Происшествия в Токио. Драматургия

Мария. Что вы можете? Что вы можете сделать? С моим телом – все, что угодно, я читала в книгах… Я знаю… Но с моей душой…

Юровский. Душа… Где она у вас, душа, Мария Николаевна? (достает наган) Здесь? (приставляет дуло ей к виску) Или – здесь? (приставляет дуло к сердцу) Где?

Мария. Если бы можно было показать, где – какая же это была бы душа?

Юровский. Демагогия, демагогия, все демагогия! Вы истинная дочь своего отца, сплошная демагогия… Только бы заболтать народ, только бы отвлечь его от переживаний… Что вы на меня смотрите, Мария Николаевна? Вы думаете, я вас убью?

Мария. Прикажут – убьете. Вы же сами ничего не можете решить, все ждете приказа.

Юровский. Это верно. (убрал наган) Это вы правильно подметили – я человек не столько подневольный, сколько послушный. И если моя партия прикажет мне убить человека – я это сделаю. Я буду карающей рукой партии, и не стоит считать меня убийцей.

Мария. А вы не убийца. Вы палач. И это куда хуже. Убийца убивает по душевному порыву, а палач – по долгу службы. У палача, в отличие от убийцы, вообще нет души. Юровский. И снова вы о душе… Ох, затеяли мы с вами, Мария Николаевна, теологические споры – есть душа или нет ее… Я вот лично считаю, что нет в этом проку никакого: ни в душе, ни во всем остальном. Надо дело свое делать, ради всеобщего блага.

Мария. И убивать людей – если прикажут? Ну, ради блага-то?

Юровский. Если ради блага…

Мария. Тогда скажите мне, чем вы отличаетесь от нас? Только что вы говорили, что ненавидите весь мой род за то, что он столетиями убивал якобы невинных своих подданных. А если эти убийства совершались ради всеобщего блага – так в чем разница?

Юровский. Не ради всеобщего. Знаю я такую уловку, не на того напали, Мария Николаевна! Предки ваши – да что там предки, и батюшка ваш драгоценный! – все делали не за ради всеобщего блага, а за ради своей собственной выгоды, да личного богатства. Казну наполняли, гребли под себя золото-бриллианты…

Мария. Много нагребли-то?

Юровский. А то сами не знаете! Без счета. Когда вошли в ваш Зимний дворец – ох, мне революционные матросы много чего рассказали, каких только вещей они там не разыскали! И вазы, и картины, и посуда… Все, все укрывали от народа!

Мария. Да? Укрывали? А то что в музей кто угодно мог войти и посмотреть – и на картины, и на статуи, и на вазы? Про это вам ваши революционные матросы забыли рассказать?

Юровский. Так кто зайти-то мог? Буржуй! Эксплуататор! Угнетатель!

Мария. Простите, там не было ценза «на эксплуататоров»… Ах, господин комендант, по-моему, благодаря вашим революционным матросам у вас в голове заквасился такой безумный хмель, что… Нет, форменным образом, уму непостижимо!

Юровский. Вы правы… И вправду, бред какой-то… Что я тут делаю – объясняю глупой девчонке, да еще и дочери царя, что такое рабочий класс и чем он живет… Да мне это лошади проще объяснить – она быстрее поймет.