Побег от посредственности

– Что мне нужно изменить? Что бы это ни было, я приму это. – Наталья решительно встала. Маленький ветерок поймал падающий песок и пыль и отнес их к шоссе. Ричард посмотрел наверх, за силуэтом Натальи светило закатное солнце, он вновь почувствовал легкое веяние ее духов, однако на этот раз его пересилило болезненное сочувствие, чувство краха. Для нее будет трудно на какое-то время сойти с пути и искать.

Виктория встала, встряхнула кофточку и накинула ее на плечи. Она по-прежнему колебалась, но в конце концов заговорила.

– Признайте свою эгоистичную жажду быть успешной и знаменитой. Или вы это сможете, или наступит быстрый конец.

– А вы? – обернулась Наталья к Ричарду. – Ничего мне не скажете?

– Простите себе свой эгоизм и не теряйте надежды, что бы ни случилось. Так вам будет легче умирать.

Наталья с изумлением посмотрела на него:

– Откуда вы знаете, что я думаю о смерти?

– Человек, который думает о своей смерти, готов меняться, замечает кратковременность мира, сосредотачивается на существенных для его жизни вещах. Многих людей удерживает в жизни лишь ненависть к себе и другим. Их душа прикована, и смерть не настает вовремя, – тихо ответила Виктория вместо Ричарда.

– Значит, смертью все не заканчивается?

Виктория рассмеялась и заразила смехом Ричарда и Наталью.

– А как могло бы? Вечер за вечером вы думаете об отце и ваших отношениях. Перестаньте бояться и попросите его, чтобы он вас простил.

– Вы поможете мне, если у меня не получится?

– Я отслужу литургию, пожертвую для вас свое время в мыслях и энергию, чтобы вы вновь нашли путь к свету, – сказал Ричард.

– Не знаю, было ли это случайностью или судьбой, что мы встретились, но я вам верю, – сказала Наталья и обняла сначала Викторию, а потом и Ричарда. Она развернулась и, босая, с туфлями в руках, пошла по направлению к Яффе. Пройдя метров десять, она обернулась и помахала им.

– Ричард, ваши рыжие звуки восхитительны. Я бы так хотела быть ими. Возможно, когда-нибудь в другой жизни. Если вы хотите знать больше, спросите Викторию.

Ричард вопросительно посмотрел на Викторию, однако та сделала вид, что ничего не слышала.

ЖАЖДА МОРАЛИ

Кому нужна мораль?

Тем, кто поддается общественной лени, уступает каждодневной серости, равнодушию, самовольному отчуждению и жизни в забвении.

ВИКТОРИЯ, РИЧАРД И МОРАЛЬ

Бюрократия – это инструмент власть имущих с любезного содействия равнодушных, неспособных, обиженных и ленивых.

Виктория и Ричард шагали по берегу, длинные волны периодически заливали их ступни. Солнце медленно склонялось к горизонту и становилось оранжевого цвета, начинался прилив, и снова поднимались волны.

Ричард все время чувствовал огонь Натальи и необычную гармонию их судеб. Когда-то все казалось таким легким и простым – работа, развлечения, еда, занятия любовью, друзья. Вся эта бесконечная жизнь впереди и такая далекая смерть. Но сейчас? Чем мне нужно наполнить свою жизнь, чтобы она была настоящей, исключительной? Могу ли я повлиять на нечто существенное, или все это стечение обстоятельств и случайностей? Я должен быть хорошим или плохим, чтобы познать самого себя? Почему жажда зла манит меня все больше и больше? Наверное, она больше предлагает? Может быть, и нет, но она предлагает быстро!

Виктория, как будто бы почувствовав, о чем он думал, сказала:

– Случайность – это возможность найти свое будущее.

– Я не понимаю.

– Где-то в нас находятся затоптанные желания, но подсознание знает о них и предлагает возможности, которые приближают нас к ним. Только возможности показывают, что в нас и чем мы готовы пожертвовать ради своих желаний. Наталья пожертвовала собой и всем вокруг. Ее жажде можно позавидовать.

– Виктория, почему вы постоянно вызываете ненависть!

– Видите? Это ваша интерпретация! При этом я считаю вас носителем света.

– Кем?

– Человеком, который раздает веру.

– Что? Ведь я даже не верю в бога.

– Все тот же наивный, эгоцентричный молодой человек, а при этом наделенный таким даром. Вы глупец! Ведь тот, кто бессознательно раздает то, о чем и сам не знает, и есть настоящий даритель. Никто от него этого не ждет, поэтому легко принимает. Лишь искренние подарки принимаются полностью и с радостью, ибо они не требуют благодарности. – Виктория немного прикрыла глаза, глубоко выдохнула и продолжила: – И в то время как вы невольно раздаете веру, я – ненависть.

– Подождите… – Ричард хотел прервать ее.

– Не перебивайте меня. Я была с ней строга, даже жестока – при этом, собственно, я говорила это сама себе. Жажда книг, литературы тоже привела меня на край. Мы так похожи.

– Я начинаю понимать, что случайность – это нечто похожее на выбор пути. Ваши решения похожи. Каким, в сущности, было ваше детство?

Виктория безучастно улыбнулась.

– Хватило, когда мама сказала: «Вика, разве ты глупенькая, не понимаешь то, что знают все остальные?» Я любила порядок, планировала все до мельчайших подробностей, хотела жить в идеальном мире – точно так, как хочет этого бездуховное общество: жить в «коробках», соблюдать бюрократические законы и правила, стереть мечты о свободной воле и беспрерывно жаждать фальшивой похвалы от остальных.

– Некоторые люди обожают идеальный порядок. – Ричарду вспомнились несколько месяцев совместной жизни с утонченной девушкой. Виктория непонимающе повернула голову и вопросительно подняла брови.

– Расскажу вам об одной серьезной связи и маленькой смелости разорвать ее.

Она была ведущей на незначительной радиостанции. Ее звали Андреа, и она считалась образованной и воспитанной. Утро за утром она уничтожала меня своим литературным, серым, плаксивым голосом и хвастовством о том, как полезно питается, каждый день бегает со своими лабрадорами, поддерживает разумные вещи, развивается, посещает изысканные концерты и театры, ненавидит бесцеремонность, грубость, якобы понимает шутки и мальчишеские глупости, но все имеет свои границы. Ее жизнь была для нее одним большим общественным мероприятием. Она без конца следила за собой и оценивала себя глазами других.

Похожим образом она справлялась со своими эмоциями – все должно было быть ясно и однозначно: смеялась, когда ей хотелось смеяться, была серьезна, когда тема была серьезной, и злилась, когда этого от нее ждали.

– Риша, пожалуйста, я не могу опоздать в студию. – Ее подчеркнутое «пожалуйста» разбудило меня.

– Удачи! – закричал я как можно веселее и добавил про себя: «И не буди меня».

– Ведь мы пообещали друг другу, что завтрак будет совместный, пожалуйста, почисти зубы и приходи на кухню. Твой завтрак готов, я тебя жду.

– Не обещали мы ничего, – бесился я тихонько, встал и пошел в ванную. С чувством странного насилия я почистил зубы, умыл лицо и вошел в кухню.

– Риша, ты серьезно? Ты ведь не будешь завтракать со мной в трусах. Я ни к чему тебя не принуждаю, но существуют определенные правила, которые необходимо соблюдать. Возможно, тебе кажется, что я тебя поучаю, но поверь мне, я делаю это ради наших отношений. Если двое живут вместе, они должны установить общую культуру и сохранять ее.

Я сподобился на убогое «прости» и послушно надел не только штаны, но и носки. Если скажет: «Видишь, это возможно», тресну ей по голове, подготовился я.

– Невероятно, – произнесла она с пафосом немного в нос и одобрительно улыбнулась.

Я кисло впился зубами в «здоровый» тыквенный хлеб. Оба больших лабрадора запрыгнули на специально приспособленные стулья и воспитанно чмокали гранулами. Я казался себе одним из них.