Разведка по-еврейски: секретные материалы побед и поражений

В 1957 году в коридорах психбольницы появились двое представительных мужчин в синих костюмах. Самуэля по их просьбе доставили в кабинет главврача и оставили наедине с гостями. Разговор в кабинете был прямой и короткий: двое сотрудников службы безопасности Румынии «Секуриате» предложили Франчеку Самуэлю помочь выбраться из психбольницы. Но при одном условии: если он согласится направиться в качестве агента этой спецслужбы в Израиль, а затем и в США. И, думается, Самуэль принял данное предложение с радостью и сразу, не раздумывая: выбор-то у него был, в сущности, невелик…

Затем была напряженная учеба в разведшколе, после чего Франчеку Самуэлю объяснили, что основным местом его работы в качестве шпиона должен стать такой оплот мирового империализма, как Соединенные Штаты Америки. Именно в США он должен будет любой ценой проникнуть в госструктуры и добыть ценную информацию для социалистического лагеря. Однако, чтобы не возбуждать подозрений и сделать его легенду как можно более достоверной, он вместе с семьей сначала репатриируется в Израиль на основе Закона о возвращении, поживет там лет пять-шесть и затем – на совершенно легальных основаниях, в качестве разочаровавшегося в исторической родине репатрианта – переберется в США. Но и в Израиле он тоже должен не терять время зря, а исправно поставлять добываемую им информацию через человека, который сам выйдет с ним на связь.В конце 1959 года Франчеку Самуэлю было присвоено звание полковника, и он обратился в Сохнут[29 - Сохнут (полное навание – «Сохнут йегуди», буквально – «Еврейское Агентство») – одна из самых крупных международных еврейских организаций, осуществляющая связь между евреями Эрец-Исраэль и стран рассеяния в деле развития и заселения исторической родины еврейского народа.] с просьбой разрешить ему репатриироваться в Израиль и заодно попросил ускорить оформление всех документов в связи с тем, что он является жертвой «румынского сталинизма» и опасается новых репрессий. Однако разрешение на выезд было получено семьей Самуэль лишь летом 1961 года, после чего Франчек и Барбара с двумя детьми выехали в Вену.

И здесь, на австрийской земле, как расскажет потом Франчек Самуэль на допросе, его впервые начала мучить еврейская совесть. Да, его давно уже почти ничего не связывало с еврейским народом. Да, его жена не была еврейкой и, соответственно, его дети по еврейским религиозным законам тоже не были евреями, но все-таки какие-то сантименты по отношению к евреям у него остались. И если он готов был со всем пылом души работать против США, то при этом ему вовсе не хотелось шпионить против Израиля и наносить ущерб безопасности еврейского государства. А потому Самуэль стал подумывать о том, как из Вены напрямую добраться до США или, по меньшей мере, до какой-нибудь страны Латинской Америки и приехать в гости к Дяде Сэму уже оттуда, а не из Израиля. Начальство Самуэля в Бухаресте одобрило этот план, но тут в ход событий вмешались бдительные сотрудники Сохнута. Их совсем не устраивало создание прецедента, по которому румынские евреи с помощью Сохнута выбирались из своей страны, а затем ехали бы в Штаты или куда-то еще. И потому семья Самуэлей под надзором сотрудников Сохнута была сначала переправлена из Вены в Рим, а оттуда – в Израиль.

Так в 1961 году семья Самуэлей оказалась в одном из израильских кибуцев и начала обустраиваться на новом месте. Однако тогда же один из новых репатриантов из Румынии сообщил ШАБАКу, что располагает информацией о том, что не так давно «Секуриате» заслала в Израиль своего шпиона. Среди тех, кого в Восточноевропейском отделе ШАБАКа «пометили» в качестве потенциального шпиона, был и Франчек Самуэль. Один из сотрудников этого отдела направился к секретарю кибуца, в котором поселилась семья Самуэлей, и попросил его «приглядеть» за новенькими. Секретарь кибуца по простоте душевной спросил Франчека Самуэля, не знает ли тот, почему к нему привязался ШАБАК, и это, несомненно, насторожило последнего. Да и к тому же заниматься разведдеятельностью в кибуце, где большая часть твоей жизни проходит на виду у всех остальных членов коммуны, было практически невозможно.

Вскоре семья Самуэлей покинула кибуц и переехала в Хайфу, обосновавшись в квартале Неве-Шаанан, в расположенном на холме обычном трехэтажном доме. Франчек Самуэль стал работать электриком, и в целом он и его семья вели жизнь, ничем не отличающуюся от жизни сотен тысяч других израильских обывателей.

Однако стремительный отъезд супругов Самуэлей из кибуца лишь усилил подозрения сотрудников ШАБАКа, и за Франчеком было решено установить постоянное наблюдение.

И вот тут до них начало доходить, что они имеют дело с настоящим профессионалом: обнаружив ведущуюся за ним слежку, Франчек Самуэль начал развлекаться, то и дело водя за нос своих преследователей. Он мог заставить их в течение нескольких часов следовать за собой по городу, продираясь сквозь толпу и попадая в различные неприятные ситуации, а мог, выйдя из дома… внезапно исчезнуть, словно провалиться сквозь землю, и тогда оперативникам не оставалось ничего другого, как докладывать начальству о том, что они «потеряли объект». Очевидно, Франчек Самуэль еще в юности, будучи членом находившейся на нелегальном положении компартии, приобрел немалый опыт в том, как следует отрываться от слежки, и теперь вовсю использовал его в Израиле.

Но все это лишь еще больше распаляло тогдашнего главу Восточноевропейского отдела ШАБАКа Нира Баруха. И хотя никаких доказательств того, что ставший Эфраимом Франчек Самуэль работает на иностранную разведку, не было, Нир велел двум сотрудникам ШАБАКа арендовать квартиру, расположенную на одной лестничной площадке с квартирой Самуэлей, и поселиться в ней под видом студентов Техниона. У обоих «студентов» вскоре установились приятельские отношения с соседями и двумя их детьми, что облегчало наблюдение за «объектом».

Но и тщательный осмотр квартиры Самуэлей, когда никого из ее законных обитателей не было дома, тоже ничего не дал: ничто в их жилище не говорило том, что ее хозяин занимается шпионажем. Разве что стоявший в комнате радиоприемник был очень уж дорогим и способным принимать передачи со всего мира. Но и это тоже ничего не значило, такие радиоприемники имелись во многих семьях, а новые репатрианты обычно с их помощью ловили радиостанции, вещавшие на родном для них языке, чтобы послушать любимые с детства песни и мелодии. После того как осмотр квартиры Самуэлей ничего не дал, один из их новых соседей – молодой сотрудник ШАБАКа Моше Лин – решил посоветоваться с коллегами из Технического отдела своей организации, и те предположили, что Самуэль может принимать шифрованные радиограммы с помощью установленного внутри радиоприемника осциллятора.

На следующий день Лин снова осмотрел квартиру Самуэлей – на этот раз вместе с парнями из Технического отдела – и они действительно обнаружили осциллятор, после чего в арендуемой ШАБАКом смежной квартире был установлен точно такой же радиоприемник с точно таким же осциллятором. Еще несколько дней ушло на то, чтобы убедиться, что Франчек Самуэль и в самом деле регулярно принимает шифрованные радиограммы из Бухареста, установить время приема этих радиограмм и расшифровать их.

Нир Барух решил арестовать Франчека и Барбару Самуэль в один из январских дней 1965 года в два часа ночи – в то самое время, когда они будут принимать очередную шифрограмму из Бухареста. В час ночи после бурной любовной игры супруг включил радиоприемник и стал аккуратно записывать передаваемое ему сообщение, не подозревая, что тем же самым занимаются сейчас и живущие за стенкой его «добрые соседи». В два часа ночи группа сотрудников ШАБАКа во главе с Ниром Барухом вышла из квартиры, чтобы позвонить в дверь Барбары и Франчека Самуэлей, а Моше Лин перелез через балкон и, открыв его дверь, проник в детскую.

– Что ты здесь делаешь? – спросил его проснувшийся Иоганн.

– Спи. Я скажу тебе об этом позже! – ответил ему Лин.

Открыв изнутри дверь своим коллегам, Лин постучал в дверь спальни Барбары и Франчека.

– Откройте, ШАБАК! – сказал он, и это было ошибкой: супруги Самуэль не только не подумали выполнить это их указание, но и попытались забаррикадироваться в комнате. Поняв, что ему не остается ничего, кроме как взломать дверь, Лин отошел в другой конец коридора и с разбегу вломился в супружескую спальню Самуэлей, а вслед за ним в нее вошли и другие сотрудники ШАБАКа. Франчек и Барбара, оба совершенно обнаженные, сидели на кровати и торопливо сжигали какие-то бумаги на обогревавшей комнату керосиновой печке.

Лин вырвал один из документов из рук Барбары Самуэль, а когда та бросилась на него с кулаками, силой усадил ее на кровать и велел что-нибудь на себя набросить. Дальше начался обыск, в ходе которого, разумеется, вспарывались одеяла и подушки.

– Ты еще заплатишь за нанесенный мне ущерб! – пригрозила Моше Лину Барбара Самуэль.

– Вы тоже заплатите за тот ущерб, который нанесли моей стране! – спокойно ответил ей Лин.

Нир Барух рассчитывал на то, что внезапность ареста и вызванный этим шок заставит и Франчека Самуэля, и его половину говорить правду, но он ошибся: Франчек Самуэль настаивал на своей невиновности и успешно тянул время. То самое время, которое необходимо профессионалу для того, чтобы окончательно успокоиться и продумать наилучшую версию собственной защиты.

Уже под утро полицейские увели Барбару и Франчека Самуэль в СИЗО, чтобы затем продолжить их допрос в кабинете следователя.

– Почему вы арестовали моих родителей? – спросил 15-летний Иоганн у оставшихся в квартире Нира Баруха и Моше Лина.

– Потому что твой папа шпионил против Израиля, – ответил ему Нир.

– Это неправда! – вскинулся подросток. – Мой отец любит Израиль, он не мог сделать ему ничего плохого…

– И тем не менее, – пожал плечами Барух. – Только никому не рассказывай о том, что тут произошло, ладно? И сестренке скажи, чтобы держала язык за зубами… Затем он набрал номер телефона центрального офиса ШАБАКа, попросил, чтобы прислали какую-нибудь сотрудницу присмотреть за детьми, и, оставив на полке пачку денег на покупку продуктов, вышел из квартиры.

Барбару Самуэль выпустили из-под ареста спустя два дня: как и ее муж, она настаивала на том, что знать ничего не знала о шпионской деятельности Франчека. И хотя было понятно, что она лжет, никаких доказательств ее причастности к шпионажу против Израиля добыть так и не удалось. Несколько позже для того, чтобы добыть такие доказательства, к Барбаре Самуэль был заслан агент ШАБАКа, представившийся сотрудником румынского посольства. У этого агента был с собой передатчик, напрямую транслировавший все его разговоры в комнату, где сидели Нир Барух и его сотрудники. Однако Барбара Самуэль завела гостя в ванную, открыла в ней все краны, и в результате Ниру Баруху и его команде не осталось ничего другого, кроме как, скрипя зубами, слушать шум текущей воды.

Выгородив жену, Франчек Самуэль тем временем начал давать какие-то показания. В частности, он рассказал, как был завербован в шпионы, как не очень хотел ехать в Израиль и как не очень охотно выполнял – если вообще выполнял – поступавшие из Бухареста указания. При этом он сообщил, что связывался с резидентом румынской разведки в Израиле через связного, который должен быть одет в куртку определенного цвета и назвать резиденту пароль. В ШАБАКе решили немедленно воспользоваться признанием Самуэля и в качестве связного направили к резиденту одного из своих сотрудников.

Вскоре в условленном месте – возле одного из тель-авивских кинотеатров – к нему действительно подошел один из высокопоставленных сотрудников посольства Румынии в Израиле. Приняв отчет Самуэля, румынский дипломат заплатил связному деньги и поспешил ретироваться. Второй раз он на связь не вышел, и ШАБАКу стало ясно, что Франчек Самуэль сказал им далеко не все: видимо, прощаясь, связной должен был произнести фразу, которая свидетельствовала бы, что у Самуэля все в порядке. Так как во время встречи у кинотеатра эта фраза сказана не была, в посольстве Румынии, а вскоре, само собой, и в Бухаресте стало ясно, что Самуэль провален (Барбара не могла передать такое сообщение, так как за ней тщательно следили).

На суде, который проходил за закрытыми дверями зимой 1965 года, Франчек Самуэль продолжал настаивать на том, что он не владел никакими государственными секретами, не состоял на государственной службе и выполнял данные ему поручения без особого рвения, так что по определению не мог нанести существенного вреда безопасности Государства Израиль. И судья в целом с ним согласился, добавив, что Эфраим Самуэль является, по всей видимости, «самым ленивым шпионом в мире».

23 марта 1965 года суд признал Франчека Самуэля виновным в контактах с разведслужбой недружественной страны и приговорил его к шести годам тюремного заключения.

Но в этом же году, как известно, новым генеральным секретарем ЦК компартии Румынии стал Николае Чаушеску, активизировавший связи с Израилем и согласившийся разрешить румынским евреям выезжать в Израиль, но на определенных условиях.

Условий, нужно заметить, было немало. Во-первых, за каждого выезжавшего из Румынии еврея правительство Израиля должно было выплатить 4000 долларов (всего до 1990 года Израиль выплатил Румынии по этой статье 600 млн долларов). Во-вторых, Израиль должен был помочь Румынии с закупкой оружия и раздобыть для нее технологию производства нескольких видов немецкой боевой техники. Было еще и в-третьих, в-четвертых и т. д. В число этих условий входило и освобождение из тюрьмы и возвращение в Румынию давнего друга Чаушеску Франчека Самуэля и его семьи.

Таким образом, Франчек Самуэль провел в тюрьме всего несколько месяцев.

О том, что произошло с супругами Самуэлями и их детьми дальше, неизвестно.

Точнее, неизвестно, что произошло с Франчеком, Барбарой и их дочерью Екатериной. Сын же Франчека Самуэля Иоганн остался в Израиле, отслужил (с разрешения ШАБАКа) в израильской армии, получил офицерское звание, а затем прошел гиюр и сменил имя. О том, как зовут этого уже немолодого человека сегодня и где именно он проживает, ШАБАК сообщить отказался…

Завершая эту историю, остается добавить, что арест Франчека Самуэля, вне сомнения, не был напрасным: он помог выявить резидента румынской разведки в Израиле, которого вскоре после этого «попросили» покинуть еврейское государство, не дожидаясь, пока тот будет объявлен персоной нон грата…

1972.

Провал резидента

– Да, похоже, это именно русский, а не ирландский акцент, – сказал офицер ШАБАКа, выключая магнитофон.

– Значит, все-таки Брендт-Молет, – кивнул головой начальник Восточноевропейского отдела Рами Швили. – Что ж, пока просто не спускайте с него глаз, а недельки через две, когда появятся достаточные доказательства, будем брать…

Сообщение о том, что среди прибывающих 15 декабря 1972 года пассажиров авиарейса Никозия-Тель-Авив находится резидент советской разведки, поступило в ШАБАК за несколько дней до того. Но понадобилось еще двое суток после прибытия самолета, чтобы составить из числа его пассажиров список подозреваемых, установить за ними постоянное наблюдение и прослушать их телефонные разговоры. В конце концов все сошлось на том, что этим резидентом является ирландский бизнесмен Карл Брендт-Молет. Официально он представился уроженцем Австрии, переехавшим в Ирландию и открывшим там небольшое страховое агентство. В Израиль, если верить заполненной им в аэропорту Бен-Гурион анкете, его привели как деловые интересы, так и желание побывать на Святой земле. Как выяснилось чуть позже, «деловые интересы» господина Брендта заключались в создании агентурной сети для КГБ путем вербовки членов израильской компартии и новых репатриантов из числа бывших граждан СССР. Эту миссию он в итоге успешно провалил.

* * *

Легенда, по которой сотрудник так называемого отдела нелегальной разведки КГБ Юрий Линев прибыл в Израиль, была отработана до мелочей. До того успевший несколько лет проработать в различных странах Запада подполковник Линев и в самом деле был одновременно Карлом Брендтом-Молетом – гражданином Австрии и владельцем страхового агентства в Ирландии. Документы подполковника были в полном порядке, а небольшой акцент, с которым он говорил на английском, вполне мог быть списан на его немецкие корни. То, что Линев остановился в респектабельном тель-авивском отеле «Гранд-Бич» и арендовал автомобиль на месяц вперед, свидетельствовало о том, что он действительно преуспевает в своем бизнесе. Вдобавок ко всему вместе с господином Брендтом прибыл его личный шофер – 20-летний англичанин Джон Герграйб.

Поначалу Герграйб был заподозрен в качестве напарника Линева, однако вскоре выяснилось, что молодой человек, водитель грузовика по профессии, просто решил поездить по свету и познакомился с Карлом Брендтом-Молетом в Никозии совершенно случайно. Когда «австриец» предложил Джону отправиться с ним в Израиль в качестве его личного водителя с оплатой дорожных расходов, питания и выдачей карманных денег, тот с радостью согласился. И в течение недели мотался с Карлом Брендтом-Молетом по всему Израилю, наслаждаясь то обозрением видов Иерусалима, то дивными пейзажами Рош ха-Никры, то колоритными улочками Цфата…

Тем временем Карл Брендт-Молет пытался, говоря языком разведчиков, «разбудить» завербованных накануне своего отъезда из СССР в Израиль «спящих» агентов. Но получалось у него это плохо: большинство из бывших советских евреев, которые в Москве вроде бы охотно шли на сотрудничество, наотрез отказывались «просыпаться» и начинать поставлять требуемую от них информацию. А между тем после разрыва дипотношений между Израилем и СССР в 1967 году информацию об Израиле КГБ мог получать только с помощью подобных агентов. В конце концов Карлу Брендту вроде бы повезло: трое из тех, с кем он встретился в Израиле, похоже, согласились на сотрудничество и даже предоставили кое-какую полезную информацию.

Но к этому времени Брендт-Линев уже знал, что израильские спецслужбы висят у него на хвосте. Он был слишком опытным разведчиком, чтобы не заметить слежку. Отпустив Джона Греграйба и дав ему денег на дорогу, Брендт переехал в фешенебельную герцлийскую гостиницу «Аркадия», очевидно, разгадав демарш израильских контрразведчиков, занявших смежный номер в «Гранд-Бич» и получивших таким образом возможность следить за каждым его шагом. При этом Брендт продолжал ездить по всему Израилю, несколько раз успешно отрываясь от агентов ШАБАКа и заставляя их немало понервничать.

«Пасти» его становилось все труднее, опасность того, что он вот-вот беспрепятственно покинет страну, с каждым днем увеличивалась, и хотя доказательств его шпионской деятельности было собрано относительно немного, руководство Общей службы безопасности решило запросить у премьер-министра Голды Меир[30 - Голда Меир (Мабович, 1898—1978) – 4-й премьер-министр Израиля (с 17 марта 1969 по 1974 г.). В 1973 году ушла в отставку, взяв на себя ответственность за неудачи Израиля в Войне Судного дня 1973 года.] разрешения на его арест. Однако как раз в тот день, когда глава ШАБАКа Йосеф Хармелин[31 - 31. Йосеф Хармелин (р. в 1923 г.) – один из видных деятелей ШАБАКа, глава этой службы в …] написал на имя Голды Меир соответствующую просьбу, премьер отправилась за рубеж. Оставшийся же ее замещать Игаль Алон[32 - 32. Игаль Алон (Пайкович, 1918-1980) – государственный и военный деятель Израиля. Занимал пост заместителя премьер-министра, министра просвещения и культуры, министра иностранных дел.] наотрез отказался дать «добро» на арест гражданина Австрии с безупречными документами: Алон опасался, что это может испортить и без того натянутые в тот момент отношения Израиля с этой страной. В отличие от Игаля Алона, Голда Меир не колебалась – вернувшись, она выслушала пятиминутный доклад Хармелина, после чего поставила свою подпись на протянутом начальником ШАБАКа листе.

Арестовать Карла Брендта-Молета было решено как можно тише, но перед этим Хармелин решил попытаться его «расколоть» – на основе своих, весьма примитивных представлениях о русских. По указанию Хармелина в номер к Брендту постучал сотрудник ШАБАКа и, держа в руках бутылку водки и банку черной икры, предложил ему выпить «как русский с русским». То, что это был чрезвычайно глупый, примитивный, ошибочный ход, Хармелин понял уже через несколько минут и отдал указание немедленно войти в номер Брендта-Молета и арестовать его. Однако когда сотрудница ШАБАКа под видом горничной постучала в дверь номера, а вслед за ней в него ввалилось еще несколько офицеров организации, было уже поздно: поняв, что произошло, Карл Брендт начал стремительно уничтожать имевшиеся у него бумаги, разрывая их на клочки и спуская в унитаз.

Именно в туалете его и застали сотрудники ШАБАКа, но застали слишком поздно: к этому времени «объект» уже успел уничтожить почти все компрометировавшие его документы, и прежде всего – данные о завербованных им агентах.

Теперь возможность продлить арест Брендта зависела исключительно от того, удастся ли вытянуть из него на первом допросе хотя бы тень признания того, что он является советским разведчиком. И ведение допроса было решено поручить молодому, совсем недавно поступившему на службу в ШАБАК Йосефу Гиноссару[33 - Судьбе и личности Йоси Гиноссара посвящена отдельная глава в третьей части книги.].

У него, безусловно, не было необходимого опыта подобных допросов, но зато он лучше других сотрудников знал русский язык – и данный фактор оказался решающим.