Малокрюковские бастионы

Малокрюковские бастионы
Пётр Петрович Африкантов

В повести рассказывается про тимуровский отряд, действовавший в деревне в шестидесятые годы прошлого столетия. В этот отряд входил и автор. Мальчишки и девчонки отряда мечтали жить при коммунизме и всячески старались его приблизить, помогая взрослым и колхозу. Дети не только помогали старикам и взрослым, но и боролись с негативными явлениями в жизни сельчан: воровством, пьянством и так далее. Большинство описанных в произведении эпизодов взято из деятельности отряда. Повесть написана увлекательно и с юмором. Прочтение её полезно как детям, так и взрослым. Книга дополнена рассказами о деревне шестидесятых годов и одним эссе.

Пётр Африкантов

Малокрюковские бастионы

Предисловие к повести

Ребята! Эту повесть я написал для вас почти 40 лет назад. Так уж получилось, что она потерялась и не была опубликована. Это произведение о моём детстве. Жил я тогда в огромной стране под названием СССР. В СССР собственных заводов, фабрик и кафе ни у кого не было. Всё было общенародное.

Я жил в деревне Малая Крюковка Татищевского района Саратовской области. У нас в колхозе были общие трактора и машины, общий скотный двор, общие посевы на полях и так далее. В деревне имелась школа и в ней учились такие же, как и вы, мальчишки и девчонки. У них не было компьютеров, мобильных телефонов, не говоря про смартфоны. Вы подумали о том, что детям в то время в деревне жилось скучно? Это не так. У нас были свои развлечения, заботы и свои тайны. Вот об одной из этих тайн, связанной с тимуровским движением в нашей деревне я и расскажу в этой книжке, а ты рассудишь – скучно нам было тогда или нет?

Тимуровское движение в стране возникло после выхода повести Аркадия Гайдара «Тимур и его команда». В повести рассказывается, как подростки помогают пожилым людям по хозяйству и борются с хулиганами. Эту книгу зачитывали до дыр разные поколения детей. Разумеется, прочитав книгу, мы, школьники, стали подрожать гайдаровским героям: носили старикам воду, кололи дрова, чистили дорожки и так далее. Главный недостаток спонтанного тимуровского движения в нашей деревне заключался в том, что оно не было застраховано от наших неправильных действий, которые, иногда, выходили за рамки дозволенного. Об этом мы тогда много спорили, иногда до хрипоты, доказывая правомерность тех или иных, своих же, поступков. У ребят для принятия правильных решений просто не хватало знаний и жизненного опыта, зато энтузиазма было – хоть отбавляй. На этом, нашем энтузиазме, выдумке и бьющей через край энергии всё и держалось.

А ещё, мы умели мечтать. Красивая мечта о будущем была главной созидающей силой в наших юных сердцах. Мы мечтали о коммунизме и верили в то, что он скоро в нашей стране наступит, ведь об этом было заявлено высшим руководством СССР и мы хотели новой общности соответствовать. Наша тайная организация подростков «Снежная крепость» была нацелена на то, чтобы приблизить светлое будущее, то есть сделать себя и жителей своей деревни лучше. Согласитесь, у вас, современных подростков, таких возвышенных, стратегических идей пока нет.

Почти все, описанные в повести эпизоды, взяты из нашей ребячьей деятельности. Скажу по секрету. После того, как рукопись нашлась, я сам с большим интересом и волнением прочитывал пожелтевший от времени текст. Белой бумаги в то время у меня не было, и я печатал повесть на листах из ученической тетради в клеточку. Читать и перелистывать страницы повести о своём детстве было так трогательно.

Деревенский колорит

Это событие произошло в деревне Малая Крюковка в январе 1965 года. Не было никаких случаев и на тебе. Проишествие это было столь необычное, что большенство жителей деревни только качали головами, скребли затылки и пожимали плечами, не зная, что на сей счёт сказать. А дело происходило вот как. Пошла Люба Свирина за водой в колодец. Всё было как обычно, взяла коромысло, два ведра, одела подшитые валенки и к колодцу. У колодца за водой образовалась очередь. Кто разговаривает, кто воду наливает, кто налил воду, но всё равно не уходит. Где поговоришь зимой, как ни у колодца. Говорили, говорили всё-ничего, только бац – у Любы Свириной валенки к наледи у колодца примёрзли. Любе надо уже домой идти, а ноги с места никак не сдвинет. Смех, шутки, советы. Побежали за Василь Васильичем, что рядом живёт, чтоб Любины валенки топором вырубил, а его дома нет. Одним словом, принесли Любе другие валенки, она ушла домой, а валенки примороженные у колодца остались. Им следовало дожидаться Василь Василича с топором. Только это событие назвать неординарным никак нельзя. Валенки примёрзли – так они и раньше примерзали у говорливых баб. А вот дальше, что было – это уже событие.

Вечером того же дня бабка Агафья утверждала, что она видела, как Василь Василичев топор, сам, без хозяина, перепрыгнул через калитку и по тропинке среди сугробов пошёл к колодцу. Как топор рубил лёд около валенок бабка Агафья не видела, а звуки ударов топором, слышала. А через некоторое время она увидела, как от колодца в сторону дома Любы Свиреной побежали самостоятельно валенки, а к дому Василь Василича проковылял железноголовый топор.

В это сложно поверить, однако, наутро Любины валенки, как ни в чём не бывало, стояли у неё на крыльце, а Василь Василичев топор, торчал как обычно в чурбаке для колки поленьев. Возможно, бабка Агафья что-то недосмотрела, недопоняла, только это уже мало кого интересовало. По деревне поползли слухи. Ну, а вы сами знаете, если по деревне пополз слух, то, значит, так оно и было и по-другому быть никак и не могло.

Вот с этого места, мой юный читатель, я и начну мою повесть. А то, что ты только что прочитал, так это присказка, без которой можно спокойно обойтись, хотя, рассказанная история, в повести имеет своё продолжение.

* * *

Сегодня второй день зимних каникул. Всего-навсего только второй и сколько ещё можно, не думая об уроках, отдыхать. Просто уйму времени. Эти каникулы у Кости особенные. Во-первых, он едет в деревню к бабушке. Костя никогда не был в деревне зимой и ждал этого дня с большим нетерпением. Конечно, он видел по телевизору зимнее село, видел сугробы на полях, видел тракторы, проводящие снегозадержание, и многое другое. Но, это по телевизору и в кинохрониках, а вот чтобы по-настоящему, своими глазами…

Наконец-то он наступил, этот прекрасный волнующий январский денёк. Утром отец Кости купил билеты на поезд с названием «Стрела» и они поехали. «До свидания, город! До свидания, мама! До свидания, друзья!» – выстукивало Костино сердце и в такт ему стучали на стыках рельс вагонные колёса.

После поезда пришлось ехать на санях. Но, как ехали на санях, мальчик помнил уже плохо. Был вечер, мороз щипал нос и его приходилось всё время прятать поглубже, в воротник полушубка, в который его укутали. Тут уж было не до любопытства. Так, вслушиваясь в скрип полозьев, он и уснул с надеждой на что-то необыкновенное и загадочное.

Его разбудили, когда сани подъехали к бабушкиному дому. Здесь Костя мало чего помнит, видно, заспал. Мальчик проснулся оттого, что кто-то уронил на пол тарелку. Упав на дощатый пол, она противно задребезжала. И тут Костя услышал голос отца:

– Мам! Ну, какие привидения и лешие живут в вашей деревне?! О чём ты говоришь!? Это сказки. Да-да, самые настоящие сказки! Ты смотри, внуку всю эту дребедень не рассказывай. Скажет чего в школе, засмеют.

– Я тебе правду говорю, а ты не веришь, – начала говорить бабушка. – Вот слушай, Фома неверующий. Неделю назад, пошли бабы за водой в колодец, что среди деревни. Пришли, кто налил воды в вёдра, кто нет, стоят, разговаривают, очереди ждут. Тут и случилась с ними история. Люба Свирина налила воды в вёдра, но не уходит. Она поговорить любит. У колодца же всегда льдисто и сыро – воду берут, с вёдер сплёскивается, без этого не обойтись, как не осторожничай. Так вот Люба с одним поговорила, с другим, а когда решила домой идти, то валенки с места сдвинуть не может – примёрзли. Василь Василича, что рядом живёт, дома не было.

Ей сноха другие валенки принесла. Та их одела и домой. Пришла, а мужа дома тоже нет. «Ну, – думает,– придёт Пётр домой, я его пошлю валенки вырубать». А Пётр пришёл поздно, да и она уж про то, что, у неё валенки у колодца примороженные стоят, забыла. Хватилась, кгда уже темнеть стало. Пошла к колодцу проверить, а валенок то и нет. Расстроилась. Приходит домой, а валенки на крылечке стоят, её дожидаются. Вот Люба и говорит, что когда выходила из дому, на крыльце валенок не было. Так, спрашивается, кто их вырубил из льда, отнёс и на крылечко поставил? – вот так вот…

– А ты сама как думаешь? – спросил отец.

– Тут и думать нечего, домовой это был…, больше некому. Он за хозяйственной утварью в доме присматривает.

– Мама, ну что ты говоришь… – начал увещевать её снова отец,– какие домовые, лешие? Что вы во всё верите?.. так же нельзя…

– А как же не верить, если объяснить этого по-житейски невозможно.

– Чего же ещё нельзя по-житейски объяснить в вашей деревне?

– Были и ещё случаи. Вот на прошлой неделе ветер сильный был, так у Евдокии Орешкиной всё бельё с верёвки сорвало и по деревне разнесло. Сама она не может по сугробам лазить, простыни собирать, пожилая уже – пошла звать на помощь тех, кто помоложе. А когда назад пришла с помошницами, то увидела, что бельё её, промороженное, на веранде аккуратно сложено… и никого. А ты говоришь… У нас в деревне такие случаи всё чаще стали происходить.

Дальше о чём говорили отец с бабушкой Костя не слышал, он опять задремал и в дремотном состоянии ему виделось, как бежит к колодцу топор Василь Василича, быстренько вырубает примороженные валенки и уже, вместе с валенками они бегут домой, но не по дороге, а напрямую, по сугробам. Топор при этом скачет на ножках, которые торчат из топорища, а валенки бегут как обычно. А вот новая картинка. Мальчик видит, как привидения с хохотом и улюлюканьем подхватывают разнесённые ветром простыни и рубашки, и последние, словно живые существа, летят над сугробами к дому Евдокии, задевая о снег рукавами и углами.

Проснулся Костя только утром. Под стёганым ватным одеялом было тепло, и вылезать из-под него не хотелось. Мальчик не помнил почему-то, сам приезд к бабушке, наверное заспал, и сейчас не терпелось ему выскочить на улицу и посмотреть, что там делается? Костя сбросил одеяло, спрыгнул с кровати, сделал физзарядку и, наспех поев бабушкиных блинчиков, выбежал на улицу.

Переливающиеся на солнце сугробы чистого нетронутого снега ослепили мальчика. Вокруг всё было так необычно. Во-первых, на улице почти нет людей. А из транспорта – одна лишь, запряжённая в розвальни пегая лошадь, то и дело фыркая, трусцой бежит по заснеженной улице, да где-то далеко тарахтит двигатель. Нигде не видно дворников. Центральная дорога по селу прочищена бульдозером, а вот по второстепенным улицам люди на санях ездят прямо по сугробам, как по волнам. Снега вокруг видимо-невидимо. В некоторых местах он доходит до крыш сараев и можно без особого труда по сугробу взойти на крышу.

Побродив немного около дома, Костя вспомнил про лыжи, которые привёз с собой. «Вот чудак,– подумал он,– как же я раньше-то о них не вспомнил».

– Кост-я-я-я! – послышался голос бабушки. – Далеко не ходи-и-и. Отец тебя пущать одного не веле-е-л.

Костя сделал вид, что не слышит этих наставлений и чтобы бабушка его не увидела, зашёл за сарай и стал прилаживать лыжи.

– Костя-я-я! – опять раздался голос бабушки. «Вот привязалась», – подумал мальчик и затаил дыхание, чтобы не обнаружить своего присутствия.

– А ты чё не откликаешься? – раздался вдруг рядом тонкий простуженный голос.

Костя вздрогнул и поднял глаза. На него из-под мальчишеской шапки с нанесённого сугроба смотрит девочка лет десяти в сиреневом пальто с опушками на рукавах и с повязанной под шапкой косынкой. У неё впереди нет двух зубов и она поэтому немного шепелявит. Лицо её, со вздёрнутым курносым носиком в веснушках, выглядит смешливо.

– Ты Мазавиной тёти Паши внук? – спросила девчушка.

– А тебе что? – сказал, испытывая некоторую неловкость, Костя.

– Мне ничё… я так. Я знаю, ты – Костя, а меня Нюшкой зовут.

– Нюшка, это как?

– А никак, Нюшка и Нюшка…– заключила девочка и, присев, съехала с сугроба прямо к Костиным ногам. – Я ваша соседка, – и она кивнула головой влево.

– Как это соседка? – удивился мальчшка, увидев, в той стороне, куда кивнула Нюшка, метров за сто, одиноко стоящий дом.

– Соседка… соседка… – протараторила она.

– Вот это соседка?! – Присвистнул Костя. – Чего это вы так дома редко понавтыкали. Тут один, там другой, на задах третий. Только дальше вижу улица образоввывается. Дома здесь стоят, вроде как у тебя зубы во рту.

– Так зубы все были на месте и дома тоже, – сказала Нюшка нисколько не обидившись.– Тут ещё два дома стояло. Дома сломали, так и стала соседка. Только вот зубы вырастут, а дома уже вряд ли построят.

– Почему так?

– В город уезжают. Там вольготнее, а дома продают… – по-взрослому ответила девочка.

– А мальчишки у вас в деревне есть?