Правда или борода

Его глаза словно потухли, взгляд стал отстраненным и замкнутым. Отчего-то у меня все внутри сжалось от непонятного раскаянья.

Спустя несколько бесконечных секунд Дуэйн сглотнул и сипло ответил:

– Как скажешь, принцесса.

Отвернувшись, он направился к какому-то незаметному выходу – лениво, уверенно и чертовски сексуально.

Поколебавшись, я нехотя двинулась за ним, невольно восхищаясь его задницей, широкими сильными плечами, тем, как красиво талия переходит в бедра, и походкой.

Из головы все не выходили его изумительные поцелуи, божественные шершавые руки на моем теле и горячие губы на моей коже. Я гнала от себя эти воспоминания, но на смену им тут же являлись другие – как чудесно было трогать его, длинный, гладкий, напряженный и толстый, и как близка я была к тому, чтобы почувствовать его внутри себя. Я прикусила губу, чтобы сдержать жалобный стон, чувствуя, что начинаю задыхаться и едва не падаю в обморок при одной мысли об этом.

Несмотря на всю мою неприязнь, я понимала – секс с Дуэйном не сравнится ни с чем, что я испытала в своей жизни. Это не шетлендский пони, а настоящий жеребец. И тогда я возненавидела себя за то, что по-прежнему хочу Дуэйна. Я совершенно запуталась.

Хуже всего, что теперь мне придется забыть, что Дуэйн Уинстон вытворял с моими сосками.

* * *

Вынырнув из-под капота моего Ford, Клетус Уинстон почесал бороду, взглянул на меня – я встревоженно топталась у открытой дверцы – и изрек:

– Критическая неисправность.

Я часто заморгала:

– Что?

– Мотор накрылся.

Поперхнувшись от неожиданности, я проговорила:

– Мне это не нравится.

– Чему ж тут нравиться, когда мотор не пашет, – согласился Клетус Уинстон.

Я прыгала с ноги на ногу, стараясь не стучать зубами. Было уже десять вечера, на улице – лютый холод, а я в костюме сексуального Гэндальфа. Не сомневаюсь, мои соски затвердели, как мороженый горох, придавая грудям сходство с передними фарами. К чести Клетуса, он не заинтересовался моими оригинальными «запчастями».

– И что мне делать? – поинтересовалась я, поморщившись от собственного жалобного голоса (начали сказываться недавние события).

Когда Дуэйн вывел меня со сцены через служебный выход, я, не оглядываясь, кинулась бежать и снова вошла в городской клуб через главный вход, тут же попавшись на глаза отцу и брату, неодобрительно сверлящих взглядами мой чересчур открытый наряд.

Я обрадовалась возможности переключиться, потому что тело упорно требовало вернуть ощущение рук и губ Дуэйна. Остаток вечера я дрожала как в лихорадке, стараясь не обращать на это внимания, и не находила себе места.

Мне удалось эффектно отбиться от вопросов Клэр, я мило пообщалась с родителями учеников (несмотря на выбор костюма) и смогла избежать встречи одновременно с Бо и Дуэйном. Правда, если вспомнить слова Бо о Бандитском озере, Уинстоны покинули клуб еще до того, как я улизнула со сцены. Дуэйн наверняка уехал с Тиной, бросая на нее пламенные взгляды и осыпая поцелуями…

Бр-р-р-р!

Я потрясла головой, чтобы прогнать странные, смутные размышления о Дуэйне, который меня совершенно не интересовал, и попробовала сосредоточиться на чем-нибудь отвлеченном. На чем угодно.

Я даже высидела соло на банджо Клетуса Уинстона, урезавшего неплохую, кстати, кантри-версию «Триллера» Майкла Джексона[6 - Michael Jackson – Thriller (Прим. ред.).].

Но я устала, в голове все путалось, я устала оттого, что в голове все путалось, и в довершение всего автомобильный монстр не пожелал заводиться. К счастью, когда я уже хотела махнуть рукой, мимо прошел Клетус с футляром банджо под мышкой.

Он узнал меня на водительском сиденье и остановился. Не спрашивая ни о чем, он велел мне открыть капот, достал фонарик из кармана брюк и на некоторое время исчез в недрах Ford.

Сейчас Клетус стоял и качал головой, скептически приподняв уголок сжатого рта.

– Обрыв ремня ГРМ, и мотор под замену.

– Мотор под замену? – тупо повторила я.

– И ремень ГРМ.

Воздух вылетел из моих легких с тихим шипеньем, и я пошатнулась. У меня закружилась голова – в основном потому, что перед глазами залетали символы доллара. Я не могла себе позволить ни новый мотор, ни новую машину – на мне кредит на обучение. Новый автомобиль неминуемо отодвинет мои планы уехать в путешествие.

Клетус сразу оказался рядом и подхватил меня за талию.

Он, должно быть, понял, что я вот-вот упаду, потому что поймал меня на руки и сказал:

– Кладите мое банджо себе на колени.

– Что? – Я уставилась на его каштановую бороду с абсолютно серьезным взглядом.

– Вам придется взять мое банджо. Я не могу нести сразу и вас, и инструмент, разве что через плечо вас перекину. Но это будет непродуктивно, потому что юбка у вас очень короткая и уже задралась выше бедер.

Я поглядела на свои ноги и обнаружила, что это еще мягко сказано. Плащ я уже сняла – вместе с бородой, шляпой и посохом он лежал в тачке, поэтому я фактически освещала темную парковку сами понимаете каким светилом.

– Ой, прошу прощения. – Я тряхнула головой, чтобы привести в порядок мысли. – Ты меня вот что, поставь.

Клетус сгрузил меня, но не отошел:

– Ваш папа уже уехал?

Я кивнула. У отца с братом дежурство, я не собиралась звонить им с просьбой меня подвезти.

– Жаль. Я хотел с ним поговорить об автомате для сортировки почты в отделении полиции – подошел срок планового обслуживания. Вы не знаете, у них еще не начались проблемы с сортировщиком?

Перескакивать с темы на тему было вполне в духе Клетуса, и я покачала головой, не зная, о чем он говорит.

– Прости, я не знаю.

– Хм… А ваша матушка?

– Мама у тетки Луизы в Техасе. У тетки нашли рак, поэтому я не знаю, сколько мама там пробудет…

Вовсю «продавая дрожжи», я с горечью поглядела на свой автомобильный монстр.

Тетка Луиза никогда не была замужем и не обзавелась детьми. Последние пятнадцать лет она жила одна в огромном доме на конском ранчо в Техасе. Мы с мамой навещали ее каждое лето, а в колледже я жила у тетки все летние месяцы, составляя ей компанию и помогая по хозяйству. Иногда Луиза приезжала к нам на Рождество.

Тетка принадлежала к тому типу людей, которые предпочитают держать дистанцию; я провела у нее довольно много времени, но все равно не могу сказать, что я ее знаю. Однако мама с теткой Луизой всегда были очень близки.