Мозаика жизни заурядного человека. Часть вторая. Крутые повороты

Мозаика жизни заурядного человека. Часть вторая. Крутые повороты
Павел Шаров

Автор книги – свидетель и участник бурных исторических процессов, охвативших страну с 1980-х годов вплоть до нынешних дней. Он наблюдательно и интересно изображает эти годы: встречи с замечательными людьми, веселые житейские истории, серьезные раздумья, профессиональные достижения – все это уникально, как неповторима сама человеческая жизнь.

Мозаика жизни заурядного человека

Часть вторая. Крутые повороты

Павел Шаров

Дизайнер обложки Владимир Валентинович Мицкевич

© Павел Шаров, 2019

© Владимир Валентинович Мицкевич, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-4496-7275-9 (т. 2)

ISBN 978-5-4496-7227-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Несколько слов об авторе и его книге

Я в принципе не согласен с названием этой книги (а это действительно большая книга – большой труд!). Поскольку очень хорошо знаю и самого автора, и его произведения.

К сожалению, в молодом поколении сейчас я не вижу той жизнерадостности, открытости, любви и… да! Да! Молодости… Не буду продолжать – особенно в творчестве.

Павел Шаров как творческая личность уникален. Его поэтический мир многоспектрален. Я думаю, не ошибаюсь, называя его прозу поэзией. Она так образна и афористична, что иначе и назвать нельзя. Не зря же Гоголь назвал свои «Мертвые души» поэмой!

Его собранность достойна подражания, он спортсмен, великолепный организатор, жизнерадостный, светлый и веселый человек! Многие и многие концерты и творческие вечера он провел. И когда такое случалось, никто не уходил раньше времени. Всем хотелось пообщаться с ним подольше. Это, конечно, большой показатель и говорит сам за себя.

Мне весьма нравится его энергетика, его оптимизм. Мне очень приятно с ним общаться. Надеюсь, что наше содружество продолжится.

    Член Союза писателей России Борис СЕЛЕЗНЕВ

Растем, братцы, растем

Назначение

После защиты диссертации в 1972 году я развернул бурную деятельность по разработке СВЧ-узлов в микроисполнении, в том числе входных преобразователей плотности потока СВЧ-энергии (ППЭ). Основная идея была в полном изменении принципа построения прибора. Раньше прибор по измерению ППЭ представлял собой комплект антенн, которые как бы собирали сигнал, распространяющийся в пространстве, далее входное устройство СВЧ-измерителя, то есть преобразователь, в котором размещен элемент, поглощающий эту СВЧ-энергию и, наконец, отсчетное устройство, регистрирующее реакцию этого элемента. Идея была в том, чтобы вывернуть «желудок» измерителя наизнанку, то есть элемент, поглощающий СВЧ-мощность, вывести наружу. Пусть сигнал СВЧ поглощается датчиком, распределенным в самом пространстве, а далее отсчетное устройство. Исключается куча металлических узлов, включая антенны со своими сложными частотными характеристиками. Появляется широкополосный прибор. Вот этот, распределенный в пространстве датчик в виде веера пленочных термопар, и был предметом разработки.

Второй моей задачей было создание цеха микроэлектроники на заводе РИАП[1 - Завод Радиоизмерительной аппаратуры]. Для этой цели я сманил из специализированного института по СВЧ-узлам под названием «Салют» восемь специалистов. Они то и выполнили основную работу. На заводе РИАП появился оборудованный современной техникой цех по изготовлению СВЧ-узлов в микроисполнении на базе тонкопленочной технологии. Разработанные в центральном институте объединении ГНИПИ[2 - Горьковский научно-исследовательский приборостроительный институт] и в СКБ РИАП[3 - Специальное конструкторское бюро радиоизмерительной аппаратуры] микросборки стали применяться не только в производстве СВЧ-аппаратуры на заводе РИАП, но и на других серийных заводах главка МПСС[4 - Министерство промышленности средств связи], занимающегося обеспечением страны радиоизмерительной техникой.

Если говорить сегодняшними словами, рейтинг мой рос, что не замедлило сказаться на моей дальнейшей деятельности. Меня вдруг вызвал зам директора по кадрам Сизов и сказал:

– К тебе высокие гости приехали.

Я вышел. Действительно, меня встретил бывший секретарь райкома партии, а ныне директор того самого крупного института «Салют» Панкратов.

– Павел Павлович, я хочу поговорить с вами о вашей дальнейшей работе. Пойдемте, посидим в моей машине, прокатимся.

– Хорошо, поехали.

Мы приехали на одну из тихих улиц Дубенок[5 - Жилой район на окраине города Горького]. Разговор шел о том, чтобы занять пост главного инженера этого института. Я попросил две недели на обдумывание. Когда я вернулся на РИАП, меня опять-таки вызвал заместитель директора завода и сходу ошарашил еще одним предложением:

– Пока вы катались с Панкратовым, я переговорил с Василием Павловичем (это наш директор завода) так вот мы решили предложить тебе должность главного инженера СКБ завода РИАП.

– А как же начальник СКБ Матвеичев?

– Не беспокойся, с ним мы этот вопрос утрясем, он возражать не будет.

Я еще раз попросил две недели. В «Салют» я решил проникнуть втихаря от директора, попросил одного из знакомых заказать мне пропуск и вошел туда, где меня пока не ждали. Задача была познакомиться с начальниками основных отделений института. Везде представлялся любопытствующим начальником отдела мелкого технического образования – СКБ завода РИАП.

В основном мне ребята понравились, но было какое-то ощущение излишней свободы, которой они были представлены. Поразил меня начальник отделения технологии полупроводниковых структур доктор химических наук Фролов. Он с энтузиазмом вдалбливал мне новейшие достижения его отделения. В отделе фотолитографии он показал мне систему с координатографом, укрепленном на специальном отдельном фундаменте.

– Вот здесь мы получаем отверстия размером в доли микрона.

– А зачем? – задал я глупый вопрос

– Как зачем, – он с усмешкой взглянул на дилетанта.

– Какую конкретную задачу вы решаете этим достижением?

Дилетант задавал явно глупые вопросы.

– Как какую? Решение самой этой задачи – уже достижение в современной технике.

– Это мне понятно, но все-таки, у вас есть конкретное задание по созданию устройств, которые вы хотите изготовить с помощью этого техпроцесса?

Мы говорили на разных языках. У меня сложилось такое впечатление, что Фролов занимается фундаментальными исследованиями, игнорируя практические задачи прикладной науки. В цехе изготовления тонкопленочных и полупроводниковых микросборок частного применения я увидел целый ряд так называемых «чистых комнат». Из разговора с техническим руководителем цеха Леркой Макшановым, моим однокурсником, выяснилось, что высокие достижения в части создания технической базы цеха, увы, пока почти не используются. «Чтобы эту команду высококвалифицированных специалистов, – подумал я, – выстроить в единый строй для решения поставленных практических задач, надо, во-первых, самому быть высококвалифицированным специалистом, а во-вторых, надо очень много и долго потрудиться».

Я отказался, но отказался не по этим причинам. Основная причина была в том, что у меня в СКБ были свои интересные задачи. И пусть они выполнялись во сто крат меньшими ресурсами, но это были мои работы, я был в них влюблен и другой работы, не дай Бог, административной, мне было не надо. Так я стал главным инженером СКБ РИАП. Увы, мои мечты по поводу творческой работы потребовалось несколько отложить.

Наше небольшое СКБ было насыщено таким большим количеством тематики, что могло в этом плане конкурировать с более крупными разрабатывающими предприятиями, вроде института. Одним из таких направлений было направление разработок генераторов шумов. Начальником лаборатории, в которой проводились эти работы, был Лукин Сергей Иванович. Это был очень своеобразный человек. У него внутри, на мой взгляд, созрела очень большая, злая собака. Ему все не нравилось. Выполнять, например, распоряжения директора СКБ о направлении работников на сельхозработы и другие, несвойственные, работы, он категорически отказывался, в связи с чем был единственным обладателем двадцати выговоров. Сергей Иванович был когда-то ведущим специалистом ГНИПИ, но, по каким-то причинам, застрял на уровне начальника лаборатории и превратился в человека «а я против», после чего его тихонечко сплавили из ведущего предприятия главка в только что организованную тихую обитель – СКБ РИАП. Его творческая жизнь не удалась, и это его бесило. Так уж устроен мир. Глядя на Сергея Ивановича, так и хотелось сформулировать: «И воздастся вам по результатам трудов ваших, а не по надеждам и воздыханиям».

Технический проект по новой разработке Сергей Иванович успешно проскочил случайно. Когда я попытался разобраться в ходе разработки, я увидел такую путаницу, от которой у меня голова кругом пошла. В отчете по техпроекту – одно, на практике – другое, в техническом задании по образцам – третье. Образцы, изготовленные для приемки Госкомиссии, ни в какие рамки не лезли, метод, заложенный Сергеем Ивановичем в основу прибора, не обеспечивал технические характеристики, заданные техническим заданием. Выяснилось, что заместитель главного конструктора Станислав Иванович, между делом, изготовил макет, используя традиционный метод, и этот макет худо-бедно можно было довести до положительного результата. До госкомиссии оставался один месяц, а работа в таком расквашенном состоянии. Я позвонил своему давнишнему знакомому еще по работе в ЦНИИ-11[6 - Прежнее название института ГНИПИ] Спицыну Виктору Георгиевичу, главному инженеру Каунасского института. Этот институт был головным в отрасли по разработке источников радиошумов. Я объяснил ему ситуацию, попросил его направить к нам своего специалиста председателем комиссии с рекомендацией принять работу со сколь угодно большим количеством замечаний и рекомендаций и обещал до передачи документации заводу-изготовителю провести доработку.

И вот госкомиссия приступила к работе. Председатель – тот самый специалист из Каунаса. Лоялен. Но в процессе работы комиссии вдруг возникли непредвиденные обстоятельства. Сергей Иванович все делал для того, чтобы провалить работу. Он все время ввязывался в препирательства с председателем, тот приходил ко мне утрясать вопросы. Но Сергею Ивановичу не нравилось даже то, что вопросы снимались благодаря чьему-то вмешательству и помощи. Он создавал все новые и новые склочные ситуации с членами комиссии. Наконец, председатель пришел ко мне, заявил, что в такой ситуации он работать не может и готов сформулировать отрицательное решение комиссии. Мне пришлось снова позвонить Спицыну Виктору Георгиевичу.

– Так что у вас?

– Виктор Георгиевич, председатель на пределе. Сергей Иванович измотал его напрочь. Я очень прошу, вдохните в председателя еще чуточку оптимизма. Чуть-чуть осталось.

– А сам чего не вдохнешь?

– Так ведь я стараюсь, но мне помощь нужна. Вдохните, пожалуйста.

И он вдохнул. И работа продолжилась.