Орб стало грустно при мысли о том, что кольцо, которое она считала уникальным, на самом деле лишь одно из многих.
– Нет, спасибо. Я просто так спросила.
На мгновение она подумала, что кто-то украл кольцо у ее ребенка. Конечно, это невозможно! Кольцо нельзя ни украсть, ни отнять – им можно завладеть только честным путем. И оно будет храниться у Орлин до ее совершеннолетия. После этого она вольна поступать со своим амулетом, как ей заблагорассудится.
Если только Тинка не продала кольцо, вместо того чтобы надеть ребенку на палец…
Нет! Орб знала, что Тинка никогда так не поступит!.. Девушка отбросила глупые опасения и вернулась к происходящему. Они говорили о Ллано. И в этом вопросе ей тоже было о чем беспокоиться…
– Вы хотите сказать, что песня, которой научил меня Наташа, – не Ллано? Утренняя Песнь?
Ее собеседники переглянулись и растерянно покачали головами.
– Боюсь, мы не знаем этой песни, – промолвил Танатос. – Мы пользуемся не Ллано, а совсем другой магией. Возможно, Нат научил тебя правильной мелодии. Что совсем не обязательно оправдывает его. Если эта музыка не имеет отношения к религии…
– Она… Она имеет отношение к природе, – сказала Орб. Ей явно не хватало слов, чтобы все объяснить. – Она приносит рассвет и сияние дня. Услышав ее, утонули все гнавшиеся за нами скелеты. Разве посланец Сатаны будет такое петь?
– Сомнительно, – ответил Танатос. – И что, все демоны действительно погибли?
– Да.
– Не понимаю, как бы посланец Сатаны смог такое сделать, – пожал плечами Танатос. – Впрочем, это не моя специальность. Надо у Марса спросить – он у нас специалист по битвам, особенно по битвам с демонами.
– Хорошо, когда я встречу Марса, обязательно спрошу, – сказала Орб. – А пока устрою Наташе испытание. Так будет вернее.
– Мы благодарим тебя за готовность к сотрудничеству, – произнес Танатос.
Хронос поднял правую руку. В ней оказались странные светящиеся песочные часы. Хронос перевернул их, и обе инкарнации исчезли, а Наташа продолжил наконец прерванный жест.
Орб лихорадочно пыталась вспомнить, о чем же они говорили. Она терпеть не могла обманывать людей, но сначала еще надо выяснить, человек ли Нат…
А, вот, вспомнила! Они говорили о демонах. Как раз успели согласиться, что не все демоны злы. Забавно, если учесть, что потом произошло.
– Я покажу тебе, какая Иезавель славная, – сказала Орб.
Тут появилась сама Иезавель с Луи-Мэй и ударником.
– Иззи, ты не против, если я устрою тебе небольшую проверку? – смущенно спросила Орб.
– Пожалуйста, – ответила Иезавель. – Подожди, я приведу остальных.
Она снова прошла сквозь стену и вскоре вернулась, держа за руки Бетси и органиста.
Все собрались в большой комнате.
– Что за проверка? – поинтересовалась Иезавель.
– Понимаете, меня предупредили, что… – Орб замолчала. Впрочем, непонятно, как можно сказать то, что она собирается, и никого не обидеть.
– Что Наташа может оказаться демоном. И поэтому…
– То есть как это? – ошеломленно спросил Наташа.
– И поэтому мне нужно устроить проверку, – твердо закончила Орб. – Для этого необходим… контрольный экземпляр – чтобы убедиться, что мой метод действует.
– Да кто тебе такое сказал! – возмутился Нат.
Орб заставила себя обернуться к нему:
– Хронос и Танатос. Они… Впрочем, неважно. Надеюсь, ты не откажешься…
– Вот уж чего не ожидал. Мне казалось, что… – Тут он замолчал, увидев, какими глазами смотрят на него все остальные.
– А знаете, – сказала Иезавель, – если скелеты и могут кого-нибудь слушаться, так это посланника Сатаны.
Нат бросил на нее испепеляющий взгляд:
– Уж ты-то должна это знать, демон!
– Мне сказали, что… что моя судьба очень важна для всех, – продолжила Орб. – Что Сатана попытается повлиять на мои решения. Поэтому у меня нет выбора.
– Ты действительно хочешь устроить это… этот суд? – поморщился Нат.
– Боюсь, что да, – несчастным голосом ответила Орб.
– Тогда давай начнем, – заявил Наташа. – Что ты там придумала?
– Пожалуйста, – обратилась Орб к Иезавели, – повторяй за мной мои слова.
Иезавель кивнула. Остальные молчали. Им было стыдно.
– Демон, – сказала Орб.
– Демон, – улыбнулась Иезавель.
– Человек.
– Человек.
– Ангел.
Иезавель покачала головой:
– Ты же знаешь, я не могу этого сказать.
– А смогла бы, если бы захотела?
– Если бы? Хотела бы я смочь! Но это просто невозможно.