Дневник 1812–1814 годов. Дневник 1812–1813 годов (сборник)

15 июня. Суббота.

Наша бригада стянулась через час после меня в Лынтуны, отсюда мы двинулись в Свенцяны и остановились от этого города в 8 верстах. Французы перешли Неман и направились в Вильно.[50 - Великая армия в ночь с 11 на 12 июня начала переправу по трем понтонным мостам через реку Неман, являвшуюся государственной границей, между Ковно и местечком Понемуни.] В 1 час дня мы двинулись в Свенцяны, подождали немного приезда государя и, пройдя перед ним церемониальным маршем, обошли город и остановились для отдыха на большой дороге, ведущей на Вильно, которая вела нас к Славе.

16 июня. Воскресенье.

Весь наш корпус соединился.[51 - Л.-гв. Семеновский полк входил в состав 5-го пехотного корпуса, который состоял из гвардейской пехотной дивизии (л. – гв. Преображенский, Семеновский, Измайловский, Литовский, Егерский, Финляндский полки, Морской гвардейский экипаж и л. – гв. Артиллерийская бригада), 1-й кирасирской дивизии (Кавалергардский, л. – гв. Конный, лейб-Кирасирский Его Императорского Величества, лейб-Кирасирский Ее Императорского Величества, Астраханский кирасирский полки и л. – гв. Конная артиллерия) и прикомандированной к корпусу 1-й сводной гренадерской бригады 1-й Западной армии.] Командование корпусом поручено великому князю Константину Павловичу. В состав корпуса вошла вся императорская гвардия, т. е. одна дивизия пехоты и одна кавалерийская дивизия. Начальник нашей дивизии генерал Ермолов. Разнесся слух, что французы уже в Вильно.[52 - Французы действительно заняли Вильно 16 июня.] Я опять вместе с братом Николаем, а также видел Семенова,[53 - Видимо, речь идет о Семенове Петре Николаевиче (1791–1832), прапорщике л. – гв. Измайловского полка. В 1813 г. произведен в подпоручики, в 1821 г. уволился со службы капитаном. Впоследствии актер-любитель и писатель, член Союза благоденствия. Отец известного государственного деятеля и географа П. П. Семенова-Тян-Шанского.] которого не встречал с самого Петербурга.

17 июня. Понедельник.

На местах. Говорят, что у Вильно была стычка с арьергардом.[54 - Имеются в виду стычки между аръергардом 3-го пехотного корпуса под командой генерал-майора князя Шаховского при Антокольском предместье Вильно и при выходе из города.]

18 июня. Вторник.

Переход от Свенцян в лагеря у Давгелишек. Выступили в 4 часа утра. Шел дождь, пронизывая. Путь тяжелый, мы шли беспрерывно в продолжение 11 часов. В полку 40 человек заболели и один умер.

19 июня. Среда.

На местах. К счастью, в течение дня дождь шел перерывами, которыми мы воспользовались, чтобы сколько-нибудь просушить наше платье. Наш командир, полковник Криднер, сегодня положительно взбесился, сделал нам много неприятностей, арестовал нескольких офицеров за сущие пустяки. Привели в наш лагерь графа Сегюра, это первый пленный француз.[55 - Имеется в виду капитан 10-го гусарского полка Великой армии О.-Г.-А. граф де Сегюр, захваченный в плен гвардейскими казаками в стычке 16 июня при Антокольском предместье Вильно.]

20 июня. Четверг.

В лагерях между рекой Дисной и Видзей. Наш корпус выступил в 4.30 часа утра. При выступлении мой фельдфебель доложил мне, что три солдата-поляка дезертировали. При таком командире, как наш, это было для меня вдвойне обидно, так как, помимо того что мне лично было неприятно дезертирство, я должен был ожидать много нареканий от этого грубого человека, который не пропускал дня, чтобы кого-нибудь из нас не допечь. Сегодня он посадил под арест князя Голицына, совершенно необоснованно. Перейдя Дисну, мы дошли к Видзе. По полученным сведениям, французы наступают тремя колоннами, из коих одна идет на наш правый фланг через Вилькомир.

21 июня. Пятница.

На местах. Мы слышали несколько пушечных залпов в арьергарде. Неизвестно, куда направился французский корпус, который ожидали встретить у Свенцян.

22 июня. Суббота.

Лагерь за Видзей. Корпуса Тучкова[56 - Тучков 1-й Николай Алексеевич (1765–1812), генерал-лейтенант, командир 3-го пехотного корпуса. Тяжело ранен 26 августа в Бородинском сражении. Скончался от раны 30 октября в Ярославле.] и Уварова[57 - Уваров Федор Петрович (1773–1824), генерал-адъютант, генерал-лейтенант, командир 1-го резервного кавалерийского корпуса. Впоследствии генерал от кавалерии, командир Гвардейского корпуса, член Государственного совета.] выступили в 6 часов утра, а в 11 часов, когда они еще шли мимо нас, мы тоже получили приказ выступить и следовать за ними. Мы перешли Видзю, где государь вышел на нас посмотреть. Пройдя город, мы своротили на правую дорогу и остановились в двух верстах от него. Переход был всего в 15 верст, но сильная жара нас утомила.

23 июня. Воскресенье.

Лагерь в Замошье. Наш корпус выступил в 2 часа ночи, сделал 40 верст в продолжение 15 часов. Жара была еще сильнее вчерашней, и, несмотря на три привала, люди изнемогали от усталости. Этот переход может соперничать с Давгелинским.

24 июня. Понедельник.

Лагерь у Иказни. Наш корпус выступил в 7 часов вечера. Было совершенно темно, когда мы раскинули бивуаки. Не было ни огня, ни дров для варки пищи, что было очень неприятно после бури, застигнувшей нас в пути.

25 июня. Вторник.

Лагерь у Милашево, по дороге от Дисны на Друю. Я был дежурным и имел много хлопот в пути. Наш корпус выступил в 3 часа дня и прибыл довольно рано в Милашево. Этот переход можно считать только прогулкой. Погода была чудная, поэтому стоянка в лагере доставляла удовольствие. Сначала нам велели готовиться вновь к выступлению, но затем к нашей радости приказ отменили.

26 и 27 июня. Среда и четверг.

М[естечко] Леонполь и укрепленные позиции у Дриссы.[58 - Имеется в виду Дрисский лагерь – укрепленный лагерь российской армии, который располагался недалеко от города Дриссы. Согласно стратегическому плану российского командования, опираясь на этот лагерь, 1-я Западная армия должна была удерживать неприятеля с фронта после отступления от границы. Войска начали прибывать в лагерь 27 июня (9 июля). Но в результате осмотра местности специально назначенными офицерами и получения сведений о попытке неприятеля обойти левый фланг армии командование пришло к выводу, что в случае обороны Дрисский лагерь может стать ловушкой. Участники военного совета, собранного 1 (13) июля, высказались за оставление лагеря.] Мы выступили из Милашева в 3 часа дня и после 12-часового хода 27-го в 3 часа ночи прибыли в Леонполь. Простояв здесь до 3 часов дня, мы выступили по направлению к Дриссе, где находились укрепленные позиции. Государь пропустил нас мимо себя, когда мы строились в боевые колонны, и глядел на нас с улыбкой на лице, но я думаю, что на сердце у него было совсем другое. Неприятель находился между нашей армией и армией князя Багратиона.[59 - Багратион Петр Иванович (1769–1812), князь, генерал от инфантерии, главнокомандующий 2-й Западной армией. Тяжело ранен 26 августа в сражении при Бородино. Скончался от раны 12 сентября в с. Симы Владимирской губернии.]

28 июня. Пятница.

На местах. Все корпуса нашей 1-й Западной армии соединились у Дриссы. Наш корпус – 5-й. Армия князя Багратиона – 2-я Западная армия, она малочисленнее нашей.[60 - В начале войны численность 1-й Западной армии составляла около 120 тысяч человек, 2-й Западной армии – 45–48 тысяч человек.] Из дневного приказа мы узнали, что была стычка в арьергарде у Вислы, в которой наши войска взяли перевес.[61 - С 24 по 28 июня активных стычек арьергарда 1-й Западной армии с неприятелем не было.]

29 июня. Суббота.

На местах. В моем шалаше гостей не убавлялось. Праздновали вечером мои именины.

30 июня. Воскресенье.

По местам.

1 июля. Понедельник.

Утром моя рота назначена печь хлеб, но немного спустя приказ этот отменили, и каждая рота командировала по четыре хлебопека. Получено известие, что армия князя Багратиона имела блестящее дело у Миры![62 - 27–28 июня (6–7 июля) между летучим казачьим корпусом М. И. Платова и 4-й легкой кавалерийской дивизией генерала А. А. Рожнецкого произошел бой при местечке Мир (Гродненской губернии). В результате потери неприятеля составили около 1000 человек, из них более 500 человек были пленены. Потери войск Платова не превышали 175 человек убитыми и ранеными.]

2 июля. Вторник.

Стоянка по дороге к Полоцку. Ночью получен приказ быть готовым немедленно выступить, но несмотря на таковой приказ, мы выступили лишь в 8 часов утра. Перешли реку Двину, прошли около 11 верст вдоль ее правого берега, чтобы стать на дороге в Полоцк и быть готовыми ежеминутно двигаться дальше.

3 июля. Среда.

На местах нам сообщили, что авангард Кульнева[63 - Кульнев Яков Петрович (1763–1812), генерал-майор, шеф Гродненского гусарского полка, командовал арьергардом 1-го пехотного корпуса. Смертельно ранен 19 (31) июля под Клястицами.] действовал успешно у Друи.[64 - 3 (15) июля около г. Друя (Виленская губ.) арьергард 1-го пехотного корпуса под командованием Я. П. Кульнева атаковал два французских кавалерийских полка и обратил их в бегство. В результате боя в плен были взяты бригадный генерал Ж. М. Сен-Женьес, а также три офицера и 139 нижних чинов. Русские потери составили 75 человек убитыми и ранеными.] Отдан приказ быть готовыми выступить через 4 минуты после сигнала (три удара палками). Распоряжение сделано после обеда. На этот раз тревога оказалась ложной. Мы остались по местам.

4 июля. Четверг.

Лагерь у Княжицы. Выступили в 2 часа дня, перешли реку Дриссу и, пройдя еще 9 верст по направлению к Полоцку, мы раскинули наши бивуаки. Благодаря дурной дороге мы пришли к назначенному месту только в 9 часов вечера.

5 июля. Пятница.

Лагерь в Соколицах. Шли с 12 часов дня до 9 часов вечера, остановились вместе со 2-м корпусом. С 29-го числа нам разрешено иметь только по две вьючные лошади на роту. Сегодня одна из наших лошадей заблудилась и нашлась только ночью ко всеобщей радости.

6 и 7 июля. Суббота и воскресенье.

Лагерь у Полоцка. Снялись от Соколицы в 3 часа пополудни, шли всю ночь, пришли в Полоцк в 7 часов утра. Дождь шел всю ночь, переход был очень утомительным, но нам предстояло еще 3 таких перехода, чтобы опередить французов у Витебска. Отслужили благодарственный молебен по случаю победы, одержанной у Миры Платовым.[65 - Платов Матвей Иванович (1753–1818), генерал от кавалерии, командир летучего казачьего корпуса 1-й Западной армии. 29 октября 1812 г. возведен в графское Российской империи достоинство.] В этом сражении, как доносят, уничтожены три полка французской кавалерии. Государь уехал из армии в Москву.[66 - Император Александр I выехал из армии в Москву 6 (18) июля.] Один артиллерист, желавший служить в кавалерии, дезертировал и записался в один из наших уланских полков; здесь по стрижке волос его уличили, судили в Вильно. Попав в плен как раз по вступлении неприятеля в город, этот молодец, несмотря на предстоящую ему смертную казнь дома, предпочел убежать из плена, явился к генералу Ермолову и чистосердечно ему рассказал все. За такую преданность он был прощен и зачислен в кавалерийский полк, как он того желал.

8 июля. Понедельник.

Лагерь в с. Оболи у Зуи. Мы выступили в 1 час ночи и, пройдя 35 верст в 19 часов, остановились, перейдя Оболь, по направлению к Витебску. Будучи дежурным, я сегодня почти не отдыхал. Командир полка полковник Криднер, придерживаясь всегдашней своей привычки быть грубым, наговорил дерзостей одному офицеру нашего батальона, некоему Храповицкому. (Он ему сказал: «Вы перед взводом идете как кукла».) Порешив проучить командира, все офицеры батальона постановили отправиться к нему и объявить, чтобы на будущее время он предъявлял какие угодно строгие требования, но чтобы никогда не осмеливался говорить дерзости офицерам. Наш батальонный командир полковник Писарев, узнав о нашем намерении, попросил не идти всем разом, а предоставить ему переговорить с командиром полка. Мы приняли это предложение, и, как только остановились на бивуаке, полковник Писарев отправился к полковнику Криднеру передать все, что ему было поручено. Полковник Криднер рассвирепел. Он не захотел принять офицеров батальона всех, а потребовал к себе только четырех ротных командиров: Костомарова, Бринкена, Окунева и меня (Пущина). Он почти не дал нам говорить, исчерпал всевозможные угрозы, сказал, что его поражает наше неумение обуздать наших офицеров. На это мы ему возразили, что то же самое можем сказать и на его счет. В заключение он объявил, что дает нам 24 часа на размышление и по истечении этого срока потребует от нас определенный ответ, на основании которого будет действовать. При выходе из командирской палатки мы были встречены всеми офицерами полка, которые, узнав результат наших переговоров, заявили, что через 24 часа они все явятся повторить командиру то, что утром ему сказал полковник Писарев. В таком настроении мы отправились спать.

9 июля. Вторник.

Лагерь между Зеньково и Заречьем. Продолжая наступление на Витебск, наш корпус выступил в 4 часа утра, сделав 25 верст, и к 7 часам вечера остановился, не доходя Заречья. Утром полковник Криднер сделал мне строгий выговор совершенно без всякого повода. Князю Броглио[67 - Броглио-Ревель де Альфонс Гавриил Октав (Гавриил Евстафьевич), князь, из французских эмигрантов, штабс-капитан л. – гв. Семеновского полка. В 1813 г. произведен соответственно в капитаны и полковники. В 1816 г. уволен со службы.] тоже досталось. Возмездие мы отложили на вечер, когда должна была разразиться гроза над его головой. По прибытии на стоянку все офицеры полка сошлись у своих батальонных командиров, бывших с ними заодно, и объявили им, что они намерены потребовать у командира полка полковника Криднера довести до сведения великого князя, что офицеры, не имея возможности долее терпеть грубого с ними обращения командира, ходатайствуют, чтобы его обуздали. Вследствие этого батальонные командиры полковник Посников, Писарев и барон де Дамас отправились к Криднеру, и полковник Посников ему объявил, что, согласно его приказанию, по истечении 24 часов он вместе со своими товарищами явился ему объявить, что его офицеры не раздумали, напротив, совместно со всеми офицерами двух остальных батальонов настаивают, чтобы было доложено об этом великому князю. Товарищи полковника Писарева, в свою очередь, повторили то же самое. Полковник Криднер, взбешенный, вынужден был немедленно отправиться с рапортом к великому князю. (Государь давно одобрил офицерские суды, и благодаря им многие негодяи были удалены из полка. Криднер вполне заслужил ту же участь.) Была всеобщая радость, несмотря на то что дело могло принять дурной оборот. Князь Голицын был главарем.

10 июля. Среда.

Лагерь у Погорелец. Наш корпус находился в пути с 5 часов утра до 3 часов пополудни. Дождь шел все время. Этот переход, хотя сравнительно и небольшой, был очень утомителен. Едва мы прибыли на стоянку, приехал верхом великий князь, весь в грязи и промокший, он приказал созвать всех офицеров. Будучи в возбужденном состоянии, он не дождался, пока все офицеры собрались, и, когда я пришел, уже начал говорить. Вот подробности этой картины: великий князь сошел с лошади, которую держали тут же в стороне. Он был окружен офицерами и говорил ровно и спокойно. Полковник Криднер держался в стороне, так же как и лошадь великого князя. Он имел вид пришельца с того света. «Господа, – сказал великий князь в то время, когда я приблизился, – враг в центре государства. Он без боя занял шесть губерний только одним наступлением. Можно ли в такое время возбуждать вопросы личного честолюбия? Помните, что вы должны служить примером армии. Помните, что вы русские дворяне и у вас должна быть только одна мысль, одно стремление – спасти ваше Отечество от той опасности, которая, я от вас не стану скрывать, грозит ему. Первый долг военного – подчиняться, хотя бы дали камень в командиры (при этих словах он взглянул на Криднера, которому, вероятно, не особенно лестно было такое сравнение). Вы, господа батальонные командиры, слишком балуете ваших молодых офицеров, в особенности вы, барон де Дамас (из батальонных командиров Криднер меньше всего любил барона де Дамаса, который в лагерях у Свенцян устроил ему сцену, и великий князь, вспомнив теперь это, в мягких выражениях повторил всю хулу на барона де Дамаса). Вы, господин Храповицкий, если считали себя оскорбленным полковником, не должны были допустить, чтобы весь состав офицеров принял на себя вашу защиту, и вы сами должны были потребовать удовлетворения. Впрочем, я считаю, что полковник поступил правильно, вы заслужили строгий выговор (затем, обращаясь ко всем), я вас прошу и надеюсь, господа, что вы прекратите этот беспорядок и, помня, что всякие сходки законом запрещены, вы осознаете проступок, вами совершенный, восстав против вашего командира, и постараетесь загладить проступок этот примерной службой. Повторяю, надо подчиняться камню, если его ставят вам начальством. Может быть, я сам, говоря с вами, испытываю это на себе и подчиняюсь кому-то, который должен быть под моим начальством (намек на разлад между великим князем и главнокомандующим армией Барклаем де Толли).[68 - Барклай де Толли Михаил Богданович (1757–1818), генерал от инфантерии, военный министр, главнокомандующий 1-й Западной армией. Впоследствии генерал-фельдмаршал (1814), граф (1813), князь (1815).] Я вас заклинаю, господа, ради меня подчиняться вашему командиру и не забывать, что теперь военное время, нарушение дисциплины наказывается смертной казнью и что господин Храповицкий заслужил ее, и если он ей не предан, то исключительно по снисхождению. Прощайте, господа, и ради любви ко мне прекратите этот беспорядок, который очень огорчил государя». «Для Вас, ваше высочество, мы все сделаем», – закричали разом все офицеры. Великий князь успел в это время уже сесть на лошадь, пришпорил и издали крикнул нам: «И для полковника, господа». Вслед за этим полковник Криднер, подойдя к нам, обратился к полковнику Посникову, старшему после него, со следующими словами: «Полковник, я не желаю больше командовать частью, которая так поступила по отношению ко мне, и передаю вам командование». Все офицеры во главе с полковником Писаревым, старшим после полковника Посникова, обратились к последнему с выражением радости быть под его начальством. Полковник Криднер, успевши отойти всего на несколько шагов, возвратился и объявил полковнику Посникову, что он опять принимает командование для того, чтобы доставить себе удовольствие наказать главных зачинщиков всех козней против него. «Полковник Писарев, – сказал он, – дайте мне вашу шпагу, я вас арестую». Офицеры, начавшие уже расходиться, немедленно возвратились, и князь Голицын первый сказал: «За что вы, полковник, арестовали полковника Писарева, мы все столько же виноваты, как и он…». Но полковник Криднер не дал ему договорить и потребовал от него шпагу. Барон Фредерикс[69 - Фредерикс Петр Андреевич (1786–1855), барон, капитан л. – гв. Семеновского полка. В 1813 г. произведен в полковники. Впоследствии генерал-адъютант, действительный тайный советник, обер-шталмейстер двора Е. И. В., президент Конюшенной конторы.] хотел сказать несколько слов, но и его постигла та же участь. Тогда несколько человек заговорили одновременно. Криднер не счел возможным продолжать аресты, сел на лошадь и поскакал вслед за великим князем. Мы порешили не оставлять наших товарищей и во всем разделить их участь, разошлись по палаткам. Остальной день прошел в томительном неведении, а Писарев, Голицын и Фредерикс отправились на гауптвахту.

11 июля. Четверг.

Лагерь у Витебска. Наш корпус снова выступил в 5 часов утра, перешел Двину у самого Витебска и сейчас же за городом стал лагерем со всей 1-й Западной армией, часть которой мы составляли. Во главе полка появился командир, но у него был такой угрюмый вид, в каком его никогда не видели. Он слова не проронил во весь переход. Как видно, ему нагорело.