Хенемет-Амон

– А, так вот почему ты едешь в Междуречье! Хочешь узнать о нем побольше.

Саргон потрепал мальчика по голове:

– Смышленый.

– А то! Я же на писца учиться еду!

– Угу, я помню.

Солнце продолжало нещадно палить, заставляя испарения подниматься над водой. Ее гладь ослепительно сверкала в ярких лучах, вынуждая щурить глаза. Голоса лягушек стали еще тише, словно они решили немного отдохнуть, а затем, набравшись сил, возобновить хоровую песнь.

– Кстати, – произнес Саргон, дабы заполнить затянувшуюся паузу, – раз пошла такая откровенность. Кто твой оте…

– Здесь крокодилы водятся? – внезапно перебил Джехутихотеп.

– Крокодилы? – недоуменно переспросил мулат.

– Ага, – паренек стал оглядываться по сторонам, однако солнечные отражения от воды так слепили глаза, что трудно было что-либо различить дальше нескольких махе.

– Бывают, – все еще не понимая резкой смены темы, ответил Саргон, – а что?

– Моя сестра очень боится крокодилов.

– Вот как? А сам ты?

– Не знаю, – честно признался тот, – вблизи я с ними не встречался.

– Хм.

– Хотя люблю прогуливаться по Хапи на нашей ла… – он кашлянул, – лодке.

– Если не лезть в заросли камыша и не совать ноги в воду, то бояться нечего, – сказал Саргон.

Он слегка задумался.

«Эта странная заминка… с чего бы вдруг? Не хочет говорить? Не нравится мне это…».

Вновь нехорошее предчувствие кольнуло в груди. Но оно исчезло так же быстро, как и в прошлый раз.

– Твоя правда, – произнес Джехутихотеп, продолжая оглядываться. – Надеюсь, Собек[5] нас сбережет.

– Все мы чего-то боимся, – пожал плечами мулат, – моя мать, вот, боится гиен.

– Правда? – в голосе мальчика прозвучали нотки интереса. – А почему?

– В детстве едва не сожрали.

– О, Амон-Ра! – искренне воскликнул Джехутихотеп. – Хвала богам, что она осталась цела!

– Точно, – согласился мулат.

– Иначе кто бы меня сейчас сопровождал до Бабилима, правда?

– Ха! А ты наглец!

Паренек улыбнулся:

– Мой наставник говорил, что иногда наглость может стать полезной.

– А кто твой наставник? – внезапно спросил в лоб мулат.

– А…

Тот не успел ничего толком ответить. Внезапно Минхотеп дико взревел, оглушая наездников. Верблюд встал на задние лапы, продолжая истошно вопить. Саргон от неожиданности выпустил поводья и полетел в илистое болото. В воздух тут же поднялся целый каскад капель. Вода смягчила падение, однако спину пронзила острая боль. Из легких выбило воздух. Мулат громко хватал его ртом, пытаясь прийти в себя и восстановить дыхание. При этом он искал глазами верблюда. Животное, продолжая испуганно реветь, понеслось от него в сторону. Он не смог разглядеть, куда именно. Солнечные лучи, отраженные от поверхности воды, слепили глаза. Боль, пронзившая спину, слегка отпустила, и Саргон сел, оказавшись по грудь в воде. Вся кожа была перепачкана илом. Он навис на губах, так что пришлось сплевывать.

– Джехутихотеп! – хотел крикнуть мулат, но из-за сбившегося дыхания с уст сорвался лишь жалкий хрип.

Саргон закашлялся, с трудом поднимаясь из воды.

– Проклятие! Что произошло?

Боль в пояснице усилилась вновь, но оставалась терпимой. Воздух, полный влаги и зноя, не давал нормально отдышаться. Блики слепили глаза.

Прикрыв очи ладонью, и продолжая попытки прийти в себя, Саргон позвал снова. На этот раз голос прозвучал более уверенно.

– Джехутихотеп!

Мальчик не откликнулся.

– Да где же ты?!

Ответом Саргону было шипение. Мулат замер. Угрожающее и зловещее шипение. Словно несколько кобр расправили разом свой капюшон. Этот звук он узнал тотчас. Его нельзя спутать ни с чем другим.

«Крокодил».

Не медля, Саргон кувырнулся в сторону, а уже через миг острозубая пасть клацнула в нескольких пальцах от него. Поднимая фонтан брызг, Саргон отскочил еще дальше, споткнулся о скрытую корягу и полетел под воду. На глаза и лицо снова налез ил. Мутная жидкость наполнила рот. Мулат быстро поднялся на ноги, делая несколько шагов назад и сплевывая воду. Грудь вздымалась от тяжелого дыхания. Марево не давало толком отдышаться. Отражения слепили глаза. А где-то рядом под толщей грязи и жижи скрывался крокодил.

Саргон выхватил меч и замер. Вода потоком стекала по телу, принося облегчение. Смывая пот. Однако он по-прежнему ощущал недостаток воздуха. Стараясь восстановить дыхание, мулат пытался рассмотреть, что происходит вокруг, силясь пробиться взглядом через ослепительный блеск отражений. Его бронзовый меч с серебряной гравировкой сверкал, подобно лику Ра. Вокруг наступила тишина. Звенящая и давящая. Он не слышал ни рева Минхотепа. Ни голоса мальчика. Вообще ничего. Только громкое биение своего сердца, шум крови в ушах, да звук капель воды, падающих с тела в болото.

Тук-тук, тук-тук…

Кап-кап-кап…

А затем он почувствовал… Почувствовал правой ногой возле колена… Рябь пошла по поверхности…

Он прыгнул вперед. Из-под воды вынырнула зубастая пасть и клацнула челюстями. Саргон успел оказаться с боку плотоядной твари и уже занес свой клинок, намереваясь вспороть крокодилу спину. В тот момент в лицо мулату прилетел сильный удар чешуйчатого хвоста. Саргона отбросило в сторону. Он едва не выронил меч. В ушах зазвенело. Он даже не слышал собственного дыхания. Тяжелого и прерывистого. Инстинктивно махнул наотмашь клинком перед собой, заставляя крокодила отступить. Рептилия, уверенная в том, что добыча полностью оглушена, уже и не думала прятаться под толщей ила и воды. Не сводя с мулата своей острозубой вытянутой морды, она начала заходить ему с левого бока. В голове Саргона промелькнула мысль ринуться наутек, но он быстро отбросил ее. Крокодил способен сделать мгновенный рывок и утащить под воду. Поэтому он остался сидеть по грудь в болоте, выставив меч перед собой и не сводя взора с зеленого ящера. В ушах продолжало звенеть. По щеке стекала кровь.

Крокодил внезапно остановился. Хитрые глаза на довольной морде немигающе уставились на свою жертву. Из приоткрытой пасти вырвался приглушенный рык. Саргон понял, что сейчас тварь совершит роковой бросок, и приготовился. Весь мир для него перестал существовать. Время будто замерло. Он чувствовал, как сам Ра с интересом наблюдает за их смертельной схваткой с высоты небосвода.