Хенемет-Амон

– Госпожа Хенемет-Амон… – Яхмеси на секунду запнулся, однако затем взял себя в руки и произнес, – сын Херу пропал.

[1] Уадж-Ур – «Великая Зелень», древнеегипетское название Средиземного моря.

[2] Меджаи – элитная стража Древнего Египта. Изначально состояла из иноземцев, но затем в нее стали брать и египтян. Исполняли функции охраны дворцов фараона, святилищ, стражи порядка и элитных военных подразделений.

[3] Аа-Хепер-Ка-Ра («Великий в создании Души Ра») – тронное имя фараона Тутмоса I, отца Хатшепсут и Тутмоса II.

[4] Хопеш – разновидность холодного оружия, имел внешнее сходство с серпом, с заточкой на внешней стороне клинка. Заимствован египтянами у гиксосов.

Глава 7

Минхотеп взбивал крепкими ногами илистую воду, поднимая вверх фонтаны брызг. Повсюду, куда ни глянь, росли белые цветы лотоса и квакали лягушки. Воздух посреди Та-Меху[1] был тяжелым и влажным, затруднял дыхание. Ослепительный лик Ра, плывущего по небу, только усиливал духоту. Саргон не любил бывать здесь. Каждый раз, когда пересекал эту болотистую местность, он желал проскочить ее как можно быстрее. Верблюд полностью разделял настроение хозяина, подсознательно ускоряя ход. Даже в пустыне Биау[2] было не так плохо. Ведь воздух там сухой и лишен влаги, что хотя бы позволяет легче дышать. Вдобавок ко всему посреди желтых песков нет целой стаи кровососущих гадов. Настоящий рой мошкары взлетал над их головами каждый раз, когда Минхотеп случайно задевал цветок лотоса или камыш.

– Как же здесь душно, – подметил Джехутихотеп, стойко перенося неприятные условия.

– Точно, – сказал Саргон, ощущая, что тело покрывается липкой испариной.

Паренек махнул рукой перед лицом, отгоняя назойливый гнус. Убивать насекомых не было смысла. Их слишком много.

– А долго нам еще ехать по этому месту?

– Скоро прибудем в Пер-Бастет[3]. Оттуда и до Биау недалеко.

– Пер-Бастет?

– Угум.

– Там ведь почитают Бастет, да?

– Точно, – ответил Саргон, при этом слегка помрачнев.

Джехутихотеп почувствовал легкую перемену в настроении спутника и поинтересовался:

– С тобой все хорошо?

– Нормально.

Мулат взял себя в руки. Ему не хотелось раскрываться перед незнакомым мальчишкой. Однако было поздно. Тот заподозрил неладное и просто так отставать не желал.

– Ты чем-то прогневал Бастет?

– Нет, – удивился Саргон, – с чего ты взял?

– Просто тебе неприятно говорить о ней вслух.

– Дело не в богине, – отрезал мулат.

– Да? А в чем тогда? Расскажи!

– Не хочу говорить.

– В твоем голосе звучит тоска, – задумчиво подметил Джехутихотеп, – словно ты по кому-то скучаешь… Как и я начинаю скучать по своему дому, – он вздохнул.

Саргон с любопытством посмотрел на бритую голову паренька, сверкающую в лучах солнца:

– Хм.

– Кто она? – внезапно спросил тот.

– Что? – поперхнулся Саргон.

– Та, о ком ты думаешь.

– С чего ты взял, что я о ком-то думаю, – нарочито грубо поинтересовался мулат, – и почему именно «она»? Мало ли, о ком я могу думать?

– Аг-а-а, – подловил довольный Джехутихотеп, – значит думаешь!

– О, – Саргон закатил глаза.

– А «она» потому, что ты погрустнел, когда вспомнил о Бастет. И я очень сомневаюсь, что имя богини как-то связано с мужчиной.

– И откуда ты такой умный?

– Я же еду учиться на писца, – напомнил мальчик, – мне положено быть умным.

– Пхм.

– Так, кто же она?

– Отстань.

– А вот и нет! Я приставучий, словно влажный листочек смоковницы.

– Заметно, – буркнул Саргон, смачно шлепая рукой по шее. На пальцах осталось с десяток трупиков мелкой мошкары.

«Десятерых одним ударом».

– Я умный и приставучий, – продолжал гордо нахваливать себя Джехутихотеп.

– А если я не отвечу?

– Тогда я стану докучать всю дорогу, – пообещал мальчуган, а затем зловеще добавил, – а я это умею. Та еще пытка, скажу.

– Мне проще тебя выбросить, и топай до Бабилима сам, – проворчал мулат.

– А ты этого не сделаешь!

– Да ну? – изумился Саргон. – Интересно, почему? Потому, что мне заплатили?! Так я могу вернуть тебе кошель обратно.