Непобеждённые. Баллады о Солдатах…

Непобеждённые. Баллады о Солдатах…
Павел Николаевич Зарубин

Кто они, настоящие русские Солдаты? Посмотри внимательнее, уважаемый читатель, возможно, ты узнаешь в них своих знакомых и даже близких людей: фронтовик без наград на празднике Победы, чьи ордена и медали утопили деревенские ребятишки; школьный учитель, перед войной запоем смотревший фильм «Большой вальс» о прекрасном городе Вена, не мечтавший увидеть этот город-праздник и очистивший в апреле 1945 года столицу Австрии – столицу вальсов от фашистской заразы; простой русский ветеран-фронтовик, у которого украл боевой орден его любимый внук; выросший внук, укравший орден у любимого деда, проходит через две войны и становится Человеком…

Павел Зарубин

Непобеждённые. Баллады о Солдатах…

Рассказ 1

Учитель

– Притон блатных и хевра нищих, я приветствую тебя!

Дверь класса отворилась и из коридора легко, элегантно и в то же время величественно вошёл учитель русского языка и литературы Ростислав Георгиевич. Высокий, с копной вьющихся седых волос, обычно непокорных и приглаживаемых им рукой в минуты глубокой задумчивости – любимый и обожаемый всеми учениками 10 «Б». Он слегка припадал на одну ногу, но хромота нисколько не портила его и даже придавала ему толику дополнительного шарма.

– Кто сегодня дежурный?

– Я! Со своего места из-за парты поднялась рано оформившаяся в теле девушка, на которой трещала школьная форма, подчёркивая рельефные изгибы девичьего стана.

– Дугина, да неужели ты?

– Я, а что не так?

– Распустила девка косы, а за ней бегут матросы! – Глаза учителя смеялись, но ничто более в его лице не выдавало эмоций.

– Матрасы! – раздалось с «камчатки» – одной из последних парт. Это Сергей Катюхин позволил себе угадать настроение учителя и оседлать волну его настроения.

– Сходи-ка, родной, в учительскую, да принеси пару кусочков мела. А ты, дорогая, сотри лишнее с доски, все уже ознакомились с этим шедевром.

А на доске красовалась надпись мелом: «Кто болеет за «Торпедо», тот родился от соседа!»

Учитель сел за стол, согнув правую ногу в колене и примостив её под столом. Левая нога никак не умещалась под стандартной мебелью, не рассчитанной на гренадёрский рост и её (ногу) пришлось вытянуть в проход между средним и крайним рядом парт.

– Итак, уважаемые и периодически уважаемые, сегодня мы продолжим изучение романа М.А. Шолохова «Поднятая целина» и особое внимание обратим на образы основных персонажей этого произведения, в которых автор отразил и воплотил характерные черты и признаки новой исторической эпохи – эпохи революционной и весьма непростой замены старого мира на новый.

Голос учителя привычно завладел неокрепшими сознаниями юношей и девушек «со взором горящим». Урок привычно вкатывался в нужное педагогическое русло. А это был последний на сегодня, 6-й по счёту урок. И скоро домой. Моя парта была второй у окна, за которым вовсю пригревало не по-весеннему жаркое солнце и ветви высоких деревьев старого школьного парка ритмично раскачивались, укачивая моё несознательное сознание. Незаметно для себя я ткнулся носом в парту и задремал тихим сном праведника.

– Вставайте, граф, Вас ждут великие дела! – надо мной, спящим, с высоты своего богатырского роста заботливо склонился и поглаживал мои вихры на затылке Ростислав Георгиевич!

Класс дружно взвыл от смеха, от души кидая в меня скомканными бумажками.

– Спокойно! Что за бунт на корабле?! Зачинщиков на рею!

Я неловко стёр с лица слюни такого короткого, но такого сладкого сна.

– Сходи-ка, дружок Зарубин, в туалет, да смой с лица свою вековую классовую усталость. Да не перепутай, болезный, помещения – тебе туда, где буква ЭМ, но не ЖО.

Поплескав в лицо холодной водой из умывальника (горячую воду почему-то отключили, хотя на дворе был апрель месяц), я не спешил возвращаться в класс. Посидел для порядка на подоконнике распахнутого окна, подышал весенним, пахнувшим травой ветерком и вернулся к героям Шолохова.

Что-то незаметно, тревожно и неумолимо изменилось в классе.

Класс притих… Учитель сидел за столом сгорбившись, согнувшись почти до столешницы. Руки прижаты к телу, левая нога торчала как кочерга в проходе между партами. Учитель молчал, опустив голову и закрыв глаза. Класс безмолствовал.

Ростислав Георгиевич медленно поднял голову. Открыл глаза. Тихо спросил:

– У вас этот урок последний?

– Да!

– Собирайтесь домой. Урок окончен. Только расходитесь тихо, не мешайте другим. Зарубин и Катюхин старшие – всех тихо проводите из школы. Всё понятно? До свидания …

Класс не совсем тихо слился по коридору и по лестнице и растворился на улице. Мы с Серёгой, не сговариваясь, вернулись к Учителю.

– Ростислав Георгиевич, что с Вами?

– Да нога, остеомиелит проклятый …

– А это что?

– Нога у меня, ребятки, на войне прострелена. Кость перебита. Иногда болит не к месту. Вот как сегодня. Не к месту …

Учитель сжал зубы, замолчал, пережидая приступ накатившей боли, жгущей ногу от колена до кончиков пальцев. Кудрявая голова клонилась всё ниже …

– Встать сможете? До дому дойти?

– Нет, уважаемые, не смогу. Пока не смогу.

– Может, «скорую» вызвать?

– «Скорую» не стоит вызывать. Точно в больницу упекут. А мне ещё четыре десятых класса к выпускным экзаменам готовить. Только не в больницу.

Он попытался привстать, опираясь на здоровую ногу, осторожно перенёс вес тела на покалеченную и тут же со стоном опустился на стул.

– Нет, ребята, не дам я вам пулемёт – за улыбкой учителя пряталась нешуточная боль.

– Чё? – мы не поняли шутку.

– Чё-чё, ничо! Хотя …

– Что?

– Вы, парни, уже взрослые, скоро в армию пойдёте. Можете сделать доброе дело и языками при этом не трепать? Могу на вас надеяться всерьёз?

– Обижаете!

– Ну да ладно, сам напросился. А сгоняйте-ка, мои хорошие, в магазин, в штучный отдел и купите мне лекарство, от которого я встану и сам домой дойду. Ферштейн?

– Опять обижаете!