Зеленая мать

– Ну что ж, давайте заносить вещи.

– Прямо сейчас? – спросила Орб, поднимая бровь.

– У миссис Глотч полно заявок. Я велела ей начинать составлять вам расписание, поскольку вы уже решили транспортную проблему.

– А ты уверена в нас. Мотылек? – спросила Орб, улыбаясь.

– Конечно, Глазик, а как же иначе! – ответила Луна, и сестры крепко обнялись.

Орб отнесла вещи в новое жилище. Внутри Рыбы оказалось несколько комнаток, разгороженных костяными стенками. Их было удобно использовать под спальни. В хвосте Ионы находились ванная комната с проточной водой и уборная. Похоже, кому-то пришлось потрудиться, чтобы приспособить тело Рыбы под удобную для людей квартиру.

– А как же он ест? – спросила Орб.

– Думаю, он не нуждается в пище. Пока Иона проклят, он как бы не живет. А есть он сможет лишь тогда, когда освободится от проклятия и снова станет смертным.

– Значит ли это, что, когда мы найдем Ллано, нам лучше находиться снаружи?

– Не исключено! – рассмеялась Луна. – Но ты сначала найди его!

Мальчики въехали тем же вечером. Для удобства процедуры Иона пришвартовался у окна их квартиры. Никто из посторонних не заметил происходящей странной процедуры. Музыканты просто заносили багаж через рот огромной Рыбы и возвращались за новой порцией, как будто загружали обыкновенный фургон. За квартиру они предоставили расплачиваться миссис Глотч, а сами просто освободили помещение.

Орб так устала за день, что рано легла спать. Кровать ее составляла единое целое с полом спальни и была мягкой и удобной. Более того, она даже принимала форму тела лежащего, однако не продавливалась, а именно создавала комфорт. Да, путешествовать внутри живого создания в каком-то смысле весьма удобно!

Среди ночи Орб вдруг проснулась от чьих-то голосов. Она молча лежала и слушала, продолжая недоумевать. Голоса звучали совсем рядом, но в комнате никого не было. Вскоре до Орб дошло, что костяные стенки каким-то образом передают звук и она слышит то, что говорится совсем в другом месте. Прежде Орб этого эффекта не замечала – когда Луи-Мэй и мальчики вносили вещи и располагались, те же стены милосердно глушили все звуки.

– Так ты летел? – недоверчиво спросил органист. – На ее коврике?

– Я перепугался до смерти, – ответил гитарист. – Но, как я уже сказал, за нами гнались разъяренные горожане. Они думали, что мы цыгане, а река…

– Но ведь ковер рассчитан на одного!

– Ну, она вроде посадила меня впереди, а сама уселась сзади и обхватила меня руками и ногами…

– Стой, мужик! – перебил его ударник. – Ты что, был у нее между ног?

– Наверно. Я так перепугался, что не обратил внимания. Эта река…

– Нет, ты прямо скажи! Значит, ты сидел вот так, а она за тобой – вот так, и все это на том малюсеньком коврике? Ее титьки упирались тебе в спину, а ляжки…

– Черт бы тебя побрал, не в этом дело! Она спасла мою дурацкую жизнь! И мне было не до того, я видел только проклятую реку, пока она не закрыла мне глаза руками и не успокоила.

– Черт, если бы я был на твоем месте…

– Да? – с вызовом поинтересовался гитарист. – А как насчет твоей черненькой пташки?

– Слушай, мужик, не смей звать…

– А ты на меня не наезжай! – парировал гитарист. – У нас с Орб ничего не было! Я ей безразличен, она просто хотела спасти мою дурацкую жизнь и, может быть, избавить меня от зелья. И ты представь, я три часа был без дозы, потому что меня начало ломать уже тогда, когда я отдал ей чертов пакетик, а потом прошло еще не меньше часа! Но я не смог завязать – пришлось играть, а у меня руки так и тряслись. А она должна была плясать, и…

– Она плясала?

– Да, и еще как! Никогда такого не видел! Ей надо было доказать Рыбе, что она цыганка, а этот цыганский танец – ну просто… Никогда не видел порнухи круче! Она такое вытворяла, я чуть все струны не порвал!

– Она? – насмешливо переспросил ударник. – Да она помрет на месте, если узнает, как у нее юбка задирается при игре! Подумать только, увидят ее ножки!.. Да она считает, что быть соблазнительной – это преступление!

– Не забудь, она нам нужна. Без нее мы – ничто. Забудь про ее юбку!

– Сам забудь про ее юбку! – парировал ударник. – А я на репетициях сижу прямо напротив нее. Ножки у девочки – высший класс!

– У нее все – высший класс, – сказал органист. – Ты что, думаешь, я слепой? Я стою у нее за плечом, и ты думаешь, у меня слюнки не текут, когда я заглядываю ей за вырез? Но нам повезло в десять раз больше, чем мы заслуживаем, когда она к нам пришла, и неужто кто-нибудь захочет ее разозлить? Держите свои грязные мысли при себе и думайте о музыке!

– Угу, – согласился ударник. – Так я к чему это все говорю-то! Все мы знаем, что она никогда не будет так танцевать, как ты нам заливаешь. Тело у нее что надо, кто спорит, но мозги не так устроены.

– Она правда плясала! – настаивал гитарист. – Я ж вам говорю, я как раз перед этим взял понюшку…

– Как понюшку? Зелье же так почти не доходит!

– Ты что, стал бы я при ней ширяться! Привел себя в норму и ладно, лишь бы пальцы не дрожали! Нет, ты понимаешь, с нами-то она вся из себя скромница, но как взялась за дело – ну, мать моя женщина! Я видел те еще танцы, однако то, что она выдавала… Да столетний старец от такого завелся бы!

– Значит, она только с нами такая ханжа, – задумчиво пробормотал ударник. – Интересно все-таки, зачем ей Ллано? Ну, я понимаю, мы хотим избавиться от зелья, но у нее-то есть все, чего только можно пожелать!

– Сиди и радуйся, что Орб с нами, – отозвался гитарист. – Я бы уже помер, если бы не она.

– Так мы собираемся прибирать эту чертову комнату или нет? – поинтересовался ударник.

Последние слова было слышно плохо. Орб, как могла, напрягала слух, но различала лишь неясный шум, в котором не удавалось выделить даже отдельные голоса, не то что уловить смысл сказанного.

Орб лежала с открытыми глазами и размышляла. Какое странное совпадение! Почему-то слышно было только тогда, когда речь шла о ней. Голоса мальчиков ее разбудили – возможно, они заговорили о ней раньше, чем она проснулась. Но как только тема сменилась, слышимость пропала.

Совпадение? Как жаль, что у нее нет больше маленькой зеленой змейки, которая умела отвечать «да» и «нет» простым сжатием пальца! Сейчас Орб находится внутри другого волшебного существа, и, быть может…

В дверь тихонько постучали.

– Орб, ты уже легла?

– Я все равно не сплю. Заходи, Луи-Мэй.

– Я не хотела тебя беспокоить, – начала девушка, – однако тут случилась такая забавная вещь…

– Услышала голоса?

– Да, а откуда ты знаешь? Я уже засыпала, а потом вдруг донеслись слова «черненькая пташка» – и так ясно, как будто говорили у меня над ухом. И я поняла, говорят обо мне. Но они сказали только…

– Чтобы тебя больше так не называли, – закончила за нее Орб.

– Ты тоже это слышала? А я потом слушала-слушала, но так ничего и не услышала. То есть если я вообще не спала…

– Думаю, мы просто узнали еще об одном свойстве Рыбы, – сказала Орб. – Когда кто-то о ком-то говорит, этот второй все слышит. Они упомянули тебя, когда разговаривали обо мне. Поэтому я слышала несколько больше, чем ты.