Слово и «Дело» Осипа Мандельштама. Книга доносов, допросов и обвинительных заключений

Сам Волошин вспоминал об этом в 1932 году так:

Тогда все друзья М‹андельш›тама стали меня уговаривать, что я должен за него заступиться. Раньше я мог делать или не делать. Это было в моей воле. А теперь (после того, как он мне написал ругательное письмо), я обязан ему помочь. Напрасно я им доказывал, что сейчас не могу ехать в Феодосию, т‹ак› к‹ак› у меня болит рука и я никого из влиятельных лиц в Добр‹ольческой› армии не знаю.

В конце концов было решено: я напишу под диктовку письмо начальнику Контр-разведки, которого я в глаза не видел («но он твое имя знает…» и только подпишусь. Я продиктовал такое письмо:

«М‹илостивый› Г‹осударь›! До слуха моего дошло, что на днях арестован подведомственными Вам чинами – поэт Иос‹иф› Мандельштам. Т‹ак› к‹ак› Вы, по должности, Вами занимаемой не обязаны знать русской поэзии и вовсе не слыхали имени поэта Мандельштама и его заслуг в области русской лирики, то считаем своим долгом предупредить Вас, что он занимает в русской поэзии очень к‹р›упное и славное место. Кроме того, он человек крайне панический и, в случае, если под влиянием перепуга, способен на всякие безумства. И, в конце концов, если что-нибудь с ним случится, – Вы перед русской читающей публикой будете ответственны за его судьбу. Сколько верны дошедшие до меня слухи – я не знаю. Мне говорили, что Мандельштам обвиняется в службе у большевиков. В этом отношении я могу Вас успокоить вполне: Мандельштам ни к какой службе вообще не способен, а также и к политическим убеждениям: этим он никогда в жизни не страдал».[76 - Волошин М. Воспоминания // Максимилиан Волошин. Собр. соч. Т. 7. Кн. 2. М., 2008. С. 426–427.]

Письмо поехали вручать Майя Кудашева, поэтесса и вдова погибшего в бою офицера белой армии, а также В.В. Вересаев и А.В. Цыгальский. Завершим цитату из Волошина:

Нач‹альник› К‹онтр›-разведки, получив карточку: «Княгиня Кудашева», принял Майю очень любезно, прочитал письмо про себя, восклицая: «А кто же такой Волошин? Почему же он мне так пишет?»

– «Поэт… Он со всеми так разговаривает…», – отвечала Майя высоким и наивным голоском. Письмо нарочно было написано в таком духе: оно было корректно, но на самом лезвии. Оно звучало как личное оскорбление и по этому запоминалось. Это был обычный тон моих отношений с Д‹оброволь›ческой армией». Нач‹альник› к‹онтр›разведки очень недовольным жестом сложил бумагу и сунул в боковой карман. И на другой день велел отпустить Мандельштама.[77 - Там же. С. 427.]

Не будучи вполне уверенным в успехе хлопот по освобождению О.М. непосредственно в Феодосии, Волошин предпринял и другие шаги. Так, сохранился недатированный черновик его письма П.Б. Струве, начальнику управления внешних сношений Совета начальников управлений при Главнокомандующем Русской армией (Правителе Юга России) П.Н. Врангеле[78 - 4 апреля 1920 г. генерал-лейтенант и барон П.Н. Врангель сменил А.И. Деникина на посту Главнокомандующего Вооруженными силами Юга России (с 19 августа – Правитель Юга России). Соответственно, и Вооруженные силы Юга России были переименованы в Русскую армию.], где Волошин сообщает о том, что О.М. арестован уже две недели назад. Считая обвинение О.М. в большевизме совершенно нелепым, Волошин просит освободить его на поруки или хотя бы ускорить производство следствия[79 - Купченко В.П. Странствие Максимилиана Волошина: Документальное повествование. С. 297.].

Волошин, впрочем, был не единственным писателем, вступившимся за О.М. По словам Миндлина, А.Т. Аверченко также посылал из Севастополя телеграмму с просьбой вмешаться в судьбу арестованного: «Аверченко подтвердил телеграммой, что хорошо знает Мандельштама как замечательного поэта, знаком с ним по Петрограду, и ходатайствовал об освобождении поэта, далекого от всякой политики»[80 - Миндлин, 1979. С. 32. Миндлин, правда, не помнил, пришла ли телеграмма Аверченко до или после освобождения О.М.].

Свою версию освобождения О.М. из тюрьмы излагает и Надежда Яковлевна:

На самом деле было так: до Коктебеля дошел слух об аресте Мандельштама, случившемся перед самым отъездом в Грузию… Эренбург бросился к Волошину и с огромным трудом заставил его сдвинуться с места и поехать в Феодосию, чтобы спасти арестованного. В те годы, как и потом, впрочем, ничего не стоило отправить на тот свет случайно попавшегося человека. Связи у Волошина были огромные: он был местной достопримечательностью. Волошин проканителил несколько дней, а когда он явился в Феодосию, Мандельштама уже выпустили на свободу. Своим освобождением он обязан полковнику Цыгальскому… Что же касается до Волошина, я думаю, что ‹…› вернувшись, он просто сказал Эренбургу, что Мандельштам выпущен, а Эренбург решил, что вытащил его Волошин.[81 - Мандельштам Н. Вторая книга. М., 1999. С. 94–95.]

Версия вдовы О.М. существенно отличается от версии Эренбурга, Миндлина и Волошина. В 1990-е гг. симферопольский историк Вячеслав Зарубин обнаружил в Государственном архиве Автономной Республики Крым (ГААРК) в фонде прокурора Симферопольского окружного суда небольшое дело – «Переписка о Мандельштаме, обвиненного в большевизме» (так в подлиннике).

Эта «Переписка» состоит из двух постановлений, направленных для сведения товарищу прокурора Симферопольского окружного суда по Феодосийскому участку И.Н. Астафьеву, в прошлом жандармскому полковнику. Они позволяют определить точные даты нахождения О.М. под стражей в Феодосии и уточнить существо предъявленного ему официального обвинения[82 - Первым обнаружил и опубликовал эти документы историк из Симферополя В.Г. Зарубин. См. его публикации: «…Из-под стражи освободить», или приключение Мандельштама в Крыму // Таврические ведомости. Симферополь, 1993. 8 окт. С. 3; К вопросу об аресте О.Э. Мандельштама в Крыму (По материалам Центрального Государственного Архива Крыма) // Русская культура и Восток: Материалы III Крымских Пушкинских чтений. – 13–19 сентября 1993 г. – Бахчисарай. Симферополь. 1993. С. 78; Об аресте О.Э. Мандельштама в Крыму (1920 г.) // Крымский контекст. Симферополь. 1996. № 4. С. 71–72; Об аресте О.Э. Мандельштама в Крыму в 1920 г. // Евреи Крыма. Очерки истории. Москва–Иерусалим. 1997. С. 86–89. До публикаций Зарубина циркулировало неточное имя следователя: Апостолов.].

Согласно первому постановлению, О.М. арестовали 22 июля (по старому стилю, или 4 августа по новому) 1920 года – по обвинению в принадлежности к партии большевиков. Согласно второму – его освободили из-под стражи 1/14 августа в связи с тем, что эти подозрения не подтвердились. В сущности, это всё, что содержат в себе постановления.

Документы

‹1›

Постановление начальника Феодосийского Наблюдательного Пункта Особого Отдела Штаба Главнокомандующего Русской армии полковника Астафьева от 4 августа 1920 года об аресте Иосифа Мандельштама в связи с подозрением его в принадлежности к коммунистической партии

Копия № 1397

Секретно

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

1920 года июля 22 дня в г. Феодосии я, Начальник Феодосийского Наблюдательного Пункта Особого Отдела Штаба Главнокомандующего В.С.Ю.Р.[83 - Словоупотребление ВСЮР (Вооруженные силы Юга России) в документе – скорее всего своеобразная дань традиции. В июле 1920 г. Врангель возглавлял Русскую армию, и ВСЮР как таковых уже не существовало.], Полковник АСТАФЬЕВ, имея в виду, что на задержанного Иосифа МАНДЕЛЬШТАМА упадает основательное подозрение в принадлежности его к партии коммунистов-большевиков, руководствуясь § 4 Раздела I Правил производства расследований чинами К.Р.[84 - Контрразведки.]

ПОСТАНОВИЛ:

впредь до выяснения всех обстоятельств дела подвергнуть названного МАНДЕЛЬШТАМА личному предварительному задержанию в Феодосийской тюрьме, о чем ему объявить.

Подлинное подписал Начальник Феодосийского Наблюдательного пункта Полковник Астафьев

С подлинным верно, Помощник Начальника пункта

Подполковник Подпись

    ГААРК. Ф. 483. Оп. 4. Д. 1367. Л. 2. Машинописная копия.

‹2›

Постановление начальника Феодосийского Наблюдательного Пункта Особого Отдела Штаба Главнокомандующего Русской армии полковника Астафьева от 14 августа 1920 года об освобождении из-под стражи Иосифа Мандельштама в связи с неподтвержденностью подозрений в его адрес

Копия № 1553

Секретно

ПОСТАНОВЛЕНИЕ.

1920 года августа 1-го дня в г. Феодосия я, Начальник Феодосийского Наблюдательного Пункта Особого Отдела Штаба Главнокомандующего В. С. Ю. Р., полковник АСТАФЬЕВ, рассмотрев расследование произведенное в отношении Иосифа Эмильевича МАНДЕЛЬШТАМА, возникшее по павшему на него подозрению в принадлежности к партии большевиков-коммунистов и в участии его в деятельности чрезвычайной комиссии этой партии в г. Феодосии, НАШЕЛ: произведенными расследованиями и опросами по делу подозрение это подтверждения не получило, а потому и, принимая во внимание заключение Товарища Прокурора Симферопольского Окружного Суда по Феодосийскому участку, изложенное в сношении от 31-го июля с. г. за № 860, ПОСТАНОВИЛ: Иосифа Эмильевича МАНДЕЛЬШТАМА из под стражи освободить а расследование о нем препроводить в Особый Отдел при штабе Главнокомандующего.

Подлинное подписал

Полковник Астафьев

(Надпись от руки): С подлинным верно

Обер-офицер для поручений Подпоручик Подпись

    ГААРК. Ф. 483. Оп. 4. Д. 1367. Л. 1–1об. Заверенная машинописная копия. Орфография источника.

Особый отряд Штаба Чрезвычайного комиссара Батума и Батумской области (1920 г.):

Карантин. Об аресте Осипа Мандельштама в Батуме в 1920 году

1

Первое очное знакомство О.М. с Грузией состоялось в августе 1920 года в Батуме. Как и при каких обстоятельствах – об этом ниже. Но Грузия, грузинская тема вошла в его стихи значительно раньше – по крайней мере, осенью 1916 года.

Именно так датировано стихотворение О.М. «“Я потеряла нежную камею…», впервые напечатанное в харьковском журнале «Камена» (1918, № 1) и включавшееся затем в сборники «Tristia» (1922) и «Камень» (1923). В предпоследней его строке мы встречаемся с некой Тинатиной: «Я Тинатину смуглую жалею…» Кто она, эта Тинатина, эта прекрасная грузинка? Н.И. Харджиев, ссылаясь на В.М. Жирмунского, сообщает, что имеется в виду Тинатина Джорджадзе[85 - Мандельштам О. Стихотворения. Л., 1983. С. 311.] – дочь офицера русской службы Давида Джорджадзе[86 - См. о нем в кн.: Горгидзе М. Грузины в Петербурге. Тбилиси, 1976. С. 366.], которая была замужем за Танеевым (братом знаменитой Вырубовой) и умерла в эмиграции в Париже.

Декабрем 1916 года помечены и стихи О.М. «Соломинка»[87 - Впервые – в альманахе «Тринадцать поэтов» (1917), кроме того, в феодосийском альманахе «Ковчег» (1920) и в журнале «Москва» (1922, № 7); входило в сборники «Tristia» и «Стихотворения».]. Эта «двойчатка» (термин Н.М.) обращена к другой грузинской знакомой поэта – Саломее Николаевне Андрониковой (Андроникашвили, в замужестве – Гальперн), с 1900 по 1919 год жившей вместе с отцом в Петербурге. В 1916 году ей было 28 лет, О.М. – 26[88 - Она умерла в Лондоне в возрасте 94 лет. Подробнее см.: Шарадзе Г. «Муза двадцатого века…» // Литературная Грузия. 1983. № 3. С. 168–173; Васильева Л. Саломея, или соломинка, не согнутая веком («Огонек». 1988. № 3. С. 22–26).]. Влюбленный поэт сравнивает ее в стихах с героинями Эдгара По (Лигейя, Ленор) и Бальзака (Серафита). В другом посвященном ей стихотворении 1916 года («Мадригал») О.М. обыгрывает семейную легенду о происхождении княжеского рода Андроникашвили от достославного византийского императора[89 - «Дочь Андроника Комнена / Византийской славы дочь! / Помоги мне в эту ночь / Солнце выручить из плена, / Помоги мне пышность тлена / Стройной песнью превозмочь, / Дочь Андроника Комнена, / Византийской славы дочь!»].

Заочными «встречами» О.М. с Грузией можно считать и некоторые прижизненные публикации его стихов или статей в Грузии – публикации, о которых он сам, возможно, и не подозревал. Так, в 1919 году – почти что за год до первого приезда О.М. в Грузию – в тифлисском журнале «Орион» (№ 6), который редактировали С. Рафалович и

С. Городецкий, было напечатано стихотворение О.М. «Золотистого меда струя из бутылки текла…». А уже после того, как О.М. из Грузии уехал, в батумских газетах перепечатывались и статьи О.М.: в газете «Искусство» за 20 июня 1921 года – статья «Слово и культура»[90 - Впервые: Дракон. Пг., 1921. Вып. 1. С. 73–78.], а в «Батумском часе» за 11 февраля 1922 года – «Письмо о русской поэзии»[91 - Впервые: Советский юг. Ростов-на-Дону. 1922. 21 янв.].

2

Тут самое время перейти к обстоятельствам очного знакомства О.М. с Грузией. Обстоятельства же эти таковы.

В августе двадцатого года после пяти или семи суток плавания «ветхая плоскодонная баржа, которая раньше плавала только по Азову» и на которой находились братья Осип и Александр Мандельштамы, стала на батумском рейде[92 - Скорее всего, это произошло около 11 сентября (тифлисское «Слово» сообщило о прибытии Мандельштама в Батум и о его аресте в связи с недоразумениями с визой 12 сентября).]. Вечером с палубы город был похож на «гигантское казино, горящее электрическими дугами, светящийся улей, где живет чужой и праздный народ, – писал О.М. в очерке «Возвращение». – Утром рассеялось наваждение казино и открылся берег удивительной нежности холмистых очертаний, словно японская прическа, чистенький и волнистый, с прозрачными деталями, карликовыми деревцами, которые купались в стеклянном воздухе и, оживленно жестикулируя, карабкались с перевала на перевал. Вот она, Грузия!..»

Прием, однако, был не слишком гостеприимным: О.М. с братом Александром препроводили в тюрьму – с тем, чтобы отправить обратно во врангелевский Крым.