Сказки о символах города Саратова

Петушок, как заправский картограф, засунув между перьев красный карандаш, стал пририсовывать стрелкам носики с направлением совсем в другие места. Одну стрелку он направил в болото, другую в чащу леса. Во время работы его под крыло подтолкнул калач и получилась на карте приличная загогулина, похожая на букву «М».

Ну вот, всё испортил… – обиженно сказал петушок. Чего толкаешься?

– Я нечаянно, – ответил калач. – Не расстраивайся, всё получилось красиво…

– А загогулина?

– Будем считать, что это указан маневр вражеского полка или солдата Мёртвая голова.

– Ну и хитрюга ты, калач, сразу оправдался, – улыбнулась гармошка.

Наконец работа выполнена, все стрелки подправлены. Друзья свернули карту и вложили в пакет. Гармошка подклеила сургучную печать, получилось совсем незаметно. Все трое, сделав дело, тут же залезли на полку и притихли.

Рано утром проснулся генерал Вермахт. Он посмотрел на часы и, выждав немного, вскрыл пакет и достал карту.

– Что означает, эта загогулина? – спросил он офицера, принёсшего пакет, и ткнул пальцем в загогулину, оставленную петушком.

– Это, я думаю, показан маневр во время боя для солдата Мёртвая голова, – господин генерал. Видите, загогулина похожа на букву «М».

– Раньше в штабе такого не указывали… – сказал Вермахт удивлённо. – Может быть, связаться с канцлером Рейхом и уточнить?

– Это для обмана противника, – отчеканил офицер. – А если вы будете уточнять, то в штабе могут, вас, генерал, посчитать некомпетентным военноначальником.

– Это ты правильно говоришь, – проговорил генерал и отдал войску приказ наступать согласно присланной карты.

Русский полковник внимательно наблюдал за передвижением полков генерала Вермахта и недоумевал, почему один из них, вместо того, чтобы наступать прямо, полез в болото, Другой полк запутался в лесных дебрях, а третий, вместе с солдатом Мёртвая голова делает на открытой местности какие-то странные зигзаги.

– Не знаю, что у генерала Вермахта происходит, но мы не упустим этот момент, – проговорил полковник. – Приказываю помочь полку противника утонуть в болоте, второму полку Вермахта не дать выйти из леса. Третий полк вместе с солдатом Мёртвая голова, разгромить ударами пушек, пока они зигзагами ходят по полю, совершая непонятный маневр.

Через два часа боя полки генерала Вермахта были разбиты, Калинов мост был отбит и блиндаж полковника тоже, а сам генерал Вермахт был взят в плен. Его привели к русскому полковнику. Генерал не понимал задаваемых ему вопросов, а только твердил, что он действовал согласно утверждённого на карте канцлером Рейхом плана. Принесли эту карту. Полковник взял её в руки и рассмеялся, заметив подрисовки.

– Ай, да молодцы!!! Ай, да молодцы!!! Видно какой-то опытный разведчик постарался, – проговорил он.

А вскоре к нему привели этих трёх, как говорил полковник, «опытных разведчиков».

– Товарищ полковник, – отрапортовал глиняный петушок, – задание Родины выполнили, карту подрисовали, разрешите вас угостить чаем.

– Молодцы!!! Только заварку я налью сам, – и он потянулся к заварочному чайнику.

– Эту заварку употреблять нельзя, – отстранил руку полковника калач.

– то что за новости? – серьёзно спросил полковник.

– В чайнике такая заварка, что отпив её не только человек, но и слон уснёт, – сказал петушок.

– Ну и ну! – проговорил полковник, улыбаясь, и тут же попросил вестового принести награды. Полковник лично прикрепил петушку, гармошке и калачу на грудь по медали «За отвагу». А потом, обращаясь ко всем, сказал:

– Вот видите, как нам наши достопримечательности помогают!!! Не только наш дух укрепляют, но и вражеские полки в болота заводят. Доложу об этом главнокомандующему.

Глиняный петушок, гармошка с колокольчиками и калач так до конца войны и были рядом с полковником, помогали ему громить войско канцлера, и в конце-концов, отсекли ему голову в его же берлоге, чтоб не замышлял больше на Русь ходить.

Саратов, 2019, 27 декабря.

Монстр Тунгалот

Когда ты ещё не родился, и меня тоже не было на белом свете, появился на земле саратовской монстр по имени – Тунгалот. Откуда он пришёл – никто не знал и где его место обитания – никто не ведал. Многие области захватил в русском государстве Тунгалот, многие города были под его властью, дошла очередь и до Саратова. А власть у Тунгалота была особенная, не как у других завоевателей. Возьми хоть того же дракона о десяти головах. Так он съедал молодых девушек. Или великан Берендей – этот всю скотину поел, и всё ему было мало.

Тунгалот никого на захваченных территориях не ел: ни девушек, ни скотину. Ему люди сами несли всё, что он пожелает. Но прежде, чем люди становились такими послушными и безвольными и подвластными, Тунгалоту надо было отобрать у них самое главное, что они имели – их творческий божий дар.

Этот божий дар никогда нигде людьми не прятался, он всегда у горожан был на виду. Так, таким даром саратовцев было умение выпекать несравненный саратовский хлебный калач, изготавливать чудесную саратовскую гармошку с колокольчиками с очаровательным звоном и играть на ней, и лепить превосходную саратовскую ямчатую глиняную игрушку.

Саратовцы умели их делать лучше всех на свете и этим очень гордились. Они называли эти чудесные изделия достопримечательностями своего города и символами земли саратовской, и всякий человек, приезжавший в Саратов, обязательно покупал у городских мастеров или калач, или гармошку, или глиняную игрушку.

Были эти изделия не просто символами. Так при помощи глиняной игрушки саратовцы воспитывали своих детей. Игрушка делала их добрыми, сильными, смелыми и любящими свою Родину. Саратовский калач – был воплощением трудолюбия саратовцев, он давал им жизненную силу и стойкость, а гармошка с колокольчиками веселила душу и делала её неподвластной никаким монстрам. Вот такие это были символы.

Тунгалот знал об этом и понимал, что пока у горожан есть их символы, города Саратова ему не завоевать и жителей его не покорить. Разумеется, он мог бы разбить все игрушки в городе, порвать все гармошки и проглотить все калачи, только это ничего не решало. Горожане, обладая божьим даром, тут же налепят новых игрушек, наработают гармошек и напекут калачей. Тем дело и кончится.

Надо было в начале, отнять у них божий дар, чтоб саратовцы не могли ничего этого делать. Именно в нём заключалась жизненная сила саратовцев, без него они безвольны и беспомощны. Чтобы божий дар перестал действовать, горожане должны добровольно отдать Тунгалоту свои изделия и пообещать – больше игрушек не лепить, гармошки не делать и калачей не выпекать. Но кто ж на это из горожан пойдёт, кто – ни за что, ни про что расстанется с божьим даром!?

Чтобы так произошло, Тунгалотом был придуман хитрый зловещий ход. Монстр напустил на город голод. Три года подряд поля вокруг Саратова не давали урожаи. Это был страшный голод. Многие люди от голода теряли рассудок и были готовы отдать всё, лишь бы получить кусочек хлеба или горсточку овса и выжить. В то время тут и там по улицам Саратова раздавались крики: «Тун-га-лот!!! Возьми гармошку, сделанную моим дедом…». «Тун-га-лот!!! – возьми мои ямчатые игрушки…».«Тун-га-лот!!! Возьми рецепт выпечки хлебного калача, это единственное что у меня осталось! Не дай помереть с голоду мне и моим детям…»

– Пообещайте мне, что вы никогда не будете лепить свои паршивые игрушки, никогда не будете делать свою мерзкую гармошку с колокольчиками, и выпекать этот поганый калач!!! – гремел голос Тунгалота.

«Мы обещаем…! Обещаем…! Обещаем…!» – доносилось с разных сторон.

Страшно было смотреть на этих ползающих по улицам и умирающих по подворотням людей. Так при помощи голода, отобрал Тунгалот у саратовцев их достопримечательности, их удивительные изделия, а с ними и их творческий дар, и строго-настрого приказал больше калачей не выпекать, игрушку не лепить и на своей саратовской гармошке не играть.

Но, были и такие, кто не поддался, ни голоду, ни уговорам, ни пыткам и не отрёкся от божьего дара. Этих стойких и непримиримых Тугнгалот связал и угнал в Хвалынские горы, приковал цепями к стенам в пещерах и завалил те пещеры камнями. Не любит монстр, чтоб ему перечили.

Живут так горожане год, два, десять лет, притерпелись. Вроде бы и Тунгалот не такой уж и страшный, рубашку последнюю не снимает, хоть и скудно, но кормит. Тут главное – ему не перечить.

Живут горожане, ходят понурые, подавленные и даже друг на друга не смотрят. Если идут мужики друг другу навстречу, стукнутся лбами, почешут ушибленные места и, не сказав ни слова, разойдутся. Не люди они стали без божьего дара, а стало быть, без игрушки, гармошки и калача. Стали они тенями безучастными, всё им не в радость, живут без забав и творчества, не танцуют, не пляшут; скудно, скучно, не хорошо стало в их домах.

И всё бы так в городе и шло, если б не Иван Микитов сын, торговый человек по призванию, купец по названию. Приехал он после дальних странствий в Саратов и своего родного города не узнал. Улицы и переулки все на месте стоят, а вроде всё как-то не так: дома кособочатся, крыши скудеют, на улицах свиньи ходят и рылом мостовую рушат, рядом ребятишки в земле перемазанные сидят и плачут, а няньки и мамки на них внимания не обращают.

«Что с ними происходит? – думает купец Иван. – Не эпидемия ли какая? Жизнь горожан стала на животную жизнь походить – поел, попил и набок и ничего их не волнует, ни к чему сердце не лежит и не к чему они не стремятся. Город рушится, а им хоть бы хны».

Возмутился Иван Микитов сын и спрашивает проходящего мимо мужика, дескать, что это в городе творится? А тот, этак блаженно улыбается и отвечает: – Ничего, батюшка, не творится, живём потихоньку, главное – живы и то хорошо. Благодетель о нас заботится.

– Да как же это, хорошо! – возмущается Иван-купец. – У вас скоро свиньи деток поедят, и ваши дома подкопают, а ты говоришь хорошо! Чего ж тут хорошего! Вон по улице ребятишки играют: у одного руку свиньи по локоть отъели, у другого ногу по колено.

Тут баба подошла в грязном мятом сарафане, на руках ребёнка непричёсанного держит и тоже мужику вторит:

– Живы мы, батюшка. А если кого из ребятёнков свиньи сожрут, так мы ещё народим и всё будет хорошо. Главное – мы счастливы.

– Вы что, ополоумели что ли?!!! – кричит вне себя купец. – Знамо ли такое дело, что вы говорите!! У вассвиньи детей калечат, а вам хоть бы что! Счастливы, видите ли, они… – Плюнул купец с досады и пошёл дальше по улице.

Идёт, видит у дома на скамеечке бабушка сидит, старенькая – старенькая в сто годов. «Дай, – думает, – поинтересуюсь у неё, что происходит?» Подошёл и спрашивает: