– Бабушка, голубчик, – зажала рот старухе Тася, целуя ее, – что старое поминать!..
– Ну хорошо, ну хорошо!.. Ты не желаешь… Будь по-твоему. – Старушка прижала к себе Тасю и долго держала ее на груди.
– Как ваши тютьки? – спросила девушка и подошла к лежанке.
– Спят, – сказала Фифина.
– А-а, – протянула Тася, – я пойду посмотрю, не започивала ли maman совершенно… Доктор говорит, чтобы ее укладывать… Я бы надела халат…
– Надень, – откликнулась Катерина Петровна.
– Еще не поздно… не заехал бы кто-нибудь.
– Кто же это? – спросила Фифина.
– Андрюша Палтусов.
– Есть ему время, дружок, – заметила бабушка.– Il est dans les affaires [56 - Он в делах (фр.).].
– A мне бы очень хотелось поговорить с ним.
– О чем это?
– После скажу… Он мог бы быть полезен папе… Не так ли, бабусек милый?
Тася опустилась на колени у кровати и глядела в глаза старушке.
– Никто нынче для других не живет. На родственное чувство нельзя рассчитывать.
– Нельзя? – дурачливо переспросила Тася.
– Нельзя, дурочка, да и сердиться нечего… Все обедняли, а то и совсем разорились… Связей ни у кого нет прежних. Надо по-другому себе дорогу пролагать… Где же тут рассчитывать на родственные чувства?.. А вот ты мне что скажи, – старушка понизила голос, – дал ли что Ника?
– Кому, бабушка?
– Ну отцу, что ли? Ведь доктору сколько времени не плачено?
– Больше месяца.
– Ничего не дал?
– Я не спрашивала…
– Да куда отец уехал?..
– Кажется, в клуб…
– А то куда же?..
Катерина Петровна не договорила.
– Я, бабушка, – начала Тася, низко наклоняясь к ней, – я с Никой поговорю…
– Поговори…
– Только я не надеюсь… В его глазах я так… девчонка… Немного поважнее Дуняши…
– Поважнее!.. – повторила Катерина Петровна. Слово ей очень не понравилось.
– Может, сегодня… захвачу его…
Тася встала и поправила волосы, выбившиеся у ней сзади.
– Иди, иди, – сказала Катерина Петровна, вставши с постели. – Одна про всех… Антигона…
– Почему Антигона, бабушка?
– А ты, видно, не знаешь, кто такое Антигона была?
– Как же не знать? Знаю, Эдип и Антигона.
– Семенову я видела… Помнишь, Фифина?
– Помню, maman.
– Грамоте плохо знала. А какой талант…
Старушка встала, выпрямилась, кацавейка ее распахнулась. Правую руку она подняла, точно хотела показать какой-то жест.
– Антигона! Ха, ха!..
Тася засмеялась опять так же звонко, как в первый раз.
– Что смеешься?.. Ты нас поведешь всех… калек. Если вовремя не приберет могилка…
– Полноте, полноте, бабушка! Так не надо! – остановила ее Тася, еще раз поцеловала и выбежала из комнаты.
Обе старухи переглянулись. Фифина снова опустила голову, и руки ее замелькали. Катерина Петровна медленно прошлась из угла в угол, раза два вздохнула и легла на кровать.
– Фифина!
– Что вам угодно, maman?
– Quel avenir? [57 - Какая будущность? (фр.).] Что будет с нею? Страшно! Пока мы бродим – это наше дитя… Так ли?
– Конечно, maman.
Катерина Петровна смолкла и недвижно лежала на кровати.