Мужское счастье

– Кажется, да. Мужчины закрывали происходящее спинами или напрямую не давали женщинам производить съемку. Кстати, – губы Ивана расплылись в улыбке от шикарной идеи, – на автомобильных видеорегистраторах могли остаться записи!

– Я об этом думал. – Взгляд Коляуса погрустнел. – Надо выявить все проезжавшие машины, где мужчин не было ни за рулем, ни в салоне, иначе записи, наверняка, удалены. Встает проблема: проводить масштабную проверку придется с привлечением местных сотрудников, а они – главные подозреваемые в подтасовке фактов и саботаже.

– А в сети искали? Не может быть, чтобы никто не поделился случайно сделанной записью.

– Первое время ролики и снимки появлялись, с них мы и начинали расследование, другой информации не было. Однако, выложенные записи удалялись авторами, постепенно не осталось ни одного видео- и фотосвидетельства.

Иван усмехнулся:

– У меня появилась версия происходящего. Тихомировск захватили инопланетяне, разум большинства жителей взят пришельцами под контроль, подконтрольные жители избивают тех, чей разум еще свободен и кто желает сообщить об этом остальному миру.

– Что ж, это тоже версия. – Коляус даже не улыбнулся. – И тоже требует рассмотрения.

На очередном перекрестке Коляус остановился у светофора.

– Сейчас у меня встреча в райотделе, к обеду вернусь. – Он посмотрел Ивану в глаза. – К тому, что сейчас скажу, отнесись серьезно. Мы с тобой для Тихомировска чужаки, и я допускаю, что со мной или с тобой может случиться такое же «происшествие», как со вчерашним коммунальщиком, а до него еще с десятками безвинно пострадавших. Если начнется – падай на землю и закрывайся руками и коленями, ни в коем случае никого не трогай, не отвечай действием. Над тобой висит Дамоклов меч условного срока, вытащить тебя из беды будет трудно.

– Думаешь, финт «прикинуться ветошью и не отсвечивать» поможет? Если меня побьют, мои показания «гостя города», наверняка, пойдут против слов массы местных «очевидцев», и мне легко пришьют что угодно: нападение на какого-нибудь бедолагу, применение спецнавыков, против чего как бы и выступит собравшаяся толпа, и, для кучи, сопротивление полиции при задержании. Особенно, если некоторые свидетели для этого сами себя покалечат. После того, что видел, я поверю и не в такое.

– До сих пор обходилось избиениями, пострадавших оберегали от возможности попасть под статью. Избитые сами или, что мне кажется более похожим на правду, под угрозой здоровью или семье сообщали органам правопорядка, что не имеют претензий, после чего их освобождали и с комфортом доставляли домой или в больницу.

– Раз на раз не приходится.

Коляус кивнул:

– Непонятные ситуации имеют тенденцию меняться к худшему, нужно быть готовым ко всему.

– Я готов, прорвемся. Коляус, не в службу, а в дружбу, займи деньжат на цветы. На первое свидание лучше прийти с букетом, а у меня наличных кот наплакал.

– Держи. – Коляус выпотрошил портмоне до основания. – Если не хватит – звони, сниму с карточки.

Коляус ушел по делам, Иван поглядел на часы. До встречи с Машей оставалось больше семи часов. На что убить прорву времени? Покупать букет лучше перед свиданием, чтобы цветы остались свежими.

– Не подскажете, где ближайший цветочный магазин? – поинтересовался Иван у прохожего.

Покупать, конечно, лучше перед свиданием, но узнать, где покупать, как и режим работы, следовало заранее.

– Ближайший? – Прохожий улыбнулся. – Магазин?! Молодой человек, вы из Москвы?

– Я из деревни.

– Тихомировск – не столица, у нас цветами торгуют по утрам на рынке и в единственном павильончике в центре. Пройдите два квартала в сторону храма и сверните направо.

На перекрестке горел красный сигнал светофора, Иван остановился. Позади встал еще кто-то. Этот кто-то встал за спиной слишком близко, отчего былые навыки заставили напрячься, как перед боем, и, чтобы чувствовать себя спокойно, Иван сделал шаг в сторону. Сдвигаясь, он оглянулся назад. На него с вызовом пялился крупный парень, спортивный, в кожаной куртке и сдвинутой на лоб кепке. Типаж – дворовая шпана. Руки свободно висели по швам, на губах застыла специально скроенная улыбочка:

– Закурить есть?

– Не курю.

Иван отвернулся.

– Эй ты, вонь подноготная, не вороти рыло, когда с тобой люди разговаривают.

Очень хотелось ответить по-мужски, чтобы расставить нужные точки раз и навсегда.

Иван сдержался. Два года условно. А он только что встретил любовь.

Брань продолжала изливаться грязным потоком, переходя все границы. Она касалась лично Ивана, его матери и даже Родины, вырастившей и непонятно как носившей на себе такого урода.

Перекресток. По углам расположены магазины, у них, наверняка, есть видеонаблюдение, вероятнее всего – перекрестное. Что покажут камеры, если ответить не словом, а делом?

Отвечать нельзя даже словом, слова потянут за собой поступки.

Когда в череде оскорблений, где с каждой фразой градус повышался, возникла пауза, Иван вновь резко обернулся. Парень отшатнулся от вскинутой руки, его собственные руки дернулись для защиты и усилием воли опустились обратно. Парень не хотел драться. Он собирался вывести Ивана из себя и быть избитым, это стало ясно, как Божий день.

Иван тоже не собирался драться, поднятой рукой он размашисто перекрестил обидчика:

– Я прощаю тебя. Иди с миром.

Загорелся зеленый свет, Иван шагнул на проезжую часть. Парень остался на тротуаре.

Перейдя улицу, Иван оглянулся, на перекрестке никого не было. Опасная ситуация разрешилась удачно, но была ли она последней? Интуиция подсказывала, что истинное веселье только начиналось.

Найдя цветочный павильон и убедившись, что тот работает без перерывов и допоздна, до дома Даброго Иван добрался без проблем, больше никто не просил закурить, не оскорблял и не подначивал другими способами.

Открыв дверь ключом, Иван застыл на пороге. В квартире играла музыка. Дабрый вернулся раньше обещанного срока? Судя по всему, у него что-то случилось: томная мелодия из колонок звала утонуть в печали по несбывшемуся или броситься в объятия первой встречной. На кухне, наверняка, открыта бутылка вина, а в глазах никогда не унывавшего друга плещется тоска одиночества. Приехавшие навестить друзья – это одно, а холодная постель – совсем другое. Иван знал по себе. В последнее время настроение включить такую музыку и забыться в ней накатывало все чаще.

Звук захлопнутой двери растаял в громе из колонок. В прихожей Иван скинул ботинки, и в момент, когда нащупанный в темноте выключатель заставил светильник вспыхнуть, вдоль проема, который вел в комнату, проплыло видение: слева направо прокружилась сногсшибательная блондинка в мужской рубашке с раскинутыми руками и запрокинутой, словно в трансе, головой. Длинные волосы развевались, глаза были блаженно закрыты. Девушка медленно танцевала в одиночку, не замечая происходящего вокруг, из одежды на ней была только рубашка, и рубашка была расстегнута. Гипнотический ритм кружил гостью, чарующая мелодия вбирала в себя до сладкой дрожи и не отпускала из лап забытья. Выглядело красиво настолько, что хотелось присоединиться.

Странно, но, похоже, девушка отдыхала одна, иначе Дабрый танцевал бы с ней или, например, сидел на диване с чем-нибудь согревающим в руке. Хотя, возможно, он сейчас в ванной или на кухне. А если девушка находится здесь одна – кому Дабрый мог доверить ключи?

Бывшая жена?

Бывшая жена Даброго – сестра Маши. Дабрый говорил, что они погодки, и Маша – младшая. Незнакомка на эту роль годилась частично. Длинные золотистые волосы были похожи, а фигура выигрывала у Маши в чисто мужском понимании: грудь раскачивалась под умопомрачительным весом при соответствующем весу убийственном для мужского взгляда объеме, тыл тоже превосходил сдобностью, а тонкой талии позавидовали бы песочные часы. А главное – девушка была моложе Маши. То есть, на роль старшей сестры – бывшей супруги Даброго – она не подходила, если, конечно, глаза не обманывали. С некоторых пор Иван научился доверять глазам, иначе вернулся бы со службы не в полном комплекте или вовсе не выжил.

У друга намечается свидание. Лучше уйти.

Не удалось сделать даже шага назад. Незнакомка заметила постороннего. Взвизг, запахивание рубашки, оторопелый взгляд темных пронзительных глаз:

– Ты кто?!

– Иван, друг Дмитрия. А ты?

Обратиться к молоденькой полураздетой девице на вы не дало что-то глубинное, хотя после армии Иван всех незнакомых называл строго на вы.

– Нина. Очень приятно. – Девушка с интересом разглядывала Ивана. – Я не знала, что у него есть такой друг. Если бы знала… – Она сделала шаг навстречу и заглянула в глаза – чуть снизу, с высоты небольшого роста, макушкой едва дотягивая Ивану до носа. – Думаешь, я подружка Димы? Увы, нет. Когда-то – да, но мне хотелось чего-то большого и светлого, а Димочке хотелось всего и сразу. И всех. – Нина вздохнула. – У тебя возникает резонный вопрос – почему же я тут? Ответ прост и безобразен. От безысходности. Мы с Димочкой давно расстались, но насколько мне известно, он никого не нашел, и я никого не нашла, а тут такая тоска накатила…

– Дабрый придет нескоро.