Ольф. Книга четвертая

Не то чтоб Виктор настолько любил Ярослава, но Алина – девушка брата. Завтра может стать женой. Что-то явно произошло.

– Почему ты здесь? – глухо спросил он.

– Мне это нужно.

– Он изменил тебе? Хочешь отомстить?

– Глупости. Если бы изменил, я уже ехала бы к родителям. Ярослав не может изменить. Он… Да что же такое, что мы, вообще, обсуждаем? Говорю же, машина ждет. Нужно успеть, пока меня не хватились.

– Девичник?

– Да.

– А Ярослав?

– У него мальчишник. Не теряй время.

Нежные пальцы развязали пояс на халате Виктора.

Слова больше не требовались. Сумбурно произошли два одновременных процесса: пока вынутое из фольги раскатывалось, подхваченное снизу платье в противофазе взмывало к пояснице. Алина развернулась. Одной ладонью она уперлась в дверь, второй придерживала собранное выше талии. Открылось ничем не прикрытое чудо, о котором грезилось, но о реальности которого даже не мечталось.

– Девичник… – Организм требовал погружения в счастье, но Виктор медлил. – Завтрашняя свадьба не под сомнением?

– Сплюнь. Это мечта жизни, и она осуществится, даже если Луна упадет на Землю – если не прямо на голову. – Алина нетерпеливо взбрыкнула серединой. – И если ты сейчас же не начнешь…

Виктор не узнал, что будет в противном случае. Он «начал».

Тела дернулись, пробил сладкий электрический разряд. Словно открылись врата в мир, где время и чувства живут по другим законам. «Она совершенна», – витало в оставшейся вменяемой части мозга.

А сам Виктор? Бледная тень брата, недокандидат наук, вместо денег и признания к тридцати годам заработавший только сутулость и осень на голове. Почему же Алина сейчас здесь, с ним?

– Вы поругались?

– С Ярославом нельзя поругаться. – Алина впитывала удары, как пляж океанские волны, уложенная прическа приказала долго жить, витые пряди свалились и размеренно колыхались. – Он понимает с полувзгляда, чувствует состояние, мысли и желания. Я купаюсь в неге и восхищении. В целом мире мне нужен только он один. Мой Ярослав.

– Если он настолько идеален…

– Он почти идеален, – поправила Алина.

– Почти?

– Поэтому я здесь.

– Проблемы в постели?

Если Алина пришла за добавкой или новым опытом… Чего же не давал Ярослав – нежности? Жесткости? Длительности? Размера? Буйства фантазии? Разнузданности и наплевательства на чувства партнера или, наоборот, мазохистской покорности?

– В постели он ангел. – Обернувшись, насколько позволила анатомия, Алина закатила глаза – не от ощущений, что обидно, а от воспоминаний. – И бес. По очереди и одновременно. Когда мы вместе, я улетаю в космос, я кричу и реву, я рву простыни и царапаю мебель. Он единственный, кого я хочу, и быть с ним – единственное, о чем мечтаю.

– Значит, быт заел? – догадался Виктор.

Думал, что догадался.

– Он бросается на помощь, едва увидит, что я за что-то взялась. Когда отгоняю – настаивает, ходит кругами, грозится нанять домработницу. А мне не нужно! Есть обязанности сугубо женские, которые нельзя доверить мужчине. Вот это, – она пошевелила разносимым вдрызг богатством, в котором с боков увязли пальцы Виктора, – со временем меняется не в лучшую сторону, красота блекнет, а для мужчины нужно оставаться необходимой. Чтобы он не представлял жизни без моего присутствия рядом. Я воюю с Ярославом за право делать по дому как можно больше, но когда мы чем-то занимаемся вместе… это лучшие часы жизни.

– Тогда ничего не понимаю.

Алина отвернула лицо, ее поза как бы проиллюстрировала: «И не надо».

Разговоры разговорами, а движения не прерывались. Партнерша стоически выносила любовь не того, чью идеальность декларировала. Может, не настолько брат идеален? Не зря он ревновал к Виктору, Ярослав будто предвидел. На последней встрече он высказал с пренебрежением: «Посмотри на имена. Алина и Ярослав. Тем, что находится между А и Я, можно описать все, внутри заключена Вселенная. Между вашими А и В – только Б». Это выглядело плевком в душу, но Ярослав, как всегда, был прав.

– Ты же любишь его. – Ощущения заставляли сердце Виктора биться люстрой об пол, и только разговоры сбивали накал. – Любишь так, что при выборе «он или все остальное» даже не задумаешься. Почему же?

– Потому что он – единственное, что есть, что было и что будет. Ради него все отдам, на все пойду. Он – мои потрясающие восходы и до изнеможения сладкие закаты. Безоблачные дни, не повторяющие друг друга, и «ночи, полные огня». Мой редкий лед и частый жар. Обнимать его – держать в руках весь мир. Любить Ярослава – это обрести смысл жизни.

Приторные фразы пролетали мимо ушей, Алина говорила искренне, но говорила не о том.

– Ревнует к каждому столбу? – шумно дыша, выпихнул из горла Виктор.

– Никогда. Я не даю повода.

Это так. Проще экскаватор заставить летать, чем раскрутить эту девушку на маленькое удовольствие. Тем непостижимее происходящее. Но больше не хотелось ни говорить, ни думать – только чувствовать. Только двигаться. Только наслаждаться моментом. Виктор ушел в ощущения, с головой окунулся в их вкус, цвет и аромат, утонул в них… Цепная реакция снесла последние барьеры, прихожую сотрясло рычание, перешедшее в вой дикого опустошения.

Виктора с силой отпихнуло, Алина распрямилась освобожденной пружиной.

– Мне пора.

– Когда? – спросил он. – Когда увидимся еще раз?

– Никогда. Я приходила из-за Ярослава. – Алина умолкла на миг, вести беседу и одновременно изворачиваться всем телом, возвращая обтягивающую ткань на место, оказалось сложно. – Он не верил, что у нас с тобой ничего не было.

Виктор включил свет, чтобы Алина привела себя в порядок.

– Спасибо. – Она сосредоточенно покрутилась перед зеркалом и достала расческу. – Ярослав всегда просчитывает на сто шагов вперед. Он знает все. Не было случая, чтобы он был неправ. – Прическе вернулся приемлемый вид, затем Алина огладила платье и еще раз придирчиво оглядела себя. – Ярослав не переживет, если поколебать эту уверенность. Факт, что между мной и тобой ничего не было, означал, что мой мужчина ошибся. Если ошибся в одном – есть вероятность, что ошибается в прочем. Мироздание рухнет и погребет Ярослава под обломками. Он не сможет быть прежним. Начнет сомневаться во всем. Станет как все. – Виктора коснулся прощальный поцелуй в щеку. – Я не могла этого допустить.

Дверь открылась, Алина сказочным видением выпорхнула наружу. Уже на площадке она обернулась и закончила со счастливой улыбкой:

– Теперь он идеален».

Было видно, что Маша прочитала до конца. Она молчала. Телефон с текстом застыл в левой руке, глаза глядели в сторону, зубы покусывали ноготь большого пальца поднятой к лицу правой кисти. Никогда я не видел Машу такой вдумчивой и серьезной.

От пиццы давно не осталось ни кусочка, но я продолжал сидеть рядом за кухонным столом в ожидании, пока Маша поделится впечатлениями.

– Что скажешь? – не выдержал я.

– Главный герой тебе никого не напоминает?

– Виктор?