Кабы я была царицей,
я бы создала, сестрицы,
посреди столичных луж
наш, Российский, Мулен Руж.
От Пекину до Британи
лучший зад – у русской Мани.
Что германец, что араб –
Все падки на наших баб.
Груди – словно те арбузы.
Обалдели б все французы
ежли б мы, средь ихних Канн,
да исполнили канкан.
Я б расклеила афиши
от подвала и до крыши,
и билетики б народ
раскупал на год вперед.
А потом, по Божьей воле,
покатили б на гастроли,
чтоб в Европе кажный гад
целовал Российский зад.
Докатили б до Парижу.
Мужики там хоть пожиже
но культурные уже:
любят, чтобы в неглиже.
Не меха богатство наше,
а Дуняши и Наташи.
Но такая уж страна –
их не ценят ни хрена.
Наши попы, наши танцы
покорили б иностранцев.
От культурного обмена
стала б польза непременно.
Уж какая там война,
если задница видна?
Закрепим культурны узы
политическим союзом.
Благоденствие стране,
честь царю и слава,– мне!
– Удивляюсь вам, сестрицы, –
третья молвила девица,
наклонясь вперед слегка,
и лизнула низ лобка.
– Вы болтаете пустое!
Дело бабское простое:
чтоб мужья довольны были.
А об этом вы забыли.
Коль не спит с царем жена,
Это ж хуже, чем война.
Говорят в народе грубо:
буй царя, что сук у дуба-