Но безумие не знало тормозов. Безумие требовало скорости, азарта и бешеного, безоглядного, сумасшедшего, страстного секса с Бо Уинстоном. И безумие желало этого прямо сейчас, у стены, за кулисами городского клуба Грин-Вэллей, пока дети ходят по комнатам и выпрашивают конфеты, а миссис Сильвестр делится рецептами маффинов с черникой, не подозревая о бурной эротической сцене по другую сторону занавеса.
Я снова погладила Бо, прильнув к нему грудью, встав на носочки, чтобы укусить в шею. Он сильно задрожал, застонал, инстинктивно поддал бедрами вперед, в мою ладонь, но его пальцы напряглись вокруг моего запястья и попытались вытащить мою руку.
Не поддаваясь, с платьем, задранным до подмышек, я принялась тереться об него, водя большим пальцем по тому, о чем вы подумали. Одновременно я снова повела руку Бо к моим трусам и прижала ее через кружево прямо к центру желания, а сама легонько прикусила его приоткрывшиеся губы.
Бо, с трудом дыша, снова застонал. Глаза у него были крепко зажмурены, словно он пытался отделить себя от того, что происходит, и боролся с собой из последних сил… Словно он терял контроль над собой.
Резко, с внятным стоном, он вынул мою руку из своих трусов и отвернулся, отойдя от меня.
Сперва я ощутила, что мне недостает его тепла, а затем – что прикосновений. Я не пыталась догнать Бо, потому что у меня кружилась голова, путались мысли и прерывалось дыхание. Поэтому я привалилась к стене и прикрыла глаза. Тело вибрировало, протестуя против потери обещанного наполнения. Не знаю, сколько я так стояла, хватая ртом воздух и стараясь осознать, что случилось и почему все кончилось.
Наконец я услышала голос Бо:
– Черт бы все побрал…
Похожий на сдержанный рев, его голос оказался ближе, чем я ожидала.
Я открыла глаза и увидела, что он стоит в нескольких шагах, без футболки, упираясь руками в бока. Его грудь ходила ходуном, пока он старался отдышаться, а взгляд, пройдясь по моему телу, словно примагнитился к полу. Не чувствуя рук, я поправила лифчик и стянула платье-трубу на бедра, не сводя алчных глаз с его мускулистой груди, рельефного пресса и торса атлета.
Я хотела снова к нему прикоснуться.
– Джессика, ну хватит уже так на меня смотреть, – раздраженно попросил Бо. К раздражению примешивалось несомненное отчаянье, и я невольно посмотрела ему в глаза.
Я поразилась, что зубы у него стиснуты, а глаза мечут молнии. Только что упрекнув меня в неподобающих взглядах, несмотря на свои слова и тот факт, что именно он прервал наш лихорадочный ласк-фест, Бо выглядел раздосадованным. В нем словно происходила внутренняя борьба.
Он явно очень, очень меня хотел.
Я смотрела на него, теряясь в догадках. Осознание его желания и событий последних минут наконец-то начало меня нагонять. Бо смотрел, как я пялюсь на него. Мой взгляд, несомненно, выражал тревожное ожидание и полную готовность, а свирепое пламя в его глазах металось между откровенным вожделением, густо приправленным страстной тоской, и неистовым отчаяньем.
Я молча ждала, и его решимость поколебалась. Глаза уже не метали молнии, а моляще смотрели на меня. Бо по-прежнему тяжело дышал.
Он с усилием шагнул вперед, словно его что-то тянуло, не оставляя выбора, и с губ посыпались слова:
– Джессика, я не тот, кем ты меня считаешь, и я… черт бы все побрал… Я хочу тебя, я всегда тебя хотел, но не могу так поступить, пока ты не знаешь…
– Дуэйн, болван ты этакий, ты тут? – позвал мужской голос где-то слева от меня, и я услышала топот тяжелых ботинок по ступенькам.
Глаза у меня округлились.
Челюсть отвисла.
А голова совершила резкий поворот к тому, кто поднимался на сцену.
Я не боялась, что нас застанут в неподходящий момент. Вообще не боялась. Причина моего неподдельного шока – голос приближавшегося человека. Это был голос Бо.
– Ты тут или где? – Шаги замедлились и стихли, и Бо уточнил: – Тебе, гм… не мешать, что ли?
Меня буквально тряхнуло от внезапной догадки. Ведро со льдом, которое на меня опрокинула реальность, мгновенно остудило пламенные взгляды и горячие чувства, превратив меня в ледяную статую. Я посмотрела на мужчину своей мечты.
Только передо мной стоял не Бо.
Моим спутником не был Бо Уинстон, герой и лучший парень в мире. Нет-нет-нет, не Бо. Это Дуэйн.
Это он только что вытворял фантастические вещи с моими сосками.
Глава 2
Дорога, проложенная с надеждой, приятнее для путника, чем дорога, проложенная от отчаяния, пусть даже их пункт назначения одинаков.
Марион Зиммер Брэдли, «Падение Атлантиды»
~ Джессика ~
Как только я уставилась на него, Дуэйн вздрогнул, словно получил от меня удар исподтишка, и отвернулся. Я видела, как в одном большом вздохе поднялась и опала его мускулистая грудь, а потом он натянул на себя поднятую с пола футболку.
Откашлявшись, Дуэйн отозвался:
– Да, малость приватности не помешает.
– Кто там с тобой? Тина, что ли? – Ох уж этот глубокий бархатистый смех Бо, и внутри вдруг все болезненно сжалось.
Мне показалось, что меня вот-вот вырвет. Глаза закрылись сами собой, а голова стукнулась затылком о стену. Легкие будто чем-то прижало, не давая вздохнуть. Какая я дура… Мне захотелось, чтобы у ног разверзлась черная дыра и поглотила меня, отправив на другой конец вселенной.
Тина – это, конечно, Тина Паттерсон, подружка Дуэйна. Уже бывшая. Следить за их расставаниями и примирениями означало наживать себе инфаркт. Тина приходилась мне двоюродной сестрой с папиной стороны и лучшей подружкой школьных лет (правда, после школы мы пошли в очень разных направлениях).
– Не твое дело, урод. Проваливай, – ответил Дуэйн брату. Голос его звучал натужно и хрипло. Даже с закрытыми глазами я чувствовала на себе его взгляд.
– Ладно-ладно, как скажешь. Передавай Тине привет, но учти, что через двадцать минут мы уезжаем на Бандитское озеро, – сказал Бо, и тяжелые ботинки загрохотали по лестнице.
В голове началась новая песня – на этот раз радиохедовский «Слизняк»[5 - Radiohead – Creep (Прим. ред.).]. В жилах образовался лед, а румянец нестерпимого стыда пополз по шее на щеки и выше, до самых корней волос. Скрипнув зубами, я открыла глаза и уставилась на Дуэйна Уинстона.
Если он думал, что раньше я на него бросала пламенные взгляды, то теперь мои глаза источали арктический холод. Я превратилась в ночь на Северном полюсе.
Дуэйн так и стоял подбоченясь и медленно покусывая нижнюю губу, будто пробуя ее на вкус. Так он пробовал на вкус меня. Он упорно разглядывал пол и дышал уже ровнее, хотя еще не перевел дух.
У меня мелькнула бредовая мысль, обдав волной стыда и вины: я изменила Бо, предала его. Конечно, это очередная идиотская выдумка – мое безрассудное увлечение Бо изначально было односторонним. Может, я и посмешище, но не в розовых очках.
Тем не менее сжигавшие меня вина, стыд и ярость означали, что мне еще никогда так не хотелось пырнуть и/или настучать кому-то по башке, как мне захотелось пырнуть и/или настучать по башке Дуэйна Уинстона. И я даже не удивилась, когда у меня с языка сорвалось:
– Какая же ты скотина!
Он поднял глаза – сверкающие сапфиры, в которых тень горького удивления едва угадывалась под очередным испепеляющим лучом.
– Смотрите, кто заговорил, – ровно произнес он.
– Что?! В смысле?
– Язык-то, гляжу, развязался, – обвиняюще бросил Дуэйн. Я вообще не понимала, как я могла не узнать этот голос.