Побег от посредственности

Те, кто хочет оставаться в посредственном совместном существовании,

инертном равнодушии, бесконечном соперничестве

и противоестественной заботе государства.

ВИКТОРИЯ И РИЧАРД В ЯФФЕ

Когда ты будешь свободен в своей душе, будешь уважать свободу других, тогда будешь жить в свободной стране.

Был полдень, дождь уже прекратился, сильный ветер сменился на легкий бриз, но волны на море были по-прежнему высокими. После долгого сна Виктория и Ричард вновь чувствовали себя свежими. Они сидели в уютном ресторане «Алладин» и наблюдали, как вдали перекатываются волны.

– Яффа, в переводе значит «красивая», – один из самых старых портов мира, еще царь Давид использовал ее, сегодня, однако, она уже скорее арабская. Каждый восьмой в Израиле считает себя арабом, обе религии живут здесь с незапамятных времен. Вы когда-нибудь плавали по морю?

– Никогда, с удовольствием бы когда-нибудь попробовал.

У Виктории заблестели глаза, она отломила кусок питы и набрала на него хумус.

– Некоторые блюда, к счастью, и спустя тысячи лет остаются такими же. Здесь отлично готовят. – Она подняла руку и показала на ближайший минарет. – Аль-Бабр – морская мечеть. Недавно верхушку минарета модернизировали, его старый облик с деревянной галереей и красным фризом из черепицы мне нравился больше, что-то напоминал. Вы знаете, что поют муэдзины, когда созывают всех на молитву?

– А разве это не просто звуки?

Виктория покачала головой.

– Короткая молитва, ничего выдающегося, кроме одного восклицания – «спешите к спасению», – это ли не прекрасно? Ведь когда я ее слышу, у меня кровь стынет, и я взываю к совести – когда в последний раз я сделала что-то полезное…

«Спешите к спасению – что под этим подразумевается?» – подумал Ричард. Тут он заметил, что на него пристально смотрит маленькая девочка с двумя темными косичками в белом платьице и красных туфельках. Что-то случится, знаю это чувство. Он осмотрелся. В центре небольшой комнаты висела огромная зеленоватая люстра. Должно быть, очень старая, выкованная вручную, она напоминала детский волчок, который внизу заканчивался золотым горшком. Очевидно, в нем стояла свеча, которая подсвечивала огромную люстру. Ее пузатая красота вызвала в Ричарде детскую фантазию. В верхнем углу помещения он увидел старое изображение Яффы. Минарет на ней выглядел точно так, как Виктория его описала. Сколько раз она должна была побывать здесь, чтобы ей врезалось в память такое изменение? Ричард прикрыл глаза…

Вместостоловой появилась детская комната. Изображение Яффы ожило. Символ полумесяца на самой верхушке минарета заблестел, красный фриз крыши над галереей расширился настолько, что выглядел как гусарский кивер, балочные опоры превратились в черные блестящие волосы, а входные двери стали продолговатыми деревянными губами. Каменная мечеть переменилась в военную шинель. Зазвучала знакомая мелодия. С картины сошел деревянный солдат и встал по центру помещения. Девочка с косичками соскочила со стула, подбежала к солдату и схватила его за руку. Ричард крепко сжал ее, и девочка превратилась в девушку с темно-рыжими волосами.

– Кто ты? – спросила она его с любопытством.

– Ричард. А тебя как зовут?

– София. Ты настоящий или лишь воображаемый?

– Настоящий и воображаемый. Это зависит от того, как ты меня видишь.

– Ты красивый, но в действительности я бы тебе этого никогда не сказала.

Грозная люстра растянула горшок вниз так, что получилась форма мышиного носа, за люстрой выросла голова с короной. Огромная мышь соскочила на пол.

– Сражаться бессмысленно, сдавайся! Вся Яффа полна моими солдатами, – проворчала большая мышь.

– Пардон, за что, собственно, идет борьба?

Мышь вытянула шею и встала на задние лапы. 

– Я – король, я должен бороться, чтобы удержал власть и страх в своих подданных. Если этого не сделаю, они растерзают меня или найдут себе другого.

– А почему в таком случае не передашь корону кому-то другому и не уйдешь?

– Ты наивен, солдат, кто однажды дорвался до власти, служит только ей.

– Зачем она тебе нужна? Ведь ты богат, у тебя есть все.

– Власть служит моим интересам, охраняет мои привилегии, с ней я становлюсь богаче. Что ты за солдат, который не хочет сражаться?

– Я свободен, у меня нет причин сражаться.

– За идеалы справедливости, защиту слабых, сражайся против зла и насилия. Сражайся против меня, если победишь меня, станешь знаменитым, установишь демократию, или как это называется.

– Я не хочу быть знаменитым и могущественным.

– Наивный! Мы все одинаковые, никакая мораль, воля, вера не удержат власть в узде. Пойми, в нас это заложено, каждый, кто получит хотя бы маленькую власть, последний клерк – если будет возможность, применит ее. Общество не знает другого деления, кроме как на «избранных», которые могут все, и «толпу», которая просит немного жратвы и свободы. В тебе есть жажда управлять, приоткрой калитку, дай ей шанс. Придумай вескую причину, найди большую идею, предлог, ради которого будешь с радостью убивать и ненавидеть, поверь, это опьяняет. По сравнению с этим все человеческие наслаждения смешны, потому что временны, а жажда власти и ее удовлетворение предоставляют тебе наслаждение и возбуждение на целую жизнь.

– Ты прав, но я также знаю, каков бывает конец, от расплаты собственной душой никогда не избавиться.

Тем временем за королем собралось войско, готовое к бою. Мыши с ужасающим оскалом клыков, суетливые из-за того, что им не с кем сражаться, временами бросались друг на друга и причиняли увечья. Их недовольство и желание крови росли.

– Если победишь меня, спасешь всех от моего террора, люди станут свободнее. Сражайся! – призвал взбешенный король.

– Откуда ты знаешь, что люди хотят свободу, а не твердую руку переросшей ненасытной крысы? Если одержу над тобой победу, возможно, на определенное время они вздохнут с облегчением, но рано или поздно поддадутся своему эго, как и кто-либо другой. Бой – это потеря времени.

– То, что ты говоришь, – страшно, ты отбираешь у моих солдат идеалы, они хотят пасть за своего короля, победить и установить мир. Посмотри – моя армия зла на то, что ты не хочешь сражаться.

– Твои солдаты лишь надеются, что отхватят для себя часть твоих денег и власти. Они лояльны, только когда это им что-то дает. Признай это.

Отчаявшийся король неожиданно обнажил меч и проколол солдату сердце. «Ничего личного, но без идеалов ты все равно не можешь существовать». Кровожадные мыши ринулись на его тело, тысячи зубов впились в него. Пока не потерял сознание от боли, он успел подумать: «Имела ли моя смерть какой-то смысл?»

***

Он открыл глаза, боль исчезла. Рядом с ним сидела девушка с темно-рыжими волосами.

– Ты хотела, чтобы я умер?

– Мне показалось это романтичным. – На щеке Софии появилась слеза.

– Почему же тогда я жив?

– Я не смогла. Когда король заколол тебя, я превратила его в маленькую мышь, а вместо ножа он уколол тебя булавкой, – улыбнулась София между слез. – Ты злишься на меня?

– Ведь ты спасла меня, а я не хотел ни сражаться, ни даже тебя спасти.

– Это неправда, ты знал, что лишишься жизни, ты сражался словом мужественней, чем кто угодно мечом. Твои слова изменили историю. У тебя свободная душа, и скоро ты меня найдешь.

Помещение снова превратилось в знакомую комнату, люстра и картина вновь оказались на своих местах. Ричард посмотрел на девочку с косичками и улыбнулся ей. Она слезла со стула, подбежала к нему и подала маленькую плюшевую мышку с короной на голове. Ричард взял ее, поставил на угол стола и писклявым голосом сказал: «Я-я-я-я мышиный король». Девочка засмеялась.

– София, не приставай к мужчине, мы уходим. – Девочка взяла обратно игрушку и убежала к дверям к маме. Та оглянулась и помахала.