Девочка улеглась на сено, прислушиваясь к каждому шороху и к каждому хрусту веток. Кто там бродит в кустах? Дикий зверь или шайка бандитов, что наверняка до сих пор безнаказано шастает в этих лесах?
Ещё через пару часов небо озарилось миллионами звёзд, повисла большая медная луна. В лунном свете хорошо вырисовывалась дорога, по которой шла повозка.
Софью окутывал сон. Монотонная качка повозки укачивала будто колыбель. Девочка уже закрыла глаза и была готова заснуть. Но нет, не дал этого сделать Авдей.
– Мы прибыли, – оживлённо проговорил он. – Проведём сегодняшнюю ночь здесь в нормальных кроватях.
Девочка приподнялась, протёрла глазки и посмотрела вдаль. В темноте проявлялся большой дом, выдавая себя светом в окошках и тонкой струйкой дыма, уходящего в небо.
– Ах, какая здесь наваристая похлёбка! – Авдей вытер губы грязным рукавом. – Я знаю хозяина этого постоялого двора уже много, много лет. Когда мы с ним встретились, он был ещё юнцом, совсем молодым. Интересная у него жизнь, везучий он больно.
– Это как? – поинтересовалась девочка.
– Да, – возница махнул рукой, – долго рассказывать.
– Но до того домика у нас ещё есть время, – настояла девочка.
– Ну тогда слушай, – Авдей зевнул и начал свой рассказ.
Родители его были бедные крестьяне. Мать он не помнил, так как простился с ней ещё в юном возрасте. Зато хорошо усвоил наставления своего отца, человека честного и справедливого. «Митяй, не держи зависть к людям», – говорил ему отец, замечая, как юнец смотрит на барские терема. «Митяй, не стоит врать, враньё в любой момент повернётся против тебя». «Митяй, нельзя воровать – потеряешь больше сворованного». Или вот, бывало и такое в холодные зимнее вечера – похлёбки на всех не хватало, и отец снова принимался за своё: «Митяй, давай накормим младшего твоего брата да детей маленьких соседских, их там трое на лавке, а мы уж завтра что-нибудь покушаем». Митяй соглашался и сам считал это правильным делом – накормить стариков да детей.
Шли годы, барину нравился Митяй: пускай не особо умён, но честен и крепко знает скотоводство и земледелие.
И вот как-то летом послал его барин на ярмарку. Митяй закупился товаром, а на обратном пути, глядь, по полю зайчонок бегает. Авось догоню, подумал Митяй, бросился за ним вдогонку. Бегали они по полю, пока косой не запрыгнул в дупло давно высохшего большого дуба, ветви которого тянулись в разные стороны. Митяй засунул в дупло руку – зайца там не оказалось. Зато он нащупал кое-что другое.
– Что? – заинтересованно спросила Соня.
– Он вытащил горшок, полный серебра. Сел он на землю и стал думать, что с этим кладом делать. Ну и как думаешь, что он сделал?
– Я не знаю, – проговорила девочка.
– А он взял и положил его назад. Мал, не моё, и брать не буду. Вернулся домой. Лишь случайно через несколько месяцев барин узнал о такой находке и сразу же поскакал к старому дереву. А горшок по-прежнему лежал там, в пыли трухлявого дуба. Барин, конечно, сильно удивился, но и радости его не было предела. В следующую весну помещик засеял ещё одно поле рожью, купил лошадей да новые плуги и бороны. Начал строить свою собственную мельницу. В общем, благодаря тому горшочку барин хорошо обогатился. Но и для Митяя тот клад стал переломным моментом в жизни. Как-то позвал его барин к себе и говорит: «Ты человек хороший. Служил мне, как не служат пятеро. А монет мне принес столько, сколько не принесут и сто крестьян. Даю тебе вольную, тебе и твоей семье. Строй себе дом возле моего поместья и работай у меня теперь за монеты».
Митяй обрадовался, согласился работать на барина. Только дом захотел построить в поле у старого дерева, где и нашёл горшочек с серебром.
– Я тоже хочу найти клад, – оживилась Софья.
– Но это ещё не всё. Тут история продолжается. Познакомился он с одной девушкой, ох, красавицей! Полюбили они друг друга. А отец у неё купцом зажиточным был. Ну, любил свою дочку и желал ей только счастья. Узнал он, что дочь хочет выйти замуж за простого крестьянина Митяя. Сперва расстроился и был против. Но смирился, благословил их, и свадьбу сыграл, и монет дал на постройку дома. Уже через два года в поле у дороги стояла изба. Где они жили ни худо, ни богато, ни бедно.
– Да-а-а, – протянула девочка и зевнула.
– Но слушай дальше. Как-то сырой осенней ночью постучался к ним путник и попросился на ночлег. Они пустили его, накормили. А утром он их отблагодарил монетой. Вскоре за сто вёрст от их дома сторожевой пост начали строить, а при нём и базары, и ярмарки. А дорога эта единственная на Саратов. И по ней много люда за день проходит, столько караванов и купцов, и все просятся на ночлег в единственном доме на дороге, и все платят за тёплое гостеприимство и горячий обед. Через пять лет здесь стоял уже терем с харчевней, с отдельными светлицами, с конюшней на двадцать лошадей. Терем высокий, с резными полотницами и расписными ставнями, был он виден за много вёрст. Вот так честность и доброта отплатили Митяю, превратив крестьянского мальчишку в хозяина постоялого двора, известного на всю округу. Вот такая история, Софья. А там думай сама, то ли Митяй человек везучий, то ли место это в поле волшебное.
Конь, устало таща за собой повозку, заехал на постоялый двор. Терем выглядел старым, от былой красоты, что описывал Авдей, не осталось и следа – лишь тёмные посеревшие брёвна сруба, которые за сорок лет привыкли к капризам погоды, видели жару и холод, и проливные дожди. Рядом стоял покосившийся сарай, что с трудом держал соломенную крышу.
Конь, не дожидаясь приказа, послушно остановился посреди двора.
Девочка, спрыгнув с повозки, принялась разминать затёкшие ноги и спину после столь долгой поездки.
– Авдюшка! –закричал старичок, хозяин постоялого двора, и, несмотря на свой довольно преклонный возраст, шустро спускаясь с крыльца терема.
– Благой к нам человек приехал! – продолжал хозяин трактира и, ловко подхватив под руку Авдея, повёл его к дверям.
– Стой, стой, я не один! – остановил Митяя усталый путник, – со мной мои друзья, – он указал на девочку и собаку.
– Я очень рад! – дружелюбно прокричал старик, – прошу, заходите! – он замахал рукой, приглашая всех дом.
Внутри стоял запах спиртного перегара и ржаных лепёшек. От одной мысли, что их сейчас накормят, у девочки заурчало в животе.
– Ой кто приехал! – раздался женский голос. Старушка в сером сарафане и запачканном фартуке встретила их у входа, обняла Авдея. – Ой, поглядите-ка, какая лапочка! – продолжала лепетать старушка, перекинув взгляд на Софью, отчего морщины на её лице растянулись в улыбке. – Да что за кроха к нам приехала! Неужели это твоя дочка?
– Не-е-ет! – в один голос произнесли Авдей и Софья. – Мой папа далеко отсюда, – пояснила девочка, – и мама тоже далеко.
– Ну пойдём, пойдём, моя хорошая! – приобняв девочку, старушка проводила её за стол.
– Что, вы издалека едете? – спросила хозяйка.
– Из Саратова, – ответила Софья.
– Ох, далеко! Сейчас, сейчас всё будет, – хозяйка суетливо ушла на кухню.
Деревянная лавка довольно жёсткая, подумала Соня, привыкшая за целый день к мягкому сену. Зато не трясёт на кочках, да и кочек здесь нету. Девочка улыбнулась от мысли: какой бред лезет в голову от усталости.
Старик и Авдей задержались у входа, что-то оживлённо обсуждая. Они разговаривали, как говорят близкие люди после долгой разлуки, оба светились счастьем, радуясь встрече.
Софья огляделась. В трактире всё было из дерева. Деревянный пол, деревянный потолок, деревянные столы и стулья. При свете свечей и лучин было даже уютно.
Если не брать в расчёт троицу за соседним столом. Двое из них едва пытались вести диалог, но от выпитого силы были на исходе. Они хотели что-то сказать друг другу, однако теряли и путали слова. Их разговор больше походил на набор слов и бурчание губ под жирными и засаленными усами. Третий товарищ спал, положив голову на стол.
– Митяй не задерживай Авдея, он с дороги и голоден, – проговорила старушка, вернувшись с чугунком наваристой каши, и снова ушла. По трактиру разошёлся ароматный запах ячменя и мясных шкварок.
У Сони ещё больше заурчало в животе. А собака облокотившись на стул двумя лапами, приподняла мордочку.
– Фу, Альфа, не лезь! Сейчас нас накормят, – тихо проговорила девочка.
Наконец к столу подошли Авдей, и хозяин дома, держа в руках по деревянной кружке.
– Ну, благодарю вас за гостеприимство, – заговорил Авдей, а хозяин псердито перебил его:
– Чтобы я такого больше не слышал! Ты здесь дома, делай что хочешь, только за кухарство не берись, на это вон Марья есть.
Мужики засмеялись и, ударив деревянными чарками, сделали по глотку.
– Авдюшка, снова залепетала хозяйка, расставляя на столе тарелки с ржаным калачом, свёклой и репой, нарезанной в масле. – Милок, что же ты редко к нам приезжаешь? Мы уж старые, и нас всё больше радует визит дорогих гостей.
– Вы не серчайте на меня. Столько всего в последнее время случилось, что не мог я до вас раньше добраться. Но я даю слово: в августе приеду к вам жить. Вон конюшню новую построим, а то в той, гляди, крыша на лошадей упадёт. Вы ещё устанете от меня, – усмехнулся Авдей.
– Всё, договорились, первого августа буду с утра стоять на крыльце.– с радостью на лице произнёс старик.