Инумо

– Что такое манжета? – тихо спросила она, вклинившись в монолог.

– Это он, – Митра указал на меня пальцем.

– Не понимаю.

Митра снова закурил и в воздухе повис холодный ментоловый дым.

– Идиотская пенитенциарная программа одного умника, работавшего на концерн «JB», которую свернули пару лет назад. Как там его звали? Алонсо Крэг? Кто только не едет сюда, попрактиковать свои безумные идеи.

– Он был начальником тюрьмы? – предположила Риз.

– Куда хуже. Этот парень с другой части континента придумал забавную и эффективную, по его мнению, схему борьбы с преступностью. Представь, что ты не милая девочка по вызову, а биомусор с северных трущоб. Сложно, но попытайся. И вот ты решила разжиться сотней юаней и приложиться куском трубы по голове прохожего, одиноко стоявшего на платформе, так как опоздал на свой поезд. Представила? Итак, у тебя есть сотня в кармане, а у общества больше нет офисного работника, например, с в меру приличным образованием, знанием еще одного языка, кроме мандаринского и даже каким-нибудь хобби вроде коллекционирования конвертов или сочинения стихов. Тебя, разумеется, ловят, поскольку камер в Яндаше больше, чем тараканов, но не сразу – городовые те еще ленивые задницы. И что тебе будет? Пара лет на тяжелых химических работах – самое полезное, что ты сможешь сделать для общества, но скорее всего просто будешь любоваться в решетчатое окно за счет таких же клерков. Но вернет ли это ценного члена общества? Умник доктор Крэг сказал, что да. Препараты, электроды, копающиеся в мозгах штуки вроде тех же экутеров и прочие игрушки «JB» – и вот через пару месяцев в твои пропитые мозги впихнули образование, языки и даже хобби с открытками, вырезали желание бить прохожих по голове трубой и отпустили на свободу. Справедливость не торжествует, зато практичность – да. Ценная личность для государства и общества восстановлена. Ирония в том, что тебя не посадят в уютную квартирку твоей жертвы и тем более в его кресло в компании, а просто выставят на улицу. И вот такая вот сломанная шестеренка, слепленная из дерьма, должна вернуться в механизм.

Лис смотрела на меня все это время и в глазах ее не было ни страха, ни брезгливости, ни даже презрения, только чистое любопытство.

– Это больно? – спросила она.

– Очень.

Продолжать эту тему я не хотел.

– И даже не спросишь, кого он убил? – Митра выдул дым через ноздри и затушил окурок в переполненной пепельнице.

Лис промолчала. Я видел, как любопытство в ней боролось со страхом меня обидеть или разозлить. Митра поднялся, обошел мое кресло и положив мне на голову ладонь, уперся в нее подбородком.

– Там внутри теперь, дорогая, никому в наших краях не нужные испанский, французский и английский, куча чепухи по истории и культуре Запада, хорошие знания по винам и пара тысяч умных книг. В общем, бесполезный хлам, не нужный никому, даже самому моему приятелю Виктору Шэнь, – он взъерошил мои волосы и покачал горловой. – Лучше бы ты остался мусором из трущоб, дружище. По крайней мере знал бы, как и где искать поезда.

Лис поджала губы, бросила на меня короткий взгляд и впилась глазами в Митру.

– Зачем вы его обижаете?

Митра засмеялся, хотя по секундной паузе я ожидал, что он немедленно выставит девушку вон.

– Это не обида, это правда. Мусором был, им и остался. Только с парой-тройкой языков и учебников в голове. Или ты хочешь сказать, что знаешь моего приятеля лучше, чем я? Не много ли морали для шлюхи?

Лис пожала плечами и поднялась.

– Я, пожалуй, пойду. Куплю вам еды и попрошу курьера принести. С тебя три сотни и еще одна за заказ.

Митра криво усмехнулся и сунул ей три купюры. На ее вопросительный взгляд, я добавил еще одну.

– В одну из коробочек с лапшой можешь плюнуть, – сказал я. – Мне, как мусору, все равно, а мой напарник изведется вопросом, тот ли он сделал выбор.

Лис засмеялась, прищурив глаза.

– Сдачу передам с курьером. И, кстати, если вы ищете поезд, не лучше ли начать с технических туннелей. Я в этом не разбираюсь, но знаю человека, который просто живет там и знает каждую рельсу и каждый крысиный ход. Если вам интересно, я вас свяжу с ней.

– Да, – торопливо сказал я. – Если не сложно.

Лис обулась в разношенные кроссовки махнула нам рукой и скрылась за дверью, оставив легкий запах дешевых духов.

Митра снова курил.

– Что, скажешь, что я свинья? Тоже мне новость, – он похрустел шеей и склонился над столом, держа сигарету в зубах. – А вот ты идиот, если думаешь, что увидишь наш обед или свою сотню обратно. И, кстати, с тебя еще половина на услуги взломщиков. Сяо нехорошо подмигивает весь день.

Плевать. И на тебя, и на твои проблемы, Митра. Я вдруг ощутил острую потребность пойти и потратить гонорар. Купить себе костюм, в котором можно снова почувствовать себя уважаемым господином даже среди пропахших плесенью и соусом хойсин улиц Малого Сычуаня, и даже Митра не посмеет назвать тебя дерьмом. И как же спокойно будет осознавать, что не вернешь ни юаня, если не отыщешь поезд, потому что возвращать будет нечего. Но отыскать его все же нужно. Или по крайней мере хорошо попытаться это сделать. В двух вещах Митра, как всегда, прав: клиент превыше всего, и я действительно биомусор с северных трущоб.

Через полчаса постучали. Курьер заглянул в квартиру, поморщился, оставил на пороге пакет и мятую купюру сдачи.

Еще через час постучали снова. В дверях стояла девушка почти на голову ниже меня с неровной короткой стрижкой. Я никак не мог определить ее возраст. Ей могло быть как семнадцать, так и двадцать семь. В куртке болотного цвета со множеством карманов она все равно казалась мелкой и щуплой. Она сунула руки в карманы и покачалась на пятках.

– Ника. Я от Алисы Чен. Она сказала, что у вас есть деньги и вопросы.

***

Так я познакомился с Никой Юн. Она была из тех, кто звал себя яньшу[3 - Y?nsh? – крот (кит.)], но в отличие от других рыскающих под городом личностей, она не работала на триады, не водила грабителей и любителей подключиться к чужой частной или корпоративной сети по лабиринтам подземных тоннелей и не искала припрятанных от городовых и прочих банд заначек дельцов с Агатового рынка. Ника жила где-то там под нашими ногами, под мокрым асфальтом и отравленной городом землей и считала, что именно там настоящий Яндаш, а тут лишь его бледный поднебесный призрак.

– Я могу у вас помыться? – спросила она.

Растерявшийся Митра только кивнул в сторону душа, не сказав ни слова. А я подумал о том, что сегодняшний день как-то сильно зациклен на теме канализации, стока и гигиенических процедур.

– Этот значит, что мы на верном пути, – резюмировал Митра. – Само Небо посылает нам знаки с самого утра и не зря. Как только эта крошка вернется из ванной, выясним у нее все о том, куда мог испариться целый поезд. Если, конечно, ей можно доверять.

Митра снова был прав. Яндаш – город проходимцев, но Ника была похожа на проходимку не так, как остальные. Даже Митра внушал куда больше опасения. Пока за тонкой дверкой лилась вода, Митра колдовал над столом, скидывая на пол лишнее и расстилая неизвестно где найденные карты города. Бумажные карты – большая редкость и ценность, поэтому я не спрашивал, где он их взял, решил про себя, что скорее всего украл.

– У вас там сток забит, – Ника снова была в своей зеленого цвета футболке и штанах с оттопыренными карманами. Только влажные пятна на одежде и капельки на коротких волосах подтверждали, что она вышла из душа.

– Это какой-то ритуал? – спросил Митра.

– Вроде того. Кофе у вас есть?

Пока Митра возился с кружками, я наблюдал за девушкой. Она вытащила из вороха бумаги карту, привлекшую ее внимание и теперь водила тонким мизинцем по нарисованным улицам и мостам. Кончиком карандаша она постукивала по пухлой нижней губе. Митра на мгновение перехватил мой взгляд. Это паршиво. Меньше всего сегодня хотелось его издевок или глубокомысленных рассуждений о противоположном поле.

– У нас нет чая, но есть кипяток, – сознался наконец Митра.

– Отлично. Кофе есть у меня.

Она извлекла из кармана пакетик, уставилась на меня огромными голубыми глазами.

– Вы будете?

– Мне нельзя.

– Потому что вы манжета? Ерунда это, ничего с вами не случится страшного.

– Просто не хочу.

На прорисовку плана метро поверх карты города ушло примерно полчаса. И, как я заметил дилетантским взглядом, она несколько отличалась от официальной. Часть линий Ника прорисовала красным карандашом, другие зеленым. Еще пару веток окрасила в черный.