Синдром Деточкина

Один из двоих пришедших был мне известен. Василий Дмитриевич – следователь, он частенько снабжал моих ребят информацией, которая «не для общего пользования». Василий Дмитриевич пожал мою протянутую руку и указал на спутника:

– Громынин Сергей Сергеевич, мой давний друг. Человек бизнеса, к представляемым мной структурам отношения не имеет.

– Алекс, – представился я, пожимая еще одну ладонь, небольшую, но жесткую.

– Сергей.

– Проходите.

Они прошли внутрь переговорной. Сели. Василий Дмитриевич прокашлялся:

– Алекс… В качестве ответной услуги… Я же никогда тебе не отказываю…

– Какой разговор! – прервал я его мучения. – Пришли именно ко мне – значит, знаете, как я работаю. Если в произошедшем обнаружится вина клиента – я выберу не покой клиента, а справедливость, и конечный результат вмешательства может оказаться даже хуже, чем был до обращения ко мне.

Громынин кивнул.

– И еще, пока не начали, – добавил я. – В полицию со своим вопросом уже обращались?

– Три месяца назад.

– Результат?

– Нулевой.

– Понял. Слушаю.

– Все просто, – сказал Сергей Сергеевич, бизнесмен не самого высокого полета, судя по связям не выше Василия Дмитриевича и костюму от китайских умельцев. – У меня угнали машину. Три месяца назад. Перехватили на въезде в гараж, стукнули по голове и уехали.

– С этим могли бы просто позвонить. – Я взглянул на часы, прикинул путь, который предстояло проделать для выполнения задания шефа, отсчитал себе две минуты и принялся за дело. – Назовите марку, модель, год выпуска, цвет, идентификационный номер.

На стол лег подготовленный листок-распечатка. Я открыл на планшете базу данных автоинспекции, ввел данные и запустил одну хитрую программку. Программа была простейшей, как табуретка.

– Вот адрес, – выданный результат отправился в принтер на печать, – по которому с вероятностью в девяносто девять целых девяносто девять сотых процента теперь зарегистрирована ваша машина. В соседней области. Съездите, посмотрите. Если царапины или какие-то другие особенности подтвердят, что автомобиль именно тот самый, будем действовать дальше. Полиция не поможет, у вас просто не примут заявления. Новый хозяин, возможно, вполне законопослушен и понятия не имеет о криминальном прошлом приобретенного имущества.

Василий Дмитриевич улыбался. Он никогда не знал, что я сделаю, чтобы помочь человеку, но в эффективности помощи не сомневался.

Держа в руках распечатанный адрес, Сергей Сергеевич не верил глазам. Мои пассы над электронным помощником произвели неизгладимое и необъяснимое логикой впечатление, а меня самого приняли за волшебника или экстрасенса. Или, в крайнем случае, за величайшего хакера.

– Ничего сложного, – объяснил я. – Среди зарегистрированных в последнее время автомобилей этой марки компьютер выбрал те, ВИН-коды которых почти совпадают с вашим. Например, цифра один стала четверкой, тройка – восьмеркой. Вываривать идентификационный номер целиком, чтобы заменить другим, долго и муторно, и угонщики стараются не заморачиваться. Намного проще добавить к одной цифирке пару штрихов.

– И вы так просто выяснили…

– Не так просто. Большинство угнанных машин находят уже на этом этапе, но в вашем случае ответ был отрицательный. Тогда компьютер проверил регистрацию машин этой марки с номерами кузова, которые в базе данных производителя отсутствуют либо присвоены другой модели, другому цвету или выпущенному не в указанном году. И вот тогда ваша потеря нашлась.

– Действительно, просто, – хмыкнул следователь.

– Но данные немецкого автогиганта… разве они в свободном доступе? – удивился Сергей Сергеевич.

– Вы удивитесь, но да. Сделать такую проверку может любой, у кого есть доступ к гаишной базе данных.

– Кроме самих гаишников.

– Почему-то да. – Еще один взгляд на часы заставил меня поторопиться: отведенные две минуты были на исходе. – Простите, спешу.

– Спасибо! – Вскочивший Сергей Сергеевич стал трясти мою руку.

– Еще не за что. Удостоверьтесь, что это именно ваша машина, тогда найдем тех, кто перепродал, а через них выйдем на перебивщиков номеров и угонщиков. Мы поработаем с ними, уговорим больше так не поступать, потому что это плохо, и раскаявшиеся грешники принесут компенсацию. Вот тогда сможете поблагодарить.

Передав воодушевленных гостей охране, я бросился вниз.

5

Дорога заняла минуты, гораздо больше времени ушло на оформление пропуска, согласование и проверку на тему, можно ли допустить такую птицу непонятной породы пред светлы очи с а м о г о.

Секретарь – обыденно-стандартная в таких случаях крашеная блондинка с выпирающими сверху и снизу мощными якорями, которыми крепко держалась за это место – угодливо улыбнулась: ей сообщили уровень гостя. Дверь передо мной распахнулась, и, миновав чистилище, я оказался в райских кущах истинного народовластия.

Долгопуров Евгений Вениаминович, обрюзгший, с жирной родинкой над правой бровью, в непомерно-дорогом костюме (увы, теперь и я разбираюсь) и с «Брегетом» на запястье (уж, поверьте, не с ближайшей барахолки), бросил карикатурному гориллообразному охраннику:

– Мить, погуляй пока, – и, далее, уже мне: – Алекс, если не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь.

Уважительно отворивший передо мной двери охранник пождал, пока я войду, и старательно прикрыл дверь с другой стороны.

– В чем проблема? – спросил я, не обращая внимания на жестом предложенное кресло. Задерживаться я не собирался.

Долгопуров пошевелил губами и растянуто-хрипло выдал:

– Шантаж.

При его достатке и положении – логично. Райские облачка благополучия разлетелись рваными ошметками, солнце уверенности и значительности сорвалось с крючка и рухнуло к ногам незадачливого декоратора. Реальность прорвалась сквозь дым старательно насаждавшегося миража. Ибо – нефиг. На каждую силу всегда найдется другая сила.

– Почему обратились к нам, а не в полицию?

Брови Евгения Вениаминовича собрались в кучку, веки чуточку опустились:

– Не хочу поднимать шум.

– Понятно. Рассказывайте.

Он дважды качнулся в мягком кожаном кресле в разные стороны, чтобы удобнее расположить телеса, и вздохнул:

– Девчонка. Семнадцать лет. – Вызвавший колыхание щек резкий кивок указал на листок с адресом и общими сведениями. – Ее мамаша требует миллион, иначе – суд.

У меня все упало. Раскалилось. Запылало.

Почему Борисыч поручил э т о мне?