Жизнь, любовь, страдания

– Вижу, ты совсем не винная, с алкоголем не знакома. Ничего, это дело поправимое, – усмехнулся он и налил в Бутылку вино. У нее внутри все зажглось и заклокотало.

– Во-от и покончено с невинностью, – обрадовался Чан.

Затем Бутылка оказалась в магазине рядом с бутылями, наполненными по горло крепким алкоголем, и. от нахлынувших винных паров, а может, от того, что стояла на краю прилавка, Бутылка упала. Вино вылилось на пол.

Чан забурлил, занегодовал:

– Вот растяпа! Такую ценность разлила. Много любителей этого напитка пожалеют об этом!

И правда, перед ней стояли люди, глядели на разлитый алкоголь и грустно говорили: «Лучше бы мы ее выпили!»

Бутылка задумалась:

«Много лет все наслаждались моей водой, а сейчас предпочитают одурманивающее горькое вино. Может, я что-то не понимаю?».

И ей очень захотелось быть, как раньше, не винной.

Рубанок и Дощечка

Молоток расстучался:

– Слушайте все: наш красивый Рубанок с шершавой Дощечкой подружился!

– Ну и чего ты расшумелся! – остановил его Рубанок. – Она мне нравится и рядом со мной красивой станет.

Молоток еще громче застучал, а Рубанок стал обхаживать Дощечку. Обстругивает ее со всех сторон, только стружки летят. Дощечке было приятно, она только и успевала подставлять свои бока Рубанку и скоро стала совсем гладкой и очень красивой.

Молоток даже перестал стучать от удивления: она ему тоже очень понравилась.

Дощечка стала полочкой для Рубанка. Он лежал на ней и наслаждался ее близостью, а она ему все говорила:

– Я очень счастлива быть рядом с тобой!

Опора

– Опирайся на меня! – стучала Трость Хозяину. – Я у тебя единственная осталась. Была у тебя опорой фабрика, много лет ты отдал этой дружбе, всегда радовался, когда шел к ней. Но время пришло, она тебя выпроводила на пенсию и забыла. А еще была у тебя опорой жена. Радость и заботы вместе с ней делили, но и ее уже нет. Одна я у тебя теперь, одна! Опирайся на меня смело, так мы до скамейки доберемся…

На улице еще долго слышалось шарканье ботинок и стук тросточки.

Молодожены

Дверь широко открылась, приветствуя молодоженов – лакированную Туфельку и сверкающий Ботинок.

– Мира вам и счастья! – звонко проскрипела Дверь.

А Коврик на полу ласково потрепал их, радуясь красивой паре.

Прошло время, и Туфелька с Ботинком стали ссориться. Мира не стало, счастье ушло, блеск пропал. Они то и дело сталкивались, наступали друг на друга, бранились.

– Я в доме хозяин! – кричал Ботинок. – Что хочу, то и делаю!

Туфелька соглашалась, но Ботинок с каждым днем становился все привередливее и скоро стал приходить домой чем-то одурманенный. Половая Тряпка за ним ухаживала, вытирала грязь и мыла. Дверь перед ним широко раскрывалась, чтобы не упал. Коврик расстилался, чтобы Ботиночек не поскользнулся. Туфелька бежала ему навстречу, а он не обращал на нее внимания.

Однажды Ботинок пришел, с трудом добравшись до двери, а она не открылась. Постучал, потопал, лег на Тряпку и уткнулся в нее носом.

– Много раз я тебя выручала, в порядок приводила, – сказала Тряпка. – Больше не буду. Вытру нос в последний раз – и иди куда хочешь!

Тут появился Веник, главный борец за чистоту, махнул и вымел Ботинок.

Кепка

Кепка, увидев на ипподроме, как жокей управляет лошадью, решила, что она тоже сможет командовать Головой, на которой она сидела. С той поры ей казалось, что, куда бы Голова ни шла, это она руководит ею. Не нравилось ей только одно: что за день ее часто сбрасывают.

«Жокея тоже лошадь сбрасывает, – успокаивала она себя. – Ну ничего, я приучу строптивую Голову к порядку».

И Кепка нахлобучилась на Голову по самые уши. Голова весь день ходила, не снимая ее.

– Я же говорила, что Голова станет послушной, – радовалась Кепка.

Она просто не знала, что Голове стало холодно – пришла зима…

Формальное отношение

Спортсмен готовился бежать. Надел на ногу одну Шиповку, погладил ее, доброе слово сказал. Вторую надел молча.

– Ну, я это запомню, – рассердилась Шиповка. – Покажу, что ко мне нельзя относиться формально.

Когда спортсмен побежал, она расшнуровалась и слетела с ноги. Он разозлился и пнул ее. Затем снял ни в чем неповинную первую Шиповку и тоже выбросил.

– Будешь теперь знать, что надо одинаково бережно относиться к обоим, – удовлетворенно сказала расшнурованная Шиповка.

Жук и Муха

Муха часто летала к Жуку-соседу. Вначале просто поболтать, потом поесть, а затем совсем поселилась – харчи-то дармовые.

– Пусть живет, – решил Жук. – Вдвоем веселее.

Однажды он прикатил огромный шар пахучего навоза.

– Это все мое? – радостно воскликнула Муха.

– Ладно, возьми себе, – ответил Жук. – Я еще достану.

Села Муха на шар, лапки от удовольствия раскинула:

– Вот это жизнь! Все мое!

Тут шар покачнулся и придавил Муху.