Гипнотизм и психология общения

Существует множество других способов повышения своей значимости. Например, путем сенсорной и ментальной депривации – ограничения доступа к информации о других авторитетах и их идеях или же путем замалчивания или тенденциозного к ним отношения. Возможно при этом незначительные положительные качества раздувать до основополагающих, а действительно определяющие показывать как нетипичные, второстепенные, ничтожные. И наконец, ложь, подтасовка и другие действия, которые скрывают бездарность, неспособность, слабость, ничтожество.

Очень большое значение для повышения авторитета власти имеет создание комплекса виновности, неполноценности у подчиненных, так как эти комплексы подавляют и волю человека, и его инициативу («Перед родиной вечно в долгу»).

И наконец, создание условий, в которых человек становится зависимым от своего лидера. Лидер может разрешить что-либо или не разрешить, дать или не дать, пустить или не пустить. Это еще в большей степени суживает наше сознание, лишает нас свободы выбора и делает нас легко внушаемыми рабами.

Вместе с рабством человек теряет способность творить, возрастает злобность, подлость, предательство, способность унижаться до пресмыкания, ловить недосказанное слово или незаконченный жест своего господина и спешить выполнять его, благодарить за то, что в действительности не стоит благодарности – «Прошла зима, настало лето, спасибо партии за это», и преследовать тех, которые противостоят лидеру или его идее. Иначе говоря, человек с рабской психологией становится придатком своего хозяина. Как самостоятельная личность он вроде бы и не существует. Это все становится возможным, когда сознание человека постоянно сужено на какой-либо идее и он, следовательно, находится в хроническом гипнотическом состоянии.

Сужение сознания, при котором человек действует как запрограммированный робот, может быть хроническим относительно какой-либо одной идеи или одного человека. В то же время относительно всего остального сознание его может оставаться открытым и суждения достаточно объективными.

Подчиненность может дойти до такой степени, что сознание человека может быть полностью порабощено. Внешне это может выглядеть как полное доверие лидеру или как безусловная вера в идею. Хорошо сказал в свое время о таком доверии пролетарский поэт Демьян Бедный: «Нам с тобою думать неча, коли думают вожди». Именно такое тотальное подчинение человека постепенно формирует в нем психологию раба со всеми ее отрицательными качествами.

Для культивирования своей значимости в настоящем можно использовать свое биографическое прошлое, особенно те его стороны, которые выгодно выделяют значимость человека. Даже сновидения могут служить этому. Если он здесь никто, то там он княжеских кровей или хотя бы палач, отравитель, но только не средний, обычный человек. Если кто-то «помнит» свои три прошлые жизни, то другой, узнав об этом, заявляет, что он помнит десять. И это вечная игра человеческого эго, вечная борьба за свою значимость и за право распоряжаться судьбами других людей. Все это мы почему-то относим к важным разделам человеческой биографии и даже истории.

О факторах, повышающих нашу значимость, можно говорить бесконечно долго, так как большее из того, что мы делаем, направлено на повышение этой значимости. В действительности же значимость всего этого для эволюции сознания не более как детская игра.

В нашей обычной повседневной жизни мы постоянно находимся под внушающим влиянием других людей и обстоятельств, и в то же время сами являемся причиной повышения внушаемости окружающих нас людей. Это в некоторой степени неизбежно и необходимо, иначе мы не сможем принять идеи других людей, если они не совпадают с нашими, и не примем опыт другого, потому что он не похож на наш.

Благодаря тому, что у человека имеются механизмы внушаемости, которые могут подавлять его индивидуальное отношение к каким-либо идеям или событиям, можно создать круг лиц, действующих под влиянием одной идеи или одного указания, что, в конечном счете, делает реальными их совместные действия. Можно сказать, что без этих механизмов не было бы человеческой цивилизации.

Индивидуальность народностей и наций проявляется не только в их языке, но и в их культуре и искусстве. И так же, как необходимо отдельно взятого человека лишить его индивидуальности, что-бы повысить его внушаемость и облегчить задачу власти над ним, так и целые народности и нации становятся более послушными, бесхребетными, безынициативными, завистливыми и серыми, если лишить их своего национального языка, своих обычаев, культуры и искусства. Другими словами, хроническое насилие над человеком в любой форме приводит к тому, что в нем развивается психология раба.

В России за семьдесят с небольшим лет произошло две социальные революции. После первой – на огромной территории Евразии была установлена авторитарная форма правления, претендовавшая на контроль не только над всеми формами социальной жизни общества, но и над свободой мысли каждого отдельного гражданина. В атмосфере такого рода правления невозможно было выжить тому новому, прогрессивному, что крайне необходимо для духовного прогресса любого государства, любой нации. При такой форме правления выживает только то, что имеет более грубую структуру.

После второй – установилась криминально-монополистическая олигархия, при которой экономическая власть сохранилась у прежней управленческой элиты, с еще большим углублением монополизации экономики, одним из главных рычагов которой стала коррупция (Россия сейчас занимает 8-е место в мире из 54 по уровню коррумпированности). Общество оказалось перед фактом возможного формирования тоталитарной системы типа национал-социализма.

И Великая Октябрьская социалистическая революция 1917 года, и Беловежские соглашения 8 декабря 1991 года никакого отношения к «благу народа» не имели. Основной целью была власть, для достижения которой не существовало таких понятий, как честь или совесть.

Внушаемость массы людей особенно высока, когда каждый из них не имеет своего собственного взгляда на вещи. В связи с этим толпа всегда аморфна, а это одно из важнейших качеств внушаемости. Чем более аморфен ум, тем более этот человек внушаем,– чем более аморфна позиция толпы, тем она более внушаема. Толпу объединяет не точка зрения, а желание, эмоция. Толпа идет за теми, кто ей обещает желаемое. Она нуждается в том, чтобы ее куда-то вели или по крайней мере указывали направление, куда она должна двигаться. Отсюда необходимость существования партий, которые могут формировать позицию толпы. Неорганизованная толпа опасна тем, что может быть вовлечена в любое разрушительное движение, в котором пострадает в первую очередь она сама…

В процессе эволюции ум и сознание человека становятся все более совершенными, но в то же время в глубинах подсознания сохраняется нечто противоположное: ложь, агрессивность, стремление к власти, насилию. С одной стороны – стремление к духовности, с другой – все большая привязанность к земным проблемам.

Человек по своей структуре – двойственное существо. В нем содержатся все пороки и все достоинства, с той лишь разницей, что у одних некоторые из этих качеств дали ростки, а у других они находятся в зачаточном состоянии.

Человеческое сознание состоит из многих слоев. И если верхний слой определяет конкретную индивидуальность, то следующий будет сходен с индивидуальностями некоторого количества людей. Чем ниже слой сознания, тем для большего количества людей он является сходным по своим характеристикам. Нижний слой – общий для всего живого на земле. На этом уровне все живое действительно родственно друг другу.

Конкретная индивидуальность не приемлет ничего инородного, она подчиняется только самой себе. Внушения любого рода бессильны перед ней, но у нее есть слабое место (это одновременно и сила ее) – она уступает логике, ее можно убедить. И тогда индивидуальность сворачивается, уступая место более низкому слою сознания, которое более доверчиво и, следовательно, более внушаемо. И еще, индивидуальность сворачивается, когда на нее действует внешняя сила, превосходящая ее, или же в тех случаях, когда что-то возникает внезапно или необычно по своему содержанию. И тогда освобождается более низкий уровень сознания, который не нуждается в логике.

Следовательно, для того чтобы содержание какого-либо внушения могло быть принято, необходимо основательно «обезглавить» человека, разрушив или затормозив его индивидуальные психологические особенности.

Человек может иметь кратковременную установку, связанную с его повседневными контактами и его текущей деятельностью, и долговременную установку – идею, нередко подобную одержимости, которую никакие доводы разрушить не могут. Она может стать целью и смыслом жизни, и человек, одержимый такой установкой-идеей, делается агрессивным, защищая «свою» идею, и может в этом случае походить на параноидального больного. Такой человек не только не хочет выслушивать доводы других людей, показывающих несостоятельность его идеи, но и сам первым переходит в нападение даже при мнимой угрозе ее целостности. И еще одна характерная особенность людей, одержимых такой сверхценной идеей, – они стремятся навязывать свою идею тем, кто пока еще не одержим ею.

В дальнейшем одновременно с ростом количества сторонников какой-либо сверхценной идеи может возникнуть тенденция борьбы «за чистоту идеи» внутри группы людей, объединенных этой идеей. Это мы видим в различных религиозных течениях. Это же наблюдается и в некоторых идеологиях, лежащих в основе государства.

Принцип образования установки всегда основывается на какой-либо необходимости, которая нередко граничит с настоятельной потребностью. Человек может принять какую-либо идею только тогда, когда он «осознает» ее необходимость для себя или же пока не имеет своей собственной. Эта идея может быть ему навязана кем-то извне, играющим на человеческих несовершенствах в своих личных целях. Она может родиться внутри в связи с хронически не удовлетворяемыми потребностями. Чем примитивнее уровень мышления, тем легче происходит «заражение» какой-либо идеей, особенно в тех случаях, когда эта идея обещает какие-либо блага в ближайшем будущем. «Заражение» толпы всегда начинается с наиболее «безголовых» ее членов, в «пламени захваченности» которых могут «загореться» впоследствии и маловнушаемые люди. Таким образом, обещания политиков, желающих всплыть на волне «воли народа», должны быть рассчитаны на наиболее примитивную часть толпы. Именно этому обязан был в свое время выпавшим на его долю успехом Владимир Вольфович Жириновский. Сознание толпы всегда неизмеримо ниже, чем сознание каждого отдельно взятого человека. Поэтому групповые насилия всегда отличались особой жестокостью – будь то группа уличных хулиганов или толпы революционно настроенного люда.

Правила внушения

Существуют определенные правила введения какой-либо идеи в человеческое сознание, но общим для всех правил является информационное и сенсорное ограничение.

1. Необходимо прежде всего разрушить имеющуюся психологическую установку или идею, место которой должна занять другая, внушенная. Для этого существует много способов, но легче всего такая «хирургическая операция» производится при использовании человеческих слабостей.

2. Человек, который собирается ввести в сознание другого новую установку, должен быть достаточно авторитетным для него лицом.

3. Внушение идеи человеку должно опираться на уже известные ему факты, которые имеют для него определенную значимость.

4. На начальных стадиях воздействия на человека должны преобладать логические связи между фактами, очевидными для него.

5. Утверждения, построенные на фактах, которые для слушателя являются бесспорными, порождают доверие к тому, кто оперирует этими фактами, тем самым вызывая у слушателя гипнотические фазы определенной глубины. В этот период можно добавлять некоторые элементы внушения, которые не противоречат предшествующему убеждению и могут содержать указания, в каком направлении должны развиваться состояния или действия загипнотизированного человека.

6. Вслед за предыдущей фазой воздействия на человека можно переходить к тотальному внушению, минуя всякие элементы убеждения. На этом этапе логика уже не является необходимой. Факты уже сыграли свою роль, создав состояние готовности принять внушение как руководство к действию.

В этот период внушение, содержащее в себе какую-либо идею, находится вне критики и защищено от самой очевидной логики фактов, которые прежде могли бы разрушить его. Содержание внушения становится наиболее энергоемким, и его можно сравнить со сжатой пружиной, которая обязательно должна развернуться. Внушение в этот период направляет реализацию этой (установки) в нужное русло – на двигательную активность или психоэмоциональное состояние.

По мере того как воздействие на человека достигает своей цели, он постепенно становится не только носителем этой идеи, но и слепым исполнителем ее. Во всем остальном он может быть обычным человеком, пока дело не касается внедренной в него идеи (установки).

7. Для поддержания внушенной активности нужна постоянная энергетическая подпитка идеи, постоянное обновление ее. Она подобна живому существу, которое в какой-то своей части отмирает, чтобы возродиться в более совершенной форме в другой ее части. Без обновления идея (как и живое существо) быстро стареет и умирает. И тогда вновь наступает хаос, в котором прорастает зерно новой идеи.

8. Но приходит время, когда идея изживает саму себя. Поддержать жизнеспособность ее в этот период на некоторое время возможно и насильственным путем, но тогда идея потребует вливания в нее все возрастающих доз энергии. Например, какую-то социальную идею можно поддерживать при помощи солдатских штыков или другими методами насилия.

Если идея, захватившая умы многих людей, связана с периодом становления общества, то в это время судьба человека, входящего в это общество, зависит от того, в какой степени он является сторонником этой идеи, так как в первую очередь ее противники, а затем и те, кто безразлично к ней относится, будут подлежать «выпалыванию». При этом не редко совершается насилие даже над единомышленниками, если их единомыслие недостаточно.

Одной из особенностей любой идеи является ее стремление к абсолютизации, она объявляет себя идеей в последней инстанции, непогрешимой, вечной.

Любая идея проходит фазы рождения, зрелости и смерти, и каждая из них рождается на останках своей предшественницы.

Идеи-установки могут быть социальными, психологическими и даже физиологическими, но в действительности они взаимно проникают друг в друга, что придает им особую окраску, например: установка женственности, материнства, мужественности; установка на физическое выживание, материальное благополучие, на власть. Возможна даже установка на смерть.

В сущности человек обречен на свободу выбора, которая является не только его надеждой и обещанием ему великого будущего, но и его несчастьем. Несчастьем потому, что, имея возможность свободного выбора из необозримого разнообразия зависимостей, он чаще выбирает худшую, так как внешне она выглядит более привлекательно.

Парадоксально выглядит божественный дар человеку – свобода выбора. Он единственное существо на земле, которое может осознавать возможность этого выбора и в то же время не в состоянии это сделать правильно. Трудности этой проблемы заключаются в том, что его разуму не дана способность видеть истину.

Говоря о свободе, как о полете птицы, человек одновременно пытается цепко держаться за землю; родившись свободным, он спешно строит для себя клетку из зависимостей, которую помещает внутри другой, большей, клетки, построенной группой людей, входящих в материальные, социальные и идейные связи друг с другом. И только за двойной или даже тройной решеткой этой искусственной тюрьмы человек чувствует себя в безопасности.

Королевство кривых зеркал

Человек непрерывно «ведет диалог» с внешним миром, постоянно воссоздавая внутри себя окружающий мир и через созданную модель мира осознавая его реальность. Эта модель никогда не является копией реально существующего мира. Отраженный внешний мир внутри нас всегда несет в себе добавку нашего жизненного опыта, наших надежд и психологического состояния, которое доминирует в этот период.

Возьмем такой пример: по какой-либо причине у человека плохое настроение, которое накладывает определенное отношение на воспринимаемый мир. Муж (или жена) вследствие этого у него выглядят неопрятными, дети – безалаберными, и даже погода плохая. Все раздражает: не на месте лежит книга, низко (или высоко) висит зеркало, вечно что-то (или кто-то) попадает под ноги, и вообще в этом доме жить невозможно. Постепенно удается «завести» и другого человека и ответные его реакции убеждают, что в своих отношениях к другому и к существующей действительности реакции были совершенно справедливыми.

Или еще. Когда любят человека, то видят в нем только прекрасное и не замечают его недостатков. В нем видят в основном достоинства, а если иногда и промелькнет что-то несовершенное, то ведь «какой тяжелой была его жизнь». Любящий уверен, что когда он окажется вместе со своим любимым, то этих недостатков у него не будет, так как он исправит их своей любовью.

В данном случае был создан фантастический образ своего «Грея», который был наложен на отраженную внутреннюю модель реального человека. И можно сказать, что фантазия заслонила собой образ реального человека. Но любая иллюзия, не имеющая под собой реальной основы, под ударами действительности в конце концов рассыплется.

В период депрессии, неуверенности – все плохо; в период повышенного настроения – все хорошо, все поправимо и почти все устраивает. Когда люди ссорятся, то этому предшествует готовность к ссоре, а повод для нее всегда найдется. И всему можно найти оправдание и объяснение.

Субъективность наших реакций на события, происходящие с нами, связана с тем, что любые действия, прежде чем они будут совершены, предварительно моделируются нашим умом. Разумеется, состояние человека обязательно накладывает свой отпечаток на таким образом созданную модель. Поэтому ответные реакции на внешние события никогда не бывают адекватными. В них всегда будут звучать в большей или меньшей мере фальшивые нотки. Таким образом, и восприятие внешнего мира, и наши реакции на него первично создаются внутри нас самих. Там совершаются все баталии наших отношений. Там мы и актеры, и зрители. Другими словами, внутри каждого из нас существуют своеобразные экраны, отделяющие нас от окружающей действительности, на которые и проецируются наши взаимодействия с внешним миром.

Человеческий ум часто только прислуга в различных эмоциональных состояниях, рождающих отношения. За редким исключением он тем или иным способом оправдывается или нападает, и поэтому не может быть мерилом истины. Тот приближается к пониманию истины, кто перестает быть рабом своих иллюзий.