Сказки о символах города Саратова

– Здравствуй, бабушка!

– Здравствуй, мил человек, – прошамкала та в ответ.

– Я купец, Микитов сын, Иваном зовут. Может быть слышала? Из купцов я.

Та в ответ кивает, подслеповатыми глазами на купца Ивана смотрит и отвечает:

– Микитку знаю. Дельный был человек.

– Скажи-ка, бабулечка, – говорит Иван, – что в городе происходит. Мужики и бабы какие-то замороченные ходят, их детей свиньи калечат, а спросишь, почему так? то ответ один – «Хорошо, что живы, батюшка». И больше от них ничего не добьёшься. Разве это хорошо, что ты только жив и в желудке чего-то есть? Это зверю лесному хорошо, а человеку нет. Человек душой, разумом и божьим творческим даром наделён. Он этим живёт. Если у него всё это отнять, то и нет человека. Был человек, и нет его.

– Прав ты, Иван-купец, – проговорила старушка. – Так всё и есть.

И тут бабушка рассказала ему о том, что пока купца Ивана не было в городе, пришёл монстр Тунгалот и обманом и насилием отнял у людей их божий дар, запретил людям делать то, к чему они с детства приучены, на чём вырастали и мужали, к чему их душа лежит. Не стало у горожан ни игрушки, ни калача, ни гармошки. Одна только еда скудная и осталась, как у животных. А виною всему Тунгалот.

– Спасибо, бабуся! – сказал Иван Микитов сын. – Теперь мне понятно, почему люди в городе такие безразличные и потерянные. Не знаешь ли ты, бабушка, где живёт этот Тунгалот?

– Вот этого я не ведаю, а знаю, что монстра Тунгалота может победить только наша народная игрушка. Больше никто с ним справиться не может.

– А как же игрушка с ним совладает? Объясни.

– Запоминай, Микитов сын, – говорит бабушка. – Надо слепить из глины с Соколовой горы бычка, затем четырёх петушков, потом утоптать из репьёв большое одеяло. Одеяло репьяное надо накинуть на спину бычку. Да так накинуть, чтоб одеяло и спину закрывало и шею и голову. Для рогов и глаз проделай в одеяле отверстия. Рогами бычок будет Тунгалота воевать. Репьяную защиту в бою Тунгалоту не пробить и не изломать. А по-другому Тунгалота никак не взять, потому как царство его не от мира сего, не от тела и силы, а от духа тьмы.

Дух тьмы, Ванюша, боится только изделий народного творчества, потому как в них сосредоточена любовь и правда. В этом их сила. Это и есть божий дар. Сделаешь всё, как я тебе сказала и жди. Тунгалота не ищи, он сам тебя найдёт и к тебе придёт. Нюх у него на тех, кто его воле сопротивляется и запретное делает. Только как боевой бычок и петушки будут готовы, и Тунгалот появится, произнеси: «К бою вы теперь готовы, Тунгалота зрите в оба». Сам увидишь, что будет.

– Понял, бабушка, понял. Спасибо тебе. Скажи мне ещё вот чего….

– Только вопроса купец Иван задать не успел. Посмотрел он на бабульку и увидел, что она отошла к господу Богу. Спокойно её стало лицо, будто и жила она до стольких лет, только для того, чтобы передать Ивану Тунгалотову тайну.

«Ну, – думает Иван купец, гармошку я сделать не сумею и сыграть на ней не сыграю, калач тоже не испеку, рецепта нет, а вот, глиняную игрушку, попробую слепить, в детстве у меня это неплохо получалось».

Не откладывая дела в долгий ящик, накопал Иван глины, добавил в неё воды, помял, получилось глиняное тесто, и стал он из этого теста игрушку лепить. Слепил глиняного бычка и четырёх петушков, как бабушка велела, высушил их, затем набрал репьёв и утоптал из них одеяло. Получилась этакая кольчуга для бычка. Хотел уже отдохнуть после проделанной работы, как поднялся сильный ветер, просто ураган. Завыло, затрещало вокруг, глаза запорошило пылью, и явился из этой пыли перед купцом Иваном сам монстр Тунгалот.

– Что, Иван – купеческий сын, лепишь!? – загрохотал он челюстями и языком. – А не знаешь того, что я запретил горожанам под страхом смерти играть на гармошке, лепить игрушки и выпекать саратовский калач!!!

Говорил монстр медленно. Его слова катились из пасти, как камни с горы и от дыхания шёл ветер.

– Ты, Иван, нарушил мой приказ, – продолжал он, – и должен за это ответить. Отвечать будешь собственной жизнью, другого ответа я не признаю. Саратов теперь мой город. Опоздал ты, Иван. Не мешай горожанам так жить! Уходи! Они мои! Они счастливы! Нельзя у горожан отнимать их счастье, какое бы оно не было. Я из них создал новую популяцию существ на земле. Жаль, что ещё названия этой популяции не успел придумать… В общем, это не трудно сделать. Пусть будут «ЧЕЛОЖИВЫ». Звучит неплохо и со смыслом?!

Челоживы – это полулюди, полуживотные. Вот, что стало с твоими земляками купец. Стоило у них отнять дар божий, и они стали – никто. Ха-ха-ха-ха!!! Они превратились в счастливых идиотов… Ха-ха-ха-ха!!!

Он хохотал так, что дребезжали в окнах стёкла.

– Ты говоришь, что за свои слова надо платить жизнью! – вскричал купец. – Так я тоже горожанин, как и они все. Твои слова распространяются и на меня. Я готов платить жизнью за их жизни!!!

– Хорошо! – прорычал Тунгалот. – Ты сам вытащил свой жребий. Выбирай, на чём мы будем с тобой драться.

– Я выберу, обязательно выберу. Только ты сам знаешь, что я купец, а не воин, драться совсем не умею. Могу я выставить вместо себя замену?

– Выставляй хоть кого, – проговорил монстр и вдруг превратился в большого рыкающего льва, – мне не страшно, – и хлестнул хвостом по траве. Только знай, что съем я тебя, а не их. – Лев посмотрел на Ивана-купца и облизнулся.

– Договорились, – сказал купец. – Он поставил на землю бычка и петушков, накинул на бычка репьяное одеяло с прорезями для глаз и рогов и произнёс слово, которое ему сказала старушка. «К бою вы теперь готовы, Тунгалота зрите в оба».

И вдруг, его бычок, и четыре петушка стали расти и выросли на глазах до своих естественных размеров, а вместе с бычком выросло и репьяное одеяло, которое было для бычка совершенно безвредным, так как бычок был сделан из глины.

– Думаешь, что ты запугал меня этими мясными бутербродами? – прорычал лев-Тунгалот. Видал я и пострашнее, – и он с рыком бросился на бычка, как на самого большого. Бычок выставил навстречу льву-Тунгалоту рога. Лев-Тунгалот напоролся на них, громко взревел, отскочил назад. От боли и злобы его глаза налились кровью и вдруг, сделав невероятный прыжок, лев-Тунгалот очутился на спине у бычка. Он стал рвать когтями репьяное одеяло и грызть его зубами, но репьяное одеяло надёжно защищало спину бычка, и не поддавалась. Наоборот, репьи набились Тунгалоту в рот и нос. Льву-Тунгалоту стало трудно дышать.

Тут петушки захлопали крыльями, поднялись в воздух, схватили клювами за углы репьяное одеяло, подняли их и обернули репьяным одеялом льва-Тунгалота, как конфетку оборачивает фантик, со всех сторон. Репьяное одеяло сковало движения льва, иглы репьёв вонзились в его шкуру. Он завизжал от боли. По всему телу его пошли судороги. Он пытался разорвать репьяное одеяло, но у него ничего не выходило. Наконец лев-Тунгалот обессилел и затих.

– Как видишь, ты проиграл битву, – сказал купец-Иван, подходя к Тунгалоту. – Скажи, где ты скрываешь саратовских мастеров, которые не подчинились тебе, и ты их за это силой увёл из города? Ну! – проговорил Иван требовательно и угрожающе.

– Не скажу… – прохрипел Тунгалот.

– И не надо. Пусть не говорит, – протрещала сорока. – Я летала, я всё видела… Он их прячет в пещерах Хвалынских гор. Они там прикованы к стенам цепями.

От этих слов сороки, Тунгалот аж прозеленел. Сорока выдала его тайну. Тунгалот хотел выторговать свою свободу в обмен на свободу этих несчастных мастеров. А тут эта болтливая птица.

– Хорошо! Твоя взяла! – проговорил Тунгалот и покорно опустил голову.

– Веди нас к подземельям Хвалынских гор! – приказал купец. Он накинул на голову Тунгалота узду, взял в руки вожжи, сам сел на спину бычка. Впереди них шагали четыре глиняных петушка. Процессия двинулась к Хвалынским горам. Впереди них летела, показывая дорогу, сорока. Через два дня на третий они были на месте. Сорока показала большой камень, которым был закрыт вход в пещеру.

Как только они отвалили камень и вошли в пещеру, то увидели прикованных к стенам цепями крестьян и горожан, которые не подчинились приказу Тунгалота. Они сохранили в себе божий дар. В народе всегда находятся герои, наделённые смелостью и силой сопротивляться злу. Игрушки вместе с купцом сразу стали сбивать оковы с узников. Радость у мастеров была без конца и без края.

Освобождённые, тут же приковали к стене за лапы Тунгалота. Тунгалот в злобе хрипел и говорил:

– Вы думаете, что победили меня?! Ошибаетесь. Пройдёт время и бездумный любопытец прокопает в пещеру палкой отверстие и выпустит мой дух наружу. Вот тогда и посмотрим, чья взяла!!!

Но люди его не слушали. Уходя, они завалили вход камнями, строго настрого приказав сороке никому не выдавать места, где находится Тунгалот.

Прошло немного времени, как воротились мастера из Тунгалотова заточения в свои семьи. Они сразу начали делать глиняные игрушки, играть на гармошке и выпекать вкусные калачи, а герб города с тремя стерлядками, который сбил Тунгалот, снова поместили на старое место.

И. О! Чудо! Народ воспрянул духом. Он всё вспомнил. Глядя на свои игрушки, калачи и гармошки, в нём проснулась потребность не только жить, но и творить, любить и быть любимыми. Первым делом горожане прогнали свиней с улиц и заперли их в свинарниках; наделали для детей глиняных игрушек и всех в городе накормили вкусными саратовскими калачами с хрустящей корочкой. Затем в городе был устроен праздник, на котором саратовская гармошка с колокольчиками, так веселила жителей, что те плясали до упада.

Саратовцы были необыкновенно рады. Жизнь их снова стала весёлой и счастливой, им вернулся божий творческий дар. «А как же сорока?» – спросите вы. С ней всё хорошо. Но ей так хочется рассказать про пещеру, так хочется, но она не может нарушить данное слово – не говорить никому, где замурован Тунгалот.

Саратов, 2019, 2 октября.

Вязары

Как-то повёз игрушечник Трофим в дальнее село глиняные игрушки продавать. Положил их в телегу на сено и сеном прикрыл, запряг коня и поехал. Едет он, то полем, то перелеском, а тут в лес въехал. Дорога осенняя, тряская, лужи глубокие встречаются. Трофим их объезжает, а сам думает: «Хорошие игрушки получились, то-то будет выручка знатная…» А тем временем одна доска в задке телеги от тряски по кочкам возьми и подломись. Те игрушки, что на этой доске лежали, так сразу в дыру и попадали. Только упали они не на твёрдую землю, а в густую траву, так как игрушечник в это время большую лужу на дороге объезжал, вот и свернул в сторону. Трофим и не заметил, что у него игрушки из телеги вывалились, так дальше и поехал.

Игрушки же, немного полежав в траве, стали из неё выбираться. Рыбачка Алёна со стерлядкой в руках, первая завозилась и, через силу перешагивая через густую траву, вылезла и села тут же рядом под берёзой. Минуты через две к ней подошла калачница Марфа с калачом в руках. Она рядом с Алёной из телеги приземлилась. За ней Груня с коровкой – Пестравкой появились. Груня подошла и рядом на землю села, а Пестравка тут же начала травку жевать, что рядом с берёзой росла. Позже подошли Ивашка-гармонист, петушок с топором на плече и гусь.

Ивашка стал сразу пробовать гармошку – не повредилась ли при падении; гусь, вытянув шею и пригнув её к земле, стал шипеть и возмущаться тем, что игрушечник Трофим не закрепил доску в телеге и что это большое безобразие. Один петушок деловито ходил взад и вперёд и о чём – то сосредоточенно думал.

Первой из выпавших игрушек заговорила Марфа.

– Подружки мои милые! Мы что, так и будем сидеть под этой берёзой и мёрзнуть. Ведь осень на дворе, дожди перепадают, туманы, а у нас нет ни крыши над головой, да и идти – не знаем куда?