Алкоголь порой приходился спасением, поэтому наказ доктора расстроил меня, немного.
– Спасибо, доктор Деспин.
Доктор выписал рецепт, отдал его мне, и я направился к выходу.
– Доктор Дэспин, – обернулся я, – Мне можно проведать мою мать?
– Да конечно, – ответил тот.
Она сидела в инвалидной коляске во внутреннем дворике лечебницы. Изрядно поседевшая, она походила на скелет обтянутый сморщенной кожей. Ветерок закрадывался в ее редкие пряди мертвенно-серых волос. Крона молодого дуба укрывала ее от жгучего солнца. Прошло лет семь, с того момента, как я навестил ее в первый и последний раз. Но в моем сознании года два минуло.
Я присел на корточки подле нее. Она не обратила внимания, а только смотрела на фонтанчик, где каменная дева лила воду из кувшина.
– Мам, привет, – сказал я. – Это я – Мартин.
Она посмотрела на меня, а затем снова уставила взгляд на деву с кувшином, из которого лилась вода.
– Знаю, я давно не навещал тебя. – Тяжело говорить с человеком, понимая, что твои слова не доходят до его разума. – Каролин обещала заехать к тебе на днях, – добавил я.
Мать резко повернула голову и посмотрела на меня взглядом, заставившим меня смутиться.
– Меня не пускают к Лизе, – еле слышно просипела она. Ее взгляд снова упал на фонтанчик. А выражение лица сделалось беспристрастным. – Моя девочка там, среди осоки, резвится с другими детьми. Почему они не пускают меня?
Смотря на старых людей, доживающих дни в одиночестве, страдающих амнезией и помешанных рассудком, вовсе не хочется стареть. Но, что до меня, то я всю жизнь жил в одиночестве, даже в школе, находясь в постоянном окружении сверстников.
– У тебя есть и другая дочь, мама, – сказал я с долей упрека в голосе. Я понимал, что мои слова мало чего для нее значат, но меня злило, что она бросила детей, тогда в детстве, когда бродила по болотам, а мы были вынуждены прятаться от отчима. Каролин повезло больше чем мне. Ее забрала тетя, а я остался один на один со своим кошмаром. – Лизы давно нет, мама, а Каролин, да и я – мы живы. Мы нуждались в тебе.
– Ты такой же, как и они, – она улыбнулась, обнажив желтые зубы, обрамленные бледными деснами. От ее улыбки мне стало жутко. – Вы все ошибаетесь. Лиза живет. Это вы все мертвы.
10
– Почему твой брат не хочет меня согреть, Каролин? Я вся дрожу, посмотри, – плохо выговаривая слова, мямлит Лора, с глупой улыбкой поднося стакан с виски ко рту. Сегодня у Госпожи Монсар девичник, как она говорит. Только девичник в минимальном составе – она и ее глупенькая подружка. Для пущей простоты добиваться от девушек сексуальной близости, мужчины придумали алкоголь. Лора явное тому доказательство.
– Он – монах, – отвечает ей моя сестра, смеясь от своей шутки. – Он шесть лет обучался в церковной школе.
У Лоры произошел позыв к отрыжке.
– Пардон, – говорит она. – А им там ничего не обрезают?
Мое терпение подходит к концу.
– Обрезают, – говорю я, сдерживая раздражение, – под самый корень. Так, что даже шрама не остается. Эдакая кукла-Кэн получается.
Моя сестра прыскает. Капли спиртного из ее рта летят на стол.
– А он довольно смешной, – отзывается обо мне Лора, – такая стесняшка.
Для этой дамы сейчас даже кукла Чакки казался бы смешным, идя на нее с ножом.
– О, это он тебе еще за жизнь не рассказывал.
После посещения доктора Деспина, я решил заглянуть к сестре, и обнаружил это. Девичник уже в самом разгаре. Я преследовал цель – рассказать Каролин о предположениях доктора, а вместо этого стал объектом домогательства ее тупенькой подружки. Эта глупая женщина отвесила круглую сумму моей сестричке за дизайн ее загородного дома, надеюсь в стиле уродского «Хай-тек». Наверное, хорошо иметь таких глупых подруг. Не удивлюсь, если в повседневной жизни она таскает с собой какую-нибудь мелкую собачонку, такую же тупенькую, с кукольными глазами и вечно наворачивающимися на них слезами.
– Я, возможно, еще успею проверить, что у него в штанах, – снова отпускает тупую шутку пьяная в дрязг Лора. Каролин пропускает мимо ушей.
– Как съездил? – обращается она ко мне.
– Утром расскажу.
– Мы хотим сейчас, – протягивает Лора.
Каролин поворачивается к ней.
– Если его пытать, – предостерегает она, – то он вынесет нам мозг.
А есть ли, что выносит, думаю я про себя. Обычно алкоголь выносит и остатки разума у таких, как они. Каролин, конечно, имеет задатки разума, а вот насчет ее подружки я не уверен. Если взять амебу, поместить ее в череп черепахи, то получится Лора.
– Расскажи нам что-нибудь, – предлагает она, подмигивая Каролин.
Я вздыхаю.
– Родись ты в Древнем Израиле, тебя бы забили камнями за твое поведение, – говорю я. – В Древней Греции – тебя бы сделали отменной рабыней для утех, а шумеры напоили бы тебя до смерти. Ницше не промахнулся на твой счет, размышляя на подобную тему.
Лора уставилась на меня, изобразив удивление.
– Говорила я тебе, – оправдалась Каролин, перед своей подругой.
– А он забавный, – сказала та. – Мой муженек говорит, что раньше меня сожгли бы на костре.
– На костре сжигали неугодных церкви, вольных, свободолюбивых женщин, которые умели врачевать как минимум, – отвечаю я. – Думаю, в средневековье ты была бы товаром в борделе – на костре сожгли бы мою сестру.
Каролин расхохоталась, а Лора плеснула мне в лицо содержимое стакана. Щипание в глазах. Ерунда – пройдет.
Я оставил их и ушел в другую комнату. Решил почитать.
Алкоголь раскрепощает. По мне – он выводит наружу все людские пороки, особенно те, что связаны с насилием и сексом, или заставляет жалеть себя. Это – клей общества, что не может выносить друг друга больше часа. «Даже Иисус пил вино», – говорят многие, когда речь заходит за спиртное. Да, пил, но не упивался.
– Марти, – позвала меня Каролин спустя пару часов, – ты там не спишь?
– Нет, – отвечаю я. – Чего тебе?
Она появилась в дверном проеме, шатаясь.
– Помоги мне уложить Лору.
Эта глупышка весила больше, чем мне казалось. Я протащил ее на себе через зал в спальню и бросил на кровать. Каролин сняла с нее туфли, и принялась стягивать штаны.
– Да хрен с ней, – сказал я, – тебе самой пора спать.