Бродяги. Путь Скорпиона

– Кто такой этот Ориоль? – спросил Ахти, прижимаясь поближе к тёплой Лемпи.

– Когда подрастёшь… – Тойво осёкся, не договорил и прислушался. С улицы донёсся топот копыт. – Срань медвежья! К нам незванцы.

Он потёр ладони и подглядел одним глазком в дверную щель. Его довольное лицо сразу помрачнело.

– Ахти, – позвал он парня по имени, что бывало редко, а потому не сулило ничего хорошего. – Ступай в конюшню. Не торопясь, через запасной выход. Запри ворота изнутри и делай, что хочешь, только чтоб ни одна тварь четырёхногая не заржала.

– И как мне это сделать? – прошептал Ахти. – Я же не могу коням глотки…

– А ну, кыш! За дело!

Мальчик нырнул в кладовую, спустился по лесенке, сделал пару поворотов и вышел через крохотную дверь, что вела на задний двор трактира. По звукам, доносившимся со стороны дороги, он понял, что всадников много, возможно целый отряд.

Их голоса недовольно гудели, позвякивали стремена, уздечки, подковы, а может быть, и оружие.

Ахти пересёк двор, осторожно раскрыл ворота и заперся изнутри. Умненькая Фиксу, то ли по тихим шагам, то ли по тому, как мальчик был напряжён, догадалась – не заржала, только призывно заскребла копытом. Рысак Цубасы открыл сонные глаза, а вот зелёный великан Гаспара низко и протяжно заржал. Да ещё вдобавок издал странный скрежет.

– Тихо ты! – прошипел Ахти и скользнул в стойло. Прижав к плечу морду скакуна, он потёр ему нос. Затем насыпал полную кормушку зерна. – Ешь.

Вряд ли незваные гости слышали ржание. Слишком много звуков издавал их немалый отряд. Да если и слышали – что тут такого? Чего так испугался Тойво?

Гул у трактира смолк и зазвучал всего один голос – надтреснутый, громкий…

6

– Есть места, хозяин?

Тойво вышел на крыльцо, словно собирался помочиться, а не встречать отряд вооружённых головорезов, неторопливо почесал живот.

– Места-то есть, браток. Да вот с лошадьми проблемка. Хворают. Мы их держим в конюшне подальше от прочих. Так что вашим придётся ночевать под открытым небом.

Трактирщик снова почесался – шею, локоть, зад. И добавил:

– Мы тоже не сказать чтоб здоровы, но посетителям всегда рады. Милости просим!

Всадник, человек уже не молодой, с багровым лицом и бельмом на глазу, тоже нервно почесался, оглядел свой отряд.

– Скверно, хозяин. Волков у вас здесь полно. Только и ждут ночи, чтобы полакомиться мясцом. Негоже наших лошадок оставлять на улице.

– Выставим дозор, командир, – вмешался один из всадников, высокий мечник с каменным плоским лицом.

– Обожди, Фабиус, – поднял руку краснолицый. – Сначала узнаем последние новости. Вольно! Спешиться!

Отряд зашевелился, загудел. Кто-то подвёл коня к поилке, кто-то полез в дорожную сумку за припасами. Несколько человек уселись под ёлками в прохладной тени. Осеннее солнышко всё ещё пригревало.

– Звать меня Луукас, – сказал командир, ставя тяжёлый пыльный сапог со шпорой на ступень крыльца. – Отряд моих ребят зовут Гончими. Слыхал о нас?

– Слыхивал, – ответил Тойво. – Старый Микку к вам, кажись, вербовался.

– Да, он из ваших мест, – кивнул командир. – Хороший следопыт, но глаза его уже подводят.

Он свистнул:

– Эй, Фабиус! Позови-ка ветерана.

Между всадниками замаячила седая обросшая голова.

– А, Микку! – поднял руку Тойво. – Что-то ты, отец, бродишь по кругу. Вроде как уезжал на службу, а уже снова в «Мамочкином приюте». Неужто соскучился по моей настойке?

– Экх! – издал непонятный звук Микку, махнув рукой. – Я далеко и не уезжал. Здешние места никто лучше меня не знает. Вот и приказ был следить день и ночь: кто у нас тут шастает, какие такие нелюди, кто и что нашёптывает…

Из трактира на широкое крыльцо вышла Лемпи, томно обмахиваясь веером. У ёлок кто-то из наёмников присвистнул. Лемпи оперлась на перила, демонстрируя всем глубокий вырез на платье, и подмигнула свистуну.

– Мы делаем важное дело, – продолжал между тем Луукас, покосившись на жрицу любви. – Ведём зачистки вдоль границы. Ловим клопов и гладышей. Вешаем их и рубим головы. Ни колов, ни дыбы. Всё быстро и по справедливости, всё для защиты державы.

– Какой державы? – не понял Тойво.

Луукас сверкнул единственным глазом, поправил воротник, натиравший шею:

– Несмотря на великую трагедию, в мире остались союзники, готовые поддержать падший Таурус.

– Когда у меня бывало на дню по пятнадцать клиентов, – вмешалась в разговор Лемпи, – некоторые из них тоже пытались поддержать меня. Особенно под вечер. Но я предпочитала лежать на спине и позёвывать, пока союзнички сами не догадывались, что пора уходить.

У ёлок расхохотались. Командир Гончих ухмыльнулся, но в его здоровом глазе веселья было столько же, сколько воды в высохшем колодце.

– Вижу, язык у тебя натренированный. За острое словцо я плачу дорого. Смотри не продешеви, лёгкая кавалерия.

Лемпи вздохнула:

– Разницы между нами немного, командир. Все мы подставляем зад большим дядькам. Вопрос только в том – за сколько?

Луукас побагровел ещё больше, его рука сжалась на плётке. Но то ли небрежная манера, с которой говорила Лемпи, то ли нетерпение заставили его отвести взгляд от обитательницы «Мамочкиного приюта».

– Так вот что узнал у местных старый следопыт, – продолжил он разговор с Тойво. – Примерно три дня назад тут должны были проезжать двое. Один – весь в татуировках, глаза раскосые, верхом на породистом коне. Второй – нелюдь по кличке Скорпион. Узнать его ещё проще: вместо левой руки у него клешня. Ну, что скажешь, хозяин, видел?

Тойво хлопнул глазами:

– Ты, верно, командир, шутишь? Какая, к факелу, клешня? Такое только в сказках, деток малых пугать…

Луукас схватил трактирщика за ворот так, что ткань на рубашке затрещала. За спиной командира мгновенно вырос Фабиус Мечехвост, уставился на Тойво пустыми глазами, захрустел пальцами.

– Давайте я, командир.

– Не надо. Лучше принеси мешок.

Мечник тут же подошёл к лошади, снял с седла какой-то тюк с тёмными пятнами на грубой ткани.

– Что это? – спросил Тойво, сглотнув.