Жизнь, любовь, страдания

– Не зря мною восхищаются, – воскликнул он, довольный собой, и стал еще больше себя восхвалять. – Поняли, что я особенный. Захочу – всех пассажиров в один миг перевезу куда угодно. Не то что этот пароход, который едва плывет и пыхтит от тяжести.

Кораблик еще хотел что-то сказать, но набежавшая волна накрыла его, и он затонул, поскольку был сделан из обычной белой бумаги.

Пароход дал прощальный гудок маленькому Кораблику и, пыхтя, поплыл дальше.

Расчетливая Расческа

– Милый, единственный, кудрявый мой, – нежно шептала Расческа, гладя волосы на голове, не забывая их немножко прореживать. Через некоторое время, когда их совсем не стало, она похлопала по лысине и ушла к другому Кудрявому.

За победу!

Фужер стоял на полке и рассуждал:

– Я себе ни в чем не отказываю, чуть ли не каждый день пью спиртное, а граненый Стакан почему-то позволяет это себе только раз в году. Может, от старости? Вон он какой – весь пожелтевший, в трещинках, словно в земле пролежал…

Как-то раз Фужер оказался на столе рядом со Стаканом и, воспользовавшись этой встречей, спросил:

– Почему вы так редко выпиваете? Не хочется или вам противно смотреть на нас, алкоголиков?

– В молодости я выпивал, – отвечает Стакан, – но на то была причина. Шла война. В окопах, под дождем, на холоде горячительным взбадривался. Друзей и товарищей, погибших в бою, поминал. Кровь, стынущую от горя и ненависти, согревал. А сейчас выпиваю только раз в году – за Победу над врагом, чтобы те страшные дни не повторились. Вот сегодня как раз этот день пришел, и я вспомнил все!

Фужер, пораженный рассказом Стакана, помолчал и тихо сказал:

– А я даже не знаю, за что пил. Помню только, что со мной были пять Фужеров, и все они разбились, – и он с уважением посмотрел на Стакан, который, не шелохнувшись, стоял рядом.

Тут пришла Бутылка, налила им обоим спиртного до краев. Фужер со Стаканом чокнулись:

– За Победу! – и выпили до дна.

Фужер подвинулся поближе к Стакану – послушать историю его жизни.

Ненужный Зуб

Все зубы у Десны были родные. Они нежно прижимались друг к другу, и Десна с ними общалась с искренней теплотой.

– Мои беленькие зубики, – говорила она.

– Наша нежная Десна, – отвечали они ей.

Но однажды она заметила, что один Зуб пожелтел и стал выделяться среди своих многочисленных собратьев. Десну это очень огорчило:

– Все зубы белые, а этот желтый. Не родня он мне, – и решила его убрать, а на его место поставить другой, похожий на все остальные.

Вскоре появились Щипцы. Желтый Зуб попробовал защититься:

– Мне здесь так хорошо, я тут с самого рождения и Десну чувствую всей своей плотью. Да, я пожелтел, но жизнь во мне продолжается, и все здесь присутствующие – моя родня…

Но никто его не слушал, и, как он ни упирался, не желая покинуть свое место, Щипцы его удалили.

Вскоре у Десны появился новый Зуб. Был он к ней холоден, зато сверкал белизной, называя себя Протезом. Десна, конечно, понимала: желтый Зуб был роднее и теплее. Но для нее красота была важнее.

Валенок и Туфелька

У Валенка и Туфельки никак не ладилась совместная жизнь. Как только приходила весна, Туфелька начинала капризничать:

– Какой же ты нескладный, неповоротливый, тупой Валенок!

Он от обиды уходил в чулан, забивался в уголок и молчал до самой зимы. Как только первые холода наступали, Туфелька прибегала, словно между ними никакой ссоры не было, нежно скрипела и, сверкая лаком, шуршала:

– Милый, как долго я тебя не видела!

И, уткнувшись своим острым носиком в его тупой нос, продолжала:

– Я замерзла. Можно лягу на твое место, погреюсь? А ты пока иди, мы с тобой еще встретимся, – и выгоняла его, а сама чинно укладывалась на мягкую подстилку.

И опять Валенок не видел Туфельку до самой весны. И так из года в год.

– Ничего не поделаешь, тяжелый характер у моей Туфельки, – вздыхал Валенок. – Когда же она угомонится? Бросить же я ее не могу – она мне очень нравится…

А Туфелька спокойно лежала в чулане и ни о чем не думала.

Круговорот

Пустая Четвертинка упала в сумку, где уже находилась Бутылка из-под вина, и звякнула:

– Наша жизнь окончена. Теперь мы пустые и никому не нужны. Отнесут нас на свалку!

– Не горячись, – сказала винная. – Я тут уже в пятый раз, и каждый раз возвращаюсь.

– Как это так?

– Набирают нас, пустых, побольше, потом меняют на полные. Опустошают их, и опять мы тут оказываемся. Круговорот в нашей жизни, круговорот! Радуйся, подружка!

Мякиш

– Я – хлеб с маслом, – радовался Бутерброд. – Поглядеть на меня со стороны одно удовольствие – большой, мягонький, упитанный. Пойду на дегустацию. Если понравлюсь – получу у Живота важную должность.

– Нам такой Бутерброд нужен! – встретил его широко открытый Рот.

А Язык подхалимски заявил:

– Надо Бутерброд проверить, прежде чем допустить до нашего дорогого Живота, – и все масло одним махом слизал, один мятый Мякиш оставил.

– Кому я такой теперь нужен? – огорчился Мякиш. – Никто теперь не станет меня дегустировать.

– Не расстраивайся, – успокоил его Рот. – Отправляйся на скотный двор. У тебя еще есть шанс попасть на дегустацию там.

Неблагодарный