ефрейтор, что ты там нашел? – Нетерпеливо вымолвил капитан, решивший было выйти на улицу.

– Тут точно кто-то есть! – Сидя на корточках Каманин посматривал на тряпки, брошенные под спальное место.

– А ведь точно, я расслышал какой-то шорох. – Таранику пришлось вернуться и опуститься на колени рядом с ефрейтором.

Капитан вытянул руки и извлек из-под нар старое одеяло, мешковину, и обрезок фанеры, прикрывающий яму. На русских солдат, не мигая, смотрели пара глаз испуганного худого двенадцати лет мальчишки, прижимающего к своей тощей груди девочку лет семи.

– Нас не надо бояться, – улыбнулся Тараник, – мы пришли, чтобы защитить вас, – он как смог попробовал объяснить кто они такие пацану и первоначальный животный страх пропал из его глаз.

Спустя минуту мальчик уже сидел с сестрой на постели и без умолка что-то лопотал по-польски. От первого в короткой очереди пулемётных выстрелов, раздавшихся явно с территории лагеря он вздрогнул, обнял свою сестренку и затрясся в страхе. Тараник разобрал ответные выстрелы двух шмайсеров, чьи звуки почти слились в один.

– Давай дружок забирайся с сестрой для нашего успокоения обратно в норку, – Камаев пригладил волосы мальчика, – а мы разберёмся со зверями и вернемся к вам.

***

1944 г., возле города Осик

Нефедов со своего поста наблюдения, возвышающегося высоко над землей, смог засечь колонну из легкового автомобиля с сопровождающими двумя мотоциклами прикрытия, но не представлял, как ему предупредить своих товарищей. Легковой автомобиль остановился в нескольких метрах перед воротами, пропустив вперед мотоциклы с автоматчиками, только потом заехал на территорию лагеря. Немцы не позаботились прикрыть за собой распахнутую створку ворот.

Из легкового автомобиля выбрался офицер с двумя фельдфебелями, что-то крикнувший водителю, оставшимся сидеть за рулем. Офицер похоже действовал в спешке, хотя солдаты не торопились исполнять его команду, толпились возле мотоциклов, пока из уст офицера не прозвучала резкая лающая команда.

Нефедов насчитал восьмерых солдат, наконец-то оторвавшихся от своих мотоциклов, четверо из них в сопровождении офицера направились к зданию из красного кирпича. Нефедов короткой очередью попытался с одной стороны срезать тех, кто направился к зданию, а с другой стороны предупредить своих товарищей о прибывших словно из ниоткуда немцах. Первые выстрелы ефрейтора оказались не настолько точными, как ему хотелось, из пятерых врагов неподвижными на земле остались лежать только двое.

Остальные вместе с офицером успели укрыться за маленьким сараем с отходящими от него проводами в сторону здания, а вторая группа залегла под прикрытием мотоциклов, одновременно лихорадочно отстреливаясь, но не понимая откуда по ним ведется огонь. Через несколько минут офицер, догадавшийся, что по ним стреляют с вышки, скоординировал своих солдат. Нефедову пришлось укрыться за толстыми досками, когда он услышал стрекот ППШ.