Сказаниада

Допрыгалась.

Нужно ли говорить, насколько нервным был вечер? Георгий не смотрел Елене в глаза – боялся увидеть решимость или равнодушие. Она молчала и тоже отводила взгляд. Ужин прошел скомкано, хорошо себя чувствовал только Соловей – когда ему принесли миску с кашей, он долго расхваливал хозяйку и ее великолепное творение, громко чавкал, показывая, как вкусно, а потом душевно пел до самой ночи, пока не отошли ко сну.

Елена – милая, теплая, знакомая до каждой родинки – лежала рядом, но казалось, что посреди кровати выросла стена. Каждый не спал и думал о своем. Георгий то и дело открывал рот сказать, что все слышал… и закрывал. Что прозвучит в ответ? А главное – как его поведение выглядит со стороны? Подглядывал и не вмешался? То есть, подглядывание и слежка для него в порядке вещей? И он еще требует доверия?

Георгий не сомкнул глаз. Всю ночь. Лежал так, будто спал, дышал ровно, а ворочался лишь иногда.

Рядом так же «спала» Елена.

Меры следовало принять гораздо раньше, пока была возможность влиять на причины. Теперь нужно бороться со следствиями. Не спать все ночи подряд не получится. И за дровами ходить надо, а кроме дров существуют еще десятки поводов для долгой отлучки. Придется мучиться от диких предположений, которые подкинет фантазия. Разве назвать такое существование жизнью?

Кожа зудела от комариных укусов. Георгий терпел. Люди во сне не чешутся, а Елена должна быть убеждена, что он спит.

Когда веки смыкались, он кусал себя за язык. Напрягал мышцы. Считал овец. Вместо овец представлялись кривые зубы Соловья, к которым поочередно прикладывался молоток, и тогда их пересчет доставлял удовольствие.

Пару раз снаружи чирикала неведомая ночная птаха. Долго ухала сова. Час тянулся за часом, ничего не происходило.

Рассвет ознаменовался многоголосым птичьим гомоном. Новый день вступал в права, сквозь кроны пробились яркие лучи, один пополз по спящей Елене.

Ночью она никуда не ходила. Даже в кустики, хотя после ужина выпила чая.

Георгий осторожно поднялся и вышел на крыльцо.

Под навесом оказалось пусто.

Дневные поиски подтвердили, что Соловья нет и в лесу. А около елки, к которой в свое время его вытащили из болота, остались свежие следы.

Глава 3. Сказка, потерянный рай и комары

Прежняя беззаботность не возвращалась. Ночью они летали на крыльях любви, а новый день проходил в прежней чехарде забот и вгонял в уныние. Время от времени Елена жаловалась на отсутствие привычных вещей и удобств. «Разве это жизнь?» – говорила она, обводя избушку, лес и речку потускневшим взором.

Без телефона и интернета.

Без компьютера, телевизора и прочей техники.

Без любимых продуктов.

В простейшей одежде.

С водой в реке и светом от костра или лучины.

Сказка оказалась утомительно скучной и просто злой. Встречей двух любящих сердец сказки должны заканчиваться, а не начинаться. День ото дня Елена грустнела, счастье уже не казалось вечным. И еще одна напасть – комары. От них не скроешься, не успевала Елена отнимать ударившую ладонь от одного места, как приходилось бить по другому. В последнее время комары словно озверели. Раньше было не так. Или изменилось отношение к невыносимым насекомым? Когда душа радуется, мелких неприятностей не замечаешь, а когда неприятности занимают все мысли полностью…

Жизнь в лесу сменила статус. Теперь город казался потерянным раем.

Это с позиции Елены. Георгий поддерживал ее во всем, кивал, когда жаловалась на жизнь, и помогал всеми силами. Большего сделать он не мог, как ни пытался.

И ничего не получалось. Елена все больше уходила в себя. Во время какого-нибудь дела она могла замереть и часами глядеть в окошко остановившимся взором. Она потеряла вкус к жизни.

А потом Елена исчезла.

В отчаянье Георгий носился по лесу, искал, звал, даже плакал… Вампир вернул ее в прежний мир? Почему одну, без Георгия?

А вдруг ей стало настолько плохо, что она утопилась?!

Мелкая речка просматривалась до дна, и кроме рыбы в ней ничего не нашлось. Оставались болота, но их невозможно обследовать без риска для жизни.

Осмотр берегов дал зацепку. Около елки, к которой вытаскивали раненого Соловья, осталась примятая трава, а из ямы за кустами вместо запаха земли и перепрелого дерева ударило чем-то резким и опасным. Пот? Здесь спал большой зверь? Медведь? Но обедал он не здесь, иначе остались бы кости. Не мог же медведь съесть человека целиком?

Или мог?

Следы хищника, который похитил Елену, нашлись неподалеку. Если это медведь, то он был в сапогах: внизу свежего отпечатка четко выделялся каблук.

Георгий опустился на траву. Только Соловей и его шайка знали дорогу сюда.

Все стало ясно. Елена отвергла разбойника, он вернулся и похитил ее. Теперь, чтобы найти Елену, нужно найти Соловья. Для этого надо выйти в большой мир.

Георгий собрал котомку с продуктами, взял нож, топор и самодельный щит, который они сделали с Соловьем. И, конечно, копье – оно поможет в болоте.

– Прощай, избушка. Или до свидания. Но что-то мне подсказывает, что прощай.

Способ одолеть непролазную топь он примерно представлял. «Как прошел через болота? – По елкам». Если от елки на берегу, к которой вытащили Соловья, глядеть на елку посреди болота, то разбойник шел именно оттуда.

Ноги провалились в вязкий ил. Неглубоко. Можно идти. Медленно, но верно Георгий продвигался вперед и, наконец, достиг раскидистой ели. Немного отдохнув, он нащупал тропку к следующей елке. Ориентиры оказались правильными, главным было найти нужную елку. К вечеру Георгий вышел на твердую землю.

Донельзя вымотанный, он не сразу заметил двух ратников. Счастье, что они спали. Осторожно ступая, Георгий попытался обойти через лес, но пригляделся…

Воины были мертвы. Они лежали ничком, из спины у каждого торчала стрела. Рядом с трупами лежало оружие, на щитах красовался крылатый змей, что сказало о принадлежности убитых. Драконовы гридни. То есть, приближенные воины, как объяснял Соловей. Что-то вроде княжеских дружинников. Они разительно отличались друг от друга доспехами: одного до колен покрывала усиленная стальными пластинами кольчуга, второго защищал (но не защитил) чешуйчатый доспех – пришитые внахлест металлические пластинки. Стало быть, унификацию формы в подразделениях и по родам войск еще не ввели.

Георгий стянул с первого убитого кольчугу и примерил. Оказалось впору. Чешуйчатый сосед поделился сапогами нужного размера. Также пригодились меч и каплеобразный щит, а свое несуразное оружие и неправильную для «сказочного» мира одежду Георгий бросил в болото. Шлем с отчеканенным летящим драконом он надевать не стал, а с щита такое же изображение удалось сбить. В целом получилось неплохо, Соловей при встрече выглядел примерно так же.

Из просвета в лесу донесся мерный топот копыт. Георгий на всякий случай вытащил меч.

Глазам предстал всадник в полном средневековом вооружении. Если представить картину «Богатыри» Васнецова, то фактурой доблестный витязь не напоминал ни Муромца, ни Добрыню, разве только Алешу Поповича, доведись тому пару лет сидеть на диете.

– Ответь перед богами за все, душегуб! – звонко выкрикнул витязь и направил коня на Георгия.

Вскинутый над головой меч, другим концом поперечно опущенный на приподнятый щит, принял на себя удар чужого клинка. Раздался стальной лязг, полетели искры. Ноги едва выдержали. Спасибо Соловью, научил. Защита называлась «я в домике», от удара сверху ничего лучше еще не придумали.

Всадник стал разворачивать проскакавшего мимо коня для повторной атаки.

– Я не душегуб, я странствующий ры… витязь. – Говорить, не думая, не следовало, каждое слово могло оказаться последним. Вспомнил Георгий и про имя – что про него сказал Соловей. Поэтому он представился так: – Егорий. А этих, – он кивнул на трупы, – не я положил, а кто-то до меня. У меня и лука нет.

Всадник остановил коня.

Светленький, лет чуть за двадцать, усы мягкие – еще даже бриться не начал. Бороды нет – ее, наверное, витязь все же сбривал, стеснялся пуха.

– Котеня Блудович, – представился он и спрыгнул с коня.