Кремлевских ребят караул.
А рядом попрятались в стенке,
порядок и благость блюдя,
генсеки и прочая пенка,
что делала дело вождя.
И парни кремлевские бают,
Что полночью, под юбилей,
во тьме броневик подъезжает
под самый под тот Мавзолей.
И будто, проходит мгновенье,
и слышится стон или крик,
И Вова крылатою тенью
взлетает на тот броневик.
Не взявшись за поручень крепкий
Одною рукой, как атлет
он вытянет в сторону кепку
И всунет вторую в жилет.
И, в Васю Блаженного тыча,
и матом ругая режим,
соратников верных он кличет:
"В Швейцагию, бгатья! Бежим!
Власть снова в стгане захватила
компания вгеменщиков.
в их лапах финансы и сила,
нагод превгатился в габов.
Товагищи! Дети и внуки!
Тегпеть ли нам эту напасть?
Зачем геволюции муки,
коль суки захапали власть?!"
Соратники в стенах рыдают,
им тоже б в Европу удрать.
Но вдруг из ворот вылетает
чиновников черная рать.
Разносятся жуткие звуки,
вой волка и свист патрулей,
а Вову хватают за руки
и тащат в его Мавзолей.
А Вова то маму их хает,
то грозно клянет за обман…
Но звук постепенно стихает
и площадь скрывает туман.
И, если рассказам поверить,
пройдет еще десять минут,
чиновники выйдут сквозь двери
и прах с рукавов отряхнут.
Обличья скрывая стыдливо,
чиновничья стая бредет,
и тает толпой молчаливой
под сводами Спасских ворот.
И горько взвывая, пиано,