Профессия: разгадывать криминальные тайны. Том 2

Следователь немного помолчал, давая понять, что «на горло» его брать бесполезно.

– Хочу обратить ваше внимание вот на какой момент, – сказал он. – Если отбросить в сторону все имеющиеся по делу улики и принять ваши пояснения на веру, то и тогда в ваших действиях будет усматриваться состав превышения власти. В четырнадцатой статье Закона «О милиции» чётко прописано: «Сотрудники милиции имеют право применять резиновые палки в качестве специальных средств для отражения нападения на граждан и сотрудников милиции, а также для пресечения оказываемого сотруднику милиции сопротивления». Понимаете или нет? Для пресечения действий. А не применять спецсредства к бездействующему человеку в отместку за что-то…

– Так я же вам говорил: водитель Епифанов стал убегать от нас. Когда мы с Зенковым настигли его, Епифанов неожиданно ударил меня кулаком в подбородок и ударил бы ещё, если бы я не воспользовался резиновой палкой…

– Поимейте совесть, Ратманов! Вы на много крупнее потерпевшего! Ваш кулак не меньше, чем его голова! А вы с каждым разом всё больше и больше наговариваете на человека. В рапорте на имя начальника Ленинского РОВД от 31.07.1991 вы вели речь об ударе Епифанова по вашей руке при попытке извлечь ключ из замка зажигания. В собственноручных объяснениях на имя прокурора Ленинского района от 17.09.1991 вы говорили об ударе по руке и отталкивании. На допросе от 24.01.1992 вы утверждали ещё и про удар в грудь. Сегодня заявляете про удар в подбородок…

– Я консультируюсь у адвоката. По его словам, я могу вам говорить всё что угодно, от меня не требуется чего-то доказывать, это должны вы делать – вам за это деньги платят.

– Ну что ж, вам решать, как вести себя. Признаваться или придуриваться, как вы сейчас это делаете… Скажите, вы один пострадали от кулаков Епифанова? Или ваши подчинённые тоже?

– Я не вникал в эти детали.

– Имелись ли какие-либо следы на вашем теле после получения ударов кулаком от водителя?

– Были небольшие кровоподтёки.

– Их наличие у вас может кто-то ещё подтвердить?

– К медикам я не обращался.

В дверь постучали. Через мгновение в кабинет с извиняющейся улыбкой на лице заглянул дежуривший на вахте сержант милиции.

– Алексей Петрович, там пришла молодая женщина по фамилии Довгалева. Говорит, она – свидетель по вашему делу. Требует немедленно пропустить её к вам по безотлагательному вопросу.

– Нет проблем. Дайте ей пройти.

Спустя одну-две минуты в кабинет вошла супруга инспектора Довгалева.

– Вы, Горовой, бесчестный человек! – с порога начала распалять себя женщина. – Бессовестно использовали меня, чтобы посадить мужа в тюрьму! Я буду на вас жаловаться!

Алексей поднялся ей навстречу.

– Если вы пришли только за тем, чтобы сказать мне эти слова, то тогда всего вам доброго! До свидания! В вестибюле на стене найдёте график приёма граждан прокурором области и его заместителями, любой из них примет вашу жалобу… И не обманывайте, Светлана Владимировна, ни себя, ни других. Я предложил вам правдиво рассказать, что и как происходило в ту ночь, и вы поведали мне об этом, а потом собственноручно подписались под своими показаниями. Чего вы в тот момент от меня не дождались? Только одного: моих слов о том, по какому делу мне требовались от вас все эти данные… А вы где-то встречали следователей бесхитростных, как тюлени? Нет? Вот и я не встречал.

– Вы – коварный человек!

– А вы думали, что здесь в гудзыки играют?

– Отпускайте моего Андрея домой!

– Предлагаю вам оставить нас. Вы же видите, что я занят работой. Времени на пустопорожние разговоры с вами у меня нет.

– Я не уйду отсюда до той поры, пока вы не освободите мужа, – женщина ухватилась за рукав следователя.

В кабинет стали заглядывать коллеги Горового, привлечённые громкими возгласами посетительницы.

– Светлана Владимировна! Вы своими действиями дезорганизуете работу должностного лица, – попытался вразумить Довгалеву следователь. – Это называется хулиганством. Не вынуждайте применять к вам власть.

Ратманов с лёгкой усмешкой наблюдал за происходящим.

– А ты чего ухмыляешься? Если кто и должен сидеть в арестантской камере, так это ты! – переключила Светлана Довгалева свой гнев на Ратманова. – Ты их командир! Ребята выполняли твои приказы. Вот ты и должен отвечать.

Капитану хватило ума молчать. Он продолжал снисходительно улыбаться, и казалось, что словесная агрессия молодой женщины пролетает мимо его ушей.

Горовой тем временем позвонил на вахту:

– Проводите до выхода гостью из восьмого кабинета, а то у неё совсем нет желания покидать эти стены по доброй воле.

Женщина вступать в пререкания с пришедшим сержантом не посмела и покорно проследовала к выходу в его сопровождении.

Почувствовав, что Довгалева своими истеричными выпадами сбила его с выбранного темпа ведения допроса, Алексей объявил пятиминутный перерыв. Он предложил Ратманову спуститься в полуподвал, в прокурорский буфет, и выпить чашку чая или кофе. Когда капитан удалился, следователь прошёл во внутренний двор, где неторопливо выкурил сигарету. Потом вернулся в кабинет и, чтобы собраться с мыслями, перелистал подготовленные к допросу Ратманова рукописные тезисные заметки.

Посещение прокурорской чайханы хорошо взбодрило Ратманова. Вернувшись, он сам начал задавать вопросы.

– Откуда такая уверенность в моей виновности? – вопросил капитан.

– А она не возникла на ровном месте – я работал, не сидел сложа руки… Вот вы и два ваших подчинённых – Довгалев с Зенковым – твердите, что водитель Епифанов после остановки и встречи с вами бросился убегать в темноту. Однако ничем, кроме ваших голословных утверждений, факт побега не подтверждается. Логического резона для этого действия тоже не прослеживается.

– Ну, это как посмотреть.

– Потерпевший говорит: «Зачем и куда мне было убегать? Я был трезв, находился в добром здравии и не испытывал ни малейшей необходимости оставлять свою жену на ночной дороге». Более того, по словам Епифанова, вы с Довгалевым беспричинно набросились на него, схватили под руки и потащили за машину, куда не доставал свет фар,.. на расправу. Пассажиры задержанных «Жигулей» говорят о том же. Есть ещё и объективные доказательства. Так, при волочении Епифанова у него с пояса сползли спортивные брюки, а трусы от трения об асфальтовое покрытие дороги прорвались… специфическим образом. Этот повреждённый предмет одежды я не поленился осмотреть, описать в протоколе и приобщить к делу в качестве вещественного доказательства.