Серебряный век права

Что касается кризиса в естественных науках, прежде всего в физике, вызванного открытием радиоактивности и началом исследования микромира, для описания которого аппарат классической физики оказался в принципе непригодным в силу его детерминированности, то его разрешение путем обнаружения новых (квантовых) закономерностей до сих пор является одним из самых впечатляющих подвигов человеческого разума. Этот подвиг потряс основы не только естественных наук, но и философии, во многом базировавшейся на результатах классической физики. Физикам самим пришлось философствовать, например, на тему «играет ли Господь Бог в кости?». Впрочем, физика микро- и макромира с тех пор находится в непрерывном кризисе, требующем изобретения все более «безумных» теорий. По мере углубления внутрь (микромира) и вширь (макромира) физика все больше приобретает черты гуманитарной науки. Кризис физики пробудил так называемое аналитическое мышление, ставшее характерным для философии XX столетия.

Развитие математики в конце XX в. также привело к кризису, оказавшемуся не менее глубоким и чреватым последствиями не меньшими, чем кризис физики. Среди многих новых открытий в области математики на философию оказали особое воздействие открытие неевклидовых геометрий и создание Г. Кантором (1845–1918) теории множеств. Они показали, что кое-что, ранее принимавшееся без раздумий в качестве простых предпосылок математики, на самом деле вовсе не так достоверно. При этом внимание было направлено на точный анализ якобы простых понятий и на аксиоматическое построение систем. В области теории множеств были обнаружены – опять-таки в конце XIX в. – так называемые парадоксы, т. е. противоречия, возникавшие из вроде бы очевидных и простых посылок и правильных умозаключений. Это было воспринято как потрясение самих основ математики[11 - Подробнее см.: Бохенский Ю.-М. Современная европейская философия (первой половины XX века) // http://www.rodon.org/byu/sef.htm].

До начала XIX в. философия существовала в качестве интегрирующей системы знания, включающей совокупность теоретических и практических предметов и занимающейся обоснованием принципов, возможностей и границ научного познания. Философы стремились к построению законченных философских систем. Такой была диалектика Г.В.Ф. Гегеля, включавшая в себя кроме всего прочего философию права. Философия И. Канта также претендовала на системное описание процесса познания, этики, права и государства, человека (антропология).

Примерно с середины XIX в. западная философия в силу упомянутых выше причин начинает претерпевать значительные изменения. В философии усиливалось брожение. Классический рационализм рушился, чему способствовало и быстрое угасание влиятельной гегелевской школы. Конец XIX и начало XX столетия проходят под знаком глубокого кризиса философии. При этом активизируются поиски нестандартных идей и подходов. Формируются новые концепции миропонимания, мировоззрения, получившие развитие в ХХ и XXI вв.

Идет довольно интенсивный процесс переосмысления классической философии, характерной особенностью которого было разделение на два противоположных течения – «иррационализм» и «рационализм».

Так, первые попытки переоценки классики граничили с прямым отказом от исходных принципов классической философии (в первую очередь датский философ С. Кьеркегор и немецкие философы А. Шопенгауэр и Ф. Ницше). В центр размышлений «неклассических» философов ставится человеческое бытие, обладающее историческим, конечным и случайным характером. Это находит выражение в различных философских направлениях, таких как философия жизни Ф. Ницше, В. Дильтея, Г. Зиммеля и А. Бергсона, «фундаментальная онтология» М. Хайдеггера, экзистенциализм и др. Американский прагматизм акцентирует влияние тех или иных философских взглядов на поведение человека.

К представителям иррациональной философии относится В.С. Соловьев (1853–1900) – крупнейший русский философ, систематизировавший в своем учении результаты предшествующего развития отечественной философии. Он впервые в русской философской традиции создал самостоятельную теософскую систему, основанную на идеях христианства и немецкого диалектического идеализма. Его непосредственными предшественниками в отечественной философии были, в частности, славянофилы.

Неклассической, иррациональной ориентации противостояло идейное движение, направленное на защиту и развитие традиций философской классики. Стремление сохранить классические корни философии отразилось в появлении неоклассической рационалистической философии. В 70-е годы XIX в. в Германии приобрел большую популярность лозунг «Назад к Канту». Возникают неокантианские школы: Марбургская и Баденская.

Наверное, последней попыткой создать «общую теорию всего» стал марксизм, состоявший из философии (диалектический материализм), политической экономии и теории «научного социализма». На становление К. Маркса (1818–1883) как мыслителя большое влияние оказала немецкая классическая философия – диалектический метод Гегеля и гуманистический материализм Фейербаха. Теперь уже достаточно пожилые люди, изучавшие в обязательном порядке марксистскую философию, помнят, что она загадочным образом претендовала служить одновременно мировоззрением, методологией и идеологией. Результаты практического применения марксизма в России, восточноевропейских и некоторых иных странах широко известны.

В середине XIX в. появляются течения, претендующие на философское истолкование научного познания. Наиболее влиятельным среди них был позитивизм. Позитивизм – достаточно широкая совокупность близких школ и подходов, получивших значительное распространение в мире. Некоторые формы позитивизма сохраняют свое влияние и в наше время. Представители «первого позитивизма» ограничивали роль философии методологической функцией, стремились заменить ее системой наук, основанной на опыте. Французский мыслитель Огюст Конт (1798–1857) считается родоначальником социологии и основателем позитивистского направления в науке. Одним из значимых достижений Конта является то, что он осуществил классификацию наук и их методов. В его «всеобщей классификации наук» социология поставлена на самую вершину пирамиды как фундаментальная наука, интегрирующая все знания об обществе.

В последней трети XIX в. формируется новая форма позитивизма – эмпириокритицизм, или философия критического опыта. Крупнейшие его представители стремились критически переосмыслить понятие опыта, давая ему, по сути, субъективно-идеалистическую интерпретацию. Если кто читал замечательный опус В.И. (Ульянова) Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», то наверняка кроме замысловатой ругани в адрес Э. Маха и Р. Авенариуса запомнил и удивительную по своей бессмысленности фразу «Электрон так же неисчерпаем, как и атом». Это по поводу открытия радиоактивности. Что поделаешь, Владимир Ильич, как и многие самоучки, не обладал навыками научного комплексного анализа.

Неопозитивизм – третий этап в развитии позитивизма в 20-х годах XX в. В его основе лежит убеждение в возможности решения философско-методологических вопросов науки абстрагируясь от философии как метафизики (здесь имеется в виду философско-идеалистическое учение о сверхчувственных принципах бытия) и опираясь лишь на положительные знания. В целом неопозитивизм, исследуя целый круг методологических проблем, содействовал становлению адекватных представлений о научном познании.

К началу XX в. довольно значительное число мыслителей следует линии позитивизма или даже материализма. У них в ходу идея механистической эволюции. Однако они в общем уже прорывают рамки позитивизма тем, что на основе наук пытаются создать некую всеобщую картину действительности, которую они даже то тут, то там называют «метафизикой». Самым значительным вышедшим из эмпиризма течением можно считать психоанализ Зигмунда Фрейда (1856–1939). Фрейд, перенявший основной принцип эволюционистского механицизма, согласно которому высшее объясняется из низшего, выдвигает тезис о том, что жизнь сознания есть не что иное, как результат чисто механической игры элементов «бессознательного». Эти элементы, обладающие своей собственной динамикой, объединяются в «комплексы», имея тенденцию вновь возникать в сознании и направлять поведение людей. Решающей движущей силой психической жизни является «либидо» – некое эротическое начало в самом широком смысле слова. Исходя из этих принципов Фрейд стал строить начиная с 1913 г. системы, объясняющие религию, искусство и т. д.

Крах претензий философии на революционное обновление научного познания, а также на создание законченных «мировоззрений», определяющих всю систему взглядов человека на мир, привел к распаду изначально системного единства философии. Она распадется на отдельные дисциплины, среди которых философия религии, философия природы, философия права, эстетика, философская антропология, философия культуры, философия техники, философия математики и т. д.[12 - Подробнее см.: Философия: Учебник / Под общ. ред. Г.В. Андрейченко, В.Д. Грачева. С. 60–78; Куренной В.А. Философия: Историко-систематическое введение. М.: НИУ ВШЭ, 2016. С. 26–37.]

Итак, рубеж XIX и XX столетий ознаменовался глобальным кризисом, сравнимым с кризисом Возрождения, с которого началась вся западная культура Нового времени. В Европе в это время происходит глубокий поворот в социальной мысли, естественных науках, радикальные нововведения в области искусства, имеют место тяжелые экономические потрясения, а также заметный перелом в религиозной сфере. Происходит не просто смена веков, начинается новая эпоха.

Понятно, что такие тектонические социокультурные сдвиги не могли не затронуть право. Особенно правовую науку. На повестку дня встал вопрос переосмысления самого существа и неотъемлемых свойств права. Речь шла о выборе, скажем так, аксиом права – утверждений, лежащих в основе правовой науки, являющихся как бы ее фундаментом.

Аксиомы права начали обсуждаться (например, древнегреческими софистами, в частности Протагором), когда юристов еще не существовало. И в дальнейшем юристы этой темой особо не озадачивались, находясь под уютным зонтиком философии, которая предлагала им уже готовые решения. Надо было только выбрать понравившееся из не очень-то обширного набора.

Однако теперь, когда юристы неожиданно оказались под дождем все нараставших вызовов окружающей действительности, на которые Г. Гроций, Ф. Бэкон, Т. Гоббс, Дж. Локк, Ш. Монтескьё, Ж.-Ж. Руссо, И. Кант и даже Гегель не могли дать ответа, и увлекательная дисциплина «Философия права» приобрела самостоятельное междисциплинарное значение, некоторым юристам пришлось вплотную ею заняться. Право как бы «втянуло в себя» значительную часть философии и потому отчасти и само стало философией.

Философия права как сфера деятельности к этому времени стала системообразующей для права в целом. Она позволила осуществлять сближение правовых систем разных стран и развивать международное право, пока еще представлявшее собой когда систему, а когда и простой набор международных соглашений. Можно сказать, сама жизнь требовала движения в этом направлении, особенно в свете разразившихся в XX в. катастрофических мировых войн.

Вообще, юристы испокон веков были довольно замкнутым сообществом, своего рода кастой, из которой редко кто выбирался наружу, да и извне туда было не так просто проникнуть. Исключение составляли разве что первые столетия нашей эры, когда наблюдалась массовая миграция юристов в клирики[13 - Крашенинников П. Указ. соч. С. 139–140.]. Конечно, они жили не в безвоздушном пространстве, не были чужды искусству, философии, иногда даже и точным наукам. Однако юристы не были столь космополитичными, как философы, просто в силу национальных особенностей правовых систем. Так что становление и развитие аксиоматики современного права происходило в разных странах по-разному.

В этом месте нашего повествования мы оказываемся перед бездной очень разнообразных и специфических процессов, происходивших в мировом правоведении, описать которые в одном очерке не представляется возможным. По крайней мере, для этого требуется куда более самонадеянный автор. Поэтому в этой работе мы ограничимся описанием поисков аксиом права, в которых приняли активное участие юристы России.

§ 2. Российские особенности

Российская империя на рубеже XIX–XX вв. находилась в процессе перехода от фазы стабильно абсолютистского средневековья к капитализму. Однако абсолютная власть императора в России имела мало общего с европейским абсолютизмом, ставшим итогом весьма сложных, преимущественно договорных процессов, в результате которых возникли такие институты демократии, как представительные и законодательные органы (парламенты), а также независимая судебная система. Ничего подобного в России первой половины XIX в. не было.

Другими причинами отставания Российской империи от развитых стран, которое, впрочем, по историческим меркам было не такое уж и безнадежное, стали почти трехсотлетнее татаро-монгольское иго и катастрофические последствия царствования Ивана Грозного.

Попытки преодоления технологического и культурного отставания России предпринимались еще Петром I, однако насильственное внедрение чуждых тогдашнему российскому обществу культурных образцов опережало необходимые для этого изменения в государственном и общественном устройстве.

Самый заметный толчок к переходу в капиталистическую фазу дали отмена крепостного права 1861 г. и судебная реформа 1864 г.

Разлад прежнего образа жизни и возникновение новых, «хищнических» отношений между людьми вызвали разлад в головах многих людей, постоянно испытывавших моральный дискомфорт. Это были крестьяне, не приспособленные к жизни «на воле», землевладельцы, лишившиеся дармовых работников, представители буржуазии, все еще очень ограниченные в свободе предпринимательства, класс наемных рабочих, складывавшийся из разорившихся ремесленников и «освободившихся» крестьян. Вместе с тем по-прежнему были поражены в правах женщины и представители нетитульных национальностей.

Очевидная потребность в большом количестве образованных работников привела еще в первой половине XIX в. к формированию слоя так называемых разночинцев (в том смысле, в каком это слово стало употребляться в XIX в.), из которых по преимуществу и возникла впоследствии интеллигенция.

Это была слишком разнородная масса, чтобы выработать общее для нее единство социальных побуждений, тем более при неразвитости в тогдашней России гуманитарных наук, и прежде всего философии. Естественным образом возникшее брожение в умах находило свой выход прежде всего в искусстве и литературе. С тех пор и на долгое время «поэт в России – больше, чем поэт». Великие русские поэты, писатели, художники и композиторы того времени помогали понять своего современника: и то, что его мучило, и то, что доставляло ему дискомфорт, и то, что было его силой и величием.

Всем нам хорошо известны литераторы так называемого критического реализма, стремившиеся показывать действительность во всей полноте ее социальных противоречий, – Н.А. Некрасов (1821–1878), И.С. Тургенев (1818–1883), А.Н. Островский (1823–1886), Ф.М. Достоевский (1821–1881), Л.Н. Толстой (1828–1910), А.П. Чехов (1860–1904) и др. Социально-критическое направление в русском искусстве представлено группой художников-передвижников – И.Н. Крамским (1837–1887), Г.Г. Мясоедовым (1834–1911), Н.Н. Ге (1831–1894) и В.Г. Перовым (1834–1882), а также композиторами «могучей кучки» – М.А. Балакиревым (1837–1910), М.П. Мусоргским (1839–1881), А.П. Бородиным (1833–1887), Н.А. Римский-Корсаковым (1844–1908), Ц.А. Кюи (1835–1918).

Работы публицистов – А.И. Герцена (1812–1870), В.Г. Белинского (1811–1848) и Н.Г. Чернышевского (1828–1889) имели огромное значение для формирования русского революционного движения, которое не заставило себя долго ждать.

Революционное движение в России поначалу не было связано ни с подавленным в 1825 г. движением декабристов, идеи которого развивались А.И. Герценом в английской эмиграции, ни с I Интернационалом К. Маркса. Оно начиналось с заговорщической деятельности, а затем с «хождения в народ», когда, в частности, переодевшись в крестьянское платье, революционеры-народники пытались пропагандировать идеи свержения императора и установления народной власти среди крестьян, которые нередко радостно «сдавали» непонятных умников полиции. После того, как эта затея не оправдала себя, народники разделились на террористическую «Народную волю» и реформистский «Черный передел», в дальнейшем слившийся с марксистским движением.

Ряд террористических актов, совершенных народовольцами, завершился убийством Александра II в 1881 г., в тот самый день, когда на его стол был положен первый робкий проект российской конституции, подготовленный министром М.Т. Лорис-Меликовым. Этот проект по совету К.П. Победоносцева не был принят вступившим на престол Александром III, и тем самым введение подобия конституции в России отсрочилось до 1905 г., а введение подлинной конституции было сорвано уже в 1917 г. большевистским переворотом.

Казнь аристократки Софьи Перовской, интеллигента из крестьян Андрея Желябова и других организаторов этого цареубийства не удержала русских революционеров от дальнейшего постоянного применения террора. В начале XX в. он стал основным тактическим приемом партии социалистов-революционеров (эсеров), нацеленной на крестьянскую революцию в России.

Глава 2. Серебряный век в России

В России, как и во всем цивилизованном мире, нарастало разочарование во всемогуществе разума и науки, которое подпитывало возникновение иррационалистических философских течений. Последние обращали внимание на такие аспекты человеческой природы, как воля, интуиция, инстинкты, наконец, вера, которые не подлежали контролю со стороны позитивного мышления. Представители этих течений указывали на несоответствия в самой методологии позитивизма, на необходимость учета идеальных аспектов, в том числе в праве. В России формируются неоидеалистическая философия и соответствующие ей концепции права. У истоков этой философии стоял В.С. Соловьев. О нем и его последователях мы поговорим несколько позже.

Другим проявлением этого разочарования, как мы отмечали выше, стал отказ от реализма в искусстве и увлечение авангардистскими течениями. В России рубежа XIXXX вв. это явление впоследствии была названо «Серебряным веком». Понятие это не столько научное, сколько эмоциональное, вызывающее тут же ассоциации с другим коротким периодом истории русской культуры – «золотым веком», «пушкинской» эпохой русской поэзии[14 - http://www.proza.ru/diary/cookin/2015-04-18].

Серебряный век – это не хронологический период. По крайней мере, не только период. И это не сумма различных течений в искусстве. Скорее название «Серебряный век» уместно применять к образу мышления, который, будучи характерным для художников, при жизни порой даже враждовавших между собой, в конечном счете объединил их в сознании потомков в некую неразделимую плеяду, формировавшую ту специфическую атмосферу Серебряного века.

Имена поэтов, составивших духовное ядро Серебряного века, всем известны: Валерий Брюсов, Федор Сологуб, Иннокентий Анненский, Александр Блок, Максимилиан Волошин, Андрей Белый, Константин Бальмонт, Анна Ахматова, Николай Гумилев, Марина Цветаева, Вячеслав Иванов, Игорь Северянин, Борис Пастернак, Георгий Иванов, Владислав Ходасевич и многие другие. Они стремились к преодолению позитивизма, отказу от наследия «шестидесятников», отрицали материализм, равно как и идеалистическую философию.

Поэты Серебряного века отказывались объяснять поведение человека исключительно социальными условиями, средой обитания и продолжали ту традицию русской поэзии, в которой человек был важен сам по себе, важны его мысли и чувства, его отношение к вечности, к Богу, к Любви и Смерти в философском смысле. В своем художественном творчестве и в теоретических статьях и высказываниях они подвергали сомнению идею прогресса для литературы. Например, один из ярчайших творцов Серебряного века – Осип Мандельштам писал, что идея прогресса – «самый отвратительный вид школьного невежества»[15 - См.: Серебряный век // Частный корреспондент (http://www.chaskor. ru/hub/serebryanyj_vek_i_ego_osobennosti_19981#). О представителях Серебряного века см.: Ходасевич В.Ф. Некрополь. Воспоминания / Вступ. слово П.В. Крашенинникова. М.: Статут, 2012.].

Особый расцвет переживал русский театр. Будучи в основе своей синтетическим, театральное искусство вбирало в себя влияния, шедшие из литературы (драма), музыки (опера и балет). Через сценографию он был связан с новыми художественными тенденциями. К оформлению драматических, оперных и балетных спектаклей обращались такие художники, как А. Бенуа, Л. Бакст, М. Добужинский, Н. Рерих. Как и другие искусства, театр отказывался от диктата жизнеподобия[16 - См.: http://www.krugosvet.ru/node/32630?page=0,2].

Однако первоначально сугубо литературоведческий термин «Серебряный век», впервые использованный в 1929 г. поэтом Николаем Оцупом, стал трактоваться расширительно и в применении к философии, искусству, науке и технологии. Это и неудивительно, ведь рациональное и эмоциональное познание мира – это две стороны одной медали.

Теперь «Серебряный век» – это и философия Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, П.Б. Струве, В.Н. Ильина, и Нобелевские премии по физиологии и медицине Ивану Павлову и Илье Мечникову, и первые самолеты Игоря Сикорского, и геохимические исследования Владимира Вернадского, и социологические работы Максима Ковалевского и его ученика Питирима Сорокина, и геологические экспедиции Владимира Обручева по Сибири. А еще «Серебряный век» – это «Курс русской истории» В.О. Ключевского, «История Византийской империи» Федора Успенского, и первый радиопередатчик А.С. Попова, и таблица химических элементов Д.И. Менделеева, и открытия российских математиков П.Л. Чебышева и А.М. Ляпунова, и т. д. и т. п.

Нам представляется необходимым дополнить перечень этих славных имен именами тех мыслителей, которые оказали заметное влияние на становление и развитие такой важной для права сферы деятельности, как поиск аксиом права.

Как мы уже говорили, Серебряный век русской философии и права принято прежде всего связывать с трудами выдающегося религиозного философа В.С. Соловьева (1853–1900) и его последователей.

Глава 3. Иррациональное осмысление основ права

§ 1. Несколько вводных слов

Попытки вернуться к поиску религиозных, иррациональных оснований права были вызваны, с одной стороны, неспособностью сугубо научных, реалистических учений отделить право от произвола, а с другой – большой популярностью в российском обществе радикалистских настроений, объявлявших право исключительно инструментом насилия властей над народом и требовавших «взять и отменить» и государство, и право. Видными представителями этого радикалистского направления были народники Михаил Александрович Бакунин (1814–1876), Петр Лаврович Лавров (1823–1900) и великий русский писатель Лев Николаевич Толстой (1828–1910), который считал право безусловным злом и явлением безнравственным, так как оно прибегает к принуждению, т. е. к насилию над человеком. В противовес этим настроениям В.С. Соловьевым и его последователями была выдвинута синтетическая теория права, объединяющая как рациональный, так и иррациональный подход.

§ 2. Владимир Сергеевич Соловьев

Владимир Сергеевич Соловьев (1853–1900) – сын русского историка С.М. Соловьева (1820–1879), автора монументальной «Истории России с древнейших времен». В.С. Соловьев начинал свое образование на физико-математическом факультете Московского университета, а закончил историко-филологический факультет и был оставлен «для приготовления к профессорскому званию» при философском факультете. Его магистерская диссертация (1874) называлась «Кризис западной философии (против позитивистов)». В октябре 1883 г. он писал: «Что касается до общего состояния философии, то оно представляется в таком виде: то философское направление, которое со времен Декарта старалось построить вселенную на голове мыслителя, т. е. признавало наше мыслящее я безусловным основанием и источником всякой истины, – то философское направление оказалось несостоятельным и всеми оставлено. Но, сознавши бессилие человеческой мысли самой по себе, современные философы, вместо того чтобы обратиться к тому, что выше, и сильнее, и лучше нашей мысли, т. е. к Богу и всему божественному, – они, напротив, привязались исключительно к тому, что ниже нашей мысли: к немощным и скудным стихиям видимого мира – и повели свою философию в хвосте естественных наук»[17 - [Соловьев В.С.] Письма Владимира Сергеевича Соловьева / Под ред. Э.Л. Радлова. Т. 3. СПб.: Тип. т-ва «Общественная польза», 1911. С. 2.].