Мужское счастье

Мужское счастье
Петр Ингвин

Посреди улицы раздается крик-призыв, и незнакомые друг с другом люди толпой бросаются бить одного. Полиция задерживает только пострадавшего. Дела, заведенные о случаях массовой немотивированной агрессии, рассыпаются, факты подтасовываются, свидетели меняют показания, избитые объявляют о собственной вине или неуклюжести… В городе поселилась тайна. Автор обложки – К.Освальд.

Петр Ингвин

Мужское счастье

Пролог

Банка с тоником в руке Ивана шипела и покряхтывала сминаемыми боками, вытянутые вдоль дивана ноги уперлись в подушку, душу переполняло счастье. Шумел телевизор. Из окна веяло июньской прохладой, сквозь шторы пробивался свет фонарей. В кресле рядом с диваном потягивал пиво Дабрый, тоже с русым «ежиком» над скуластым лицом, тоже мускулисто-поджарый, хотя и набравший после службы пару лишних кило. В армии их с Иваном часто путали, пока Дабрый не сломал нос. Сейчас приятель выглядел брутальнее, зато Иван – красивее. Блок рекламы перед вторым таймом затянулся, Маша принесла бутерброды. Иван погладил ее по руке, она чмокнула его в щеку, обоих на миг притянуло друг к другу.

Маша вернулась на кухню, Дабрый с удовольствием проводил ее взглядом. Иван не ревновал. Глупо. Он и Маша – две встретившиеся половинки, третий здесь лишний. Дабрый понимал это как никто другой. После каждого появления Маши он оборачивался к Ивану и с демонстративной завистью качал головой: «Эх, и повезло же тебе, паршивец».

Дабрый любил ходить к ним гости. «Погляжу на вас – и вновь жениться хочется», – вылетало у него периодически. Даброму не повезло, жена ушла, причиной называли измены Даброго. Интуиция подсказывала Ивану, что не все так просто. Впрочем, он в чужую жизнь не вмешивался, если друг захочет – расскажет сам.

Маша порхала с кухни в гостиную и обратно – счастливая, веселая, светившаяся изнутри.

– Иван да Марья, – протянул Дабрый, откинувшись на спинку кресла. – Лепота.

Иван оглянулся на кухню, где журчала вода и звонко стучали тарелки, собрался с силами и выдохнул:

– Кое-что о лепоте и ей подобным. Что ты знаешь о Лиапате?

Дабрый поперхнулся, пиво пошло через нос.

– О ком? – с трудом продралось сквозь кашель.

Иван глядел прямо, а глаза друга изучали узоры на обоях.

Так и думалось, Дабрый знает. Знают практически все, и удивительно, что тайна остается тайной. Странно. Народная мудрость гласит: где знают двое, знает и свинья. А здесь – весь город в курсе, и… молчок. Тотальный.

Так не бывает. Не может и не должно быть. Похоже на гипноз, будто город погрузился в сон, где запретили упоминать определенную тему. Недостоверные слухи, обрывки разговоров, случайные обмолвки – вот все, чем располагал Иван. Он даже сомневался, что предмет интереса существует в реальности. Реакция друга доказывала однозначно: Лиапата – не миф.

По телевизору комментатор объявил о начале второго тайма, трибуны ревели, шум стоял оглушительный. Иван склонился к уху Даброго:

– Можешь устроить встречу?

Дабрый покосился на дверь кухни и тоже понизил голос:

– Ты ведь женишься.

– Именно поэтому.

Глава 1. Жених

В городке, где проживал сослуживец, Иван оказался не по собственной воле. Тихомировск – небольшой районный центр на отшибе цивилизации, не так давно народ массово бежал отсюда в областной центр или, если позволяли наглость и амбиции, в далекую столицу. Сейчас дела наладились, единственный в городе завод восстановился, появилась работа, и места уехавших с успехом занимали приезжие из окрестных деревень.

Иван попал сюда три месяца назад, когда прохожие с трудом балансировали на покрытом жидкой кашицей гололеде, а за шиворот со снайперской точностью летела капель. Тянувшееся полдня заседание суда завершилось, и ноги несли Ивана по знакомому адресу. Все закончилось хорошо, душа пела, долгожданное солнце заставляло щуриться. Два года условно с освобождением из зала суда вместо реального срока – разве бывает что-то лучше?

На узком тротуаре пришлось потесниться – навстречу прошли двое коммунальных работников в спецжилетах с надписями. Не обращая внимания на окружающих, работяги крыли друг друга многоэтажными оборотами, от которых покраснел бы даже филолог. Дело шло к рукоприкладству. Посторонних оба намечавшихся драчуна игнорировали, но голосов не повышали, и смысл ссоры оставался непонятен – основная часть слов перекрывалась дорожным шумом. Коммунальщики миновали Ивана, а через минуту за спиной раздался выкрик, похожий на невнятное ругательство. То, что случилось потом, напоминало фильм в жанре абсурда. Словно по команде, немногочисленные мужчины с обеих сторон улицы ринулись разнимать подравшихся коммунальщиков. Поражала согласованность действий, как в армии, без раздумий и колебаний. Точнее, сначала поразили согласованность действий и самоотверженность, с которой в драку полез каждый, кто оказался в пределах слышимости, а дальнейшее вызвало сомнения в собственном рассудке. Разнимать дерущихся никто не собирался, мужчины вместе били одного – руками и ногами, как личного врага. Сопротивляться толпе тот не мог. Сжавшись в позу эмбриона, он катался по каше из снега и грязи и закрывался руками, а сбежавшиеся мужики всех возрастов, от парней до пожилых, пинали его в лицо, в живот и в спину. И все это в абсолютном молчании – никто не объяснял причин нападения. Рядом останавливались машины, водители подключались к избиению. Тоже только мужчины. Женщины – с улицы и в машинах – звонили в полицию, и это были единственные голоса кроме вскриков жертвы. Мужчины делали свое дело безмолвно и сосредоточенно.

Иван остановился. Он не мог уйти и не узнать, чем все кончится. Первым порывом, когда все началось, было броситься на помощь… но – кому? На лицах избивавших читалась правота, каждый из подключившихся знал со стопроцентной уверенностью, что жертва виновна. Конечно, стоило вмешаться и разобраться, но не в нынешнем положении Ивана, при двух годах условно. Один необдуманный поступок – и срок обратится в реальный.

Через минуту прибыла полицейская машина, она подъехала словно бы нехотя, не включая сирены. Дверцы открылись, изнутри вальяжно вылезли два стража порядка. Избиение к тому времени прекратилось, толпа стояла над упавшим, кто-то даже помог ему подняться. С чувством выполненного долга мужчины разошлись, один что-то сказал полицейским, те забрали избитого. На этом все кончилось. Жизнь маленького городка продолжилась, словно ничего не случилось. Видимо, ничего и не случилось, иначе без опроса свидетелей и задержаний не обошлось бы. Однако, весело у них тут, в Тихомировске. Тихо и мирно, ага.

До нужного адреса оставалось пройти пару пятиэтажек, когда внимание привлекла новая сценка. По противоположной стороне улицы шла девушка – невысокая, стройная, по-весеннему воздушная. Шла – не то слово. Девушка парила над лужами, вызывая в памяти песню о летящей походке и школьные строчки про мимолетное виденье – гения чистой красоты. Распахнутое синее пальто развевалось, при каждом шаге на спине маятником раскачивалась коса того же золотисто-русого цвета, как волосы Ивана.

Рядом с девушкой по дороге медленно полз черный автомобиль. Такие седаны бизнес-класса с мордой сытого дракона и телом бегемота любят все, у кого есть деньги и возможности. В салоне могли находиться как те, для кого закон – слуга и средство, так и те, для кого он противник. Задние стекла закрывала тонировка, колеса с хрустом давили притротуарные сугробы, из окошка переднего пассажира слышался уговаривающий мужской голос. Девушка рассердилась в ответ:

– Не надо меня подвозить, отстаньте.

Ее голос соответствовал внешности. Не голос, а пение ангела. Это оказалось последней каплей, два года в колонии стоили такой встречи. Если это не судьба, то идите в пекло все, кто не верит в любовь с первого взгляда. Любовь с первого взгляда – она не внезапна, она ожидаема, потому что выстрадана.

Вынутый телефон незаметно, от бедра, запечатлел сценку на фотокамеру – на случай будущих разбирательств, затем Иван перебежал дорогу.

– Она со мной.

Он заслонил собой девушку.

Немая сцена длилась пару секунд, но иногда такие секунды стоили жизни. Произошедший обмен взглядами показал решимость обеих сторон стоять на своем. Из автомобиля на Ивана глядели две абсолютно бандитские физиономии, словно перенесенные из фильмов про девяностые. Похоже, нарвался Иван основательно, сейчас ему покажут кто есть кто, и не важно, выиграет он в планирующихся активных переговорах или проиграет. Как и избитого толпой бедолагу, его увезет полиция, а к прежнему сроку добавится новый. Придет ли спасенная на свидание?

Успеть бы имя спросить. В обвинительном заключении о ней, конечно же, напишут все, но что с того? Кстати, возможно, имя обладательницы русой косы и ангельского голоса не появится в протоколе. Никакой девушки, скажут, не было, а причину случившегося руко-ного-прикладства возьмут любую, с потолка, поскольку участники драки друг с другом не знакомы. В руках опытного прокурора причинно-следственные связи легко видоизменятся на следственно-причинные. Самое обидное здесь для Ивана, что он не возразит, иначе получится, что специально полез на рожон в надежде на знакомство.

Само собой, он полез специально, но вслух об этом не скажешь. Все, что у него останется – смазанный снимок. Если телефон не отберут или не сломают.

Локоть Ивана обернула девичья рука, к боку прижалось нежное тело незнакомки. Поведение девушки недвусмысленно показало, что она – с Иваном. Стекло над дверцей поднялось, и с рыком гоночного болида автомобиль унесся вдаль. Иван автоматически запомнил номер. Надо бы с Дабрым посоветоваться. У любого поступка бывают долгоиграющие последствия, а Иван в городе – гость, приехал именно к сослуживцу. Не хотелось бы доставить лишних хлопот.

Только теперь, когда ситуация навсегда или временно разрешилась, Иван повернулся к спасенной от чужой назойливости. На него с восхищением глядели ясные карие глаза. В сочетании с золотом волос они выглядели яркими и пронзительными, нежными и бездонными, в них хотелось тонуть, и чтобы спасения не было.

– Кто это? – Иван кивнул в сторону опустевшей дороги.

– Поклонник. Спасибо, что вмешался.

– Могу поговорить с ним по-мужски, и тебя больше не побеспокоят.

Девушка улыбнулась:

– Ты даже не знаешь кто это.

– Он тоже не знает кто я. Ты, кстати, тоже. Иван.

Так они познакомились. Девушку звали Маша, она была ненамного младше Ивана, ей только что исполнилось двадцать три. Она работала бухгалтером в разросшемся на окраине медицинском центре. Ее голос журчал, как весенний ручей, «р» звучала подчеркнуто четко, как у испанцев, а иногда срывалась в милое грассирование. Светлое лицо, чистый взор, кроткий и добрый, смешливость, по-детски наивная улыбка, невероятное обаяние – все вместе сложилось в образ материализовавшейся мечты. Иван был очарован и покорен. Он не напрашивался в провожатые, это получилось само. Они с Машей продолжили идти под руку, квартал пролетал за кварталом, снег чередовался с грязью, и через одну лужу Иван без спросу перенес Машу на руках. Она вздрогнула, руки крепко обхватили его шею. Когда он опускал Машу на землю, расцепление рук с обеих сторон произошло замедленно, невольная заминка сказала о многом.

Однажды показалось, что вдали вновь мелькнул черный автомобиль поклонника. Или похожий.

– Надеюсь, что кажется, но, похоже, за тобой следят. Объяснить товарищу, где его место?

Маша удивленно огляделась по сторонам: